***
На кухне усталый кок домывал посуду. Стрелки давно перевалили за полночь, дом, чудом переживший событие, по разрушительной силе сравнимое с Аква Лагуна – нашествие команды Мугивар -, был теперь во власти тишины. Высокий стройный блондин, всполоснув очередную тарелку, словно бы невзначай обернулся, да так и застыл. На стуле, откинувшись на спинку, спал человек, бывший виновником сегодняшнего торжества. «Ророноа Зоро»- словно бы пробуя на вкус давно знакомое имя заново, едва слышно пробормотал себе под нос парень. Фыркнул. -Эй, голова-трава, - позвал он на сотую децибела громче. Ответа не последовало. Он еще раз скользнул взглядом по до боли знакомой крепкой фигуре, отмечая шрам, пересекающий левый глаз, еще один - на мерно вздымающейся груди, виднеющийся из распахнутого кимоно. Три капли-серьги в левом ухе. Невообразимо зеленые волосы, цвета молодой травы, длиннее, чем привык видеть кок. Зачесанные обычно назад, сейчас они взлохмачены и частично скрыты под смешным цветным колпаком, который радостно напялил на него Луффи еще в начале вечера. На шее висела забытая кем-то мишура. На щеках еле заметны не до конца стершиеся следы от поцелуев – девушки обступили Зоро с двух сторон во время вручения подарков, не оставив тому выбора. Стойко перенеся их поздравления и дружеские поцелуи, он отвернулся с недрогнувшим лицом, однако Санджи успел заметить румянец на его щеках. «Значит, даже его можно смутить подобным», - вдруг порадовался он тогда внезапному открытию. Руки, скрещенные на груди, налитые силой мышцы, непривычно расслабленное лицо. Еще непривычней – улыбка на сонном лице и разгладившаяся, наконец-то, складка между бровей; Брук в качестве подарка принес какую-то редкую ароматную настойку, заверив всех, что она-то уж точно вскружит голову хмелем даже стойкому к алкоголю мечнику. Зоро лишь ухмыльнулся тогда, выхватывая бутылку из рук скелета и делая прямо из горла крупные глотки, отмахиваясь от предостерегающих фраз. А через секунду отставил её с удивлением. Посмотрел на окружающих. Моргнул. И вдруг расплылся в широкой улыбке, весь сияя, и улыбался уже весь вечер, открыто и радостно смеялся, не сдерживаясь. А сердце Санджи в эти мгновения трепыхалось нервно в широкой груди, обливалось кровью от боли, радостно вздрагивало: Зоро улыбался всем, даже ему – но улыбался всем одинаково. И кок не понимал, что же было хуже… Парень, углубившийся в воспоминания прошедшего вечера, вдруг опомнился, вздрогнул. Повернулся к забытой было посуде, вода по-прежнему вытекала из крана. Тряхнув головой, продолжил мытьё тарелок. Пока его не прервали. Он не успел понять, когда Зоро оказался прямо у него за спиной, а когда осознал это, было уже поздно. Крепкие руки обхватили кока по бокам, кисти сцепились в замок у него на животе. Мечник стоял очень близко, прижимаясь к его спине своей грудью. Кровь зашумела в ушах, а сам блондин замер, впадая в ступор. - Маримо, ты уже во сне ходить начал или до сих пор пьян? – поинтересовался он будничным тоном, едва повернув голову, опасаясь встречаться взглядами. - Я не сплю и не пьян, да и не был вовсе, - хрипло промурлыкали ему в ответ. Кок сглотнул, в горле мгновенно пересохло: голос, ответивший ему, казался незнакомым, хоть и был тем же, что и всегда. Быть может, дело в игривом тоне?.. - Тогда отпусти меня, я должен закончить уборку. Жар чужого тела пьянил, исходивший от него странный пряный аромат, напоминавший о той самой настойке, кружил голову. Парень, мнивший себя джентльменом и дамским угодником, сейчас тихо таял от недозволенной в обычной жизни близости. Жаркий шепот-мурлыканье возле самого уха: - Я еще не получил свой подарок от тебя, чертов кок. Воздух вокруг качнулся, мир словно потускнел, сжался. Аромат усилился. Теперь он стал настойчивее, лез в нос, забивал легкие; от него чесалось где-то под ложечкой и, кажется, в паху. - Ну так что там на счет моего подарка? - Да ты совсем совесть потерял, Маримо. Твой топографический кретинизм настолько прогрессирует, что ты уже по кусочкам начал себя терять? – Кок глупо хихикнул, вдруг понимая, что уже пьян. «Но когда? – вяло успел он удивиться, - я ведь практически не пил». Он обернулся на нетвердых ногах, заглянул в подозрительно ясные, спокойные глаза напротив. Те самые серые, стального оттенка, что мимолетными прикосновениями вот уже несколько недель раздирали в лоскуты его душу, сердце, протыкали безжалостно покой его дней, да и ночей тоже. «Точнее, глаз» - горько усмехнулся он внутренне. - Ты здесь единственный, кто пьян, Поварёшка, - выдал именинник, внимательно оглядев своего собеседника. На дне единственного серого глаза мелькнуло что-то странное. Кок вновь глупо захихикал. Зоро поднял руку с зажатым в кисти невесть откуда взявшимся полотенцем к лицу блондина. Запах усилился, стал таким густым, что словно бы заменил весь воздух вокруг. А потом полотенце прижалось ко рту и носу кока. Он пошатнулся и упал бы, если бы его не поддержали бережно и заботливо сильные руки. Уже утопая в пряном тумане, он успел расслышать: - Раз ты не хочешь отдавать мне подарок, я сам его возьму.***
Мир медленно возвращал себе свою первозданную чёткость, хор неразличимых голосов-шумов в голове поутих. Лежавший на кровати в полумраке темной комнаты парень крепко зажмурился, приходя в себя, и открыл глаза. «Какого чёрта? Теперь, конечно, понятно, почему он больше никому не позволял прикоснуться к этому его особому бухлу, раз уж один его запах может свалить с ног » - мысли текли лениво, неспешно. «Вот только с чего это вдруг он меня решил угостить?» В воздухе по-прежнему витал уже надоевший немного аромат, продолжая путать мысли, мешая ясному мышлению. - Очнулся? Низкий голос с хрипотцой царапнул слух и низ живота. - Слушай, Маримо, ты на х… - начал было лежавший на кровати парень и вдруг осёкся, холодея от запоздалого осознания: он был обнажен и связан. По рукам и ногам. Прочно. Лишь на бедра небрежно накинуто, прикрывая пах, полотенце, кажется, то самое, что недавно прижимали к его лицу. Оно было слегка влажным, источало тот же запах. А еще почему-то чуть жгло чувствительную кожу головки, раздражая её и…возбуждая? Парень потянулся рукой в попытке сдернуть полотенце, не думая, что без него останется абсолютно голым. Точнее, хотел, но не смог – кисти мягко, но надежно связали за спиной, обернув запястья широкой атласной лентой. Такие же ленты сковали каждую ногу, фиксируя голени прижатыми к бедрам. Поза выходила весьма уязвимая, унизительная, к тому же неудобная. Оценивший ситуацию кок медленно приходил в себя, свирепея. Белый от злости взгляд нашел виновника, сидевшего на стуле возле стены в точно такой же позе, что и на кухне ранее. - Ты свои последние мозги пропил, растерял или пустил на удобрения для мха? – едва сдерживая ярость, процедил невольный пленник. – Развяжи меня немедленно, чокнутый Маримо! - Ты хотел сказать, распакуй? – голос мечника игриво спокоен, однако на дне колючего взгляда полыхнуло что-то темное. Кок с трудом сглотнул, занервничав. Его кадык дернулся, кончик языка быстро провел по сухим губам. Зоро следил за ним, впившись взглядом, и также в ответ неосознанно облизнулся. Незнакомая, дикая улыбка заиграла на его губах. Понемногу блондину становилось страшно. - Что значит – «распакуй»? - То и значит, - почти пропел мечник. – Сегодня ты – мой подарок. Я ведь уже упоминал об этом ранее. – Он улыбнулся своей жертве. Блондин морщился, вспоминая; недавний разговор на кухне казался чем-то полузабытым, смутным, произошедшим словно во сне. И совсем не облегчал его нынешнего положения. - Хватит нести чушь. Освободи меня сейчас же. – Голос нарочито спокойный. Улыбка исчезла с лица мечника. Жалобно скрипнул стул, когда он поднялся, делая шаг к кровати. Во взгляде зеленоволосого полыхало темное пламя, в нем плясали бесы. Связанный испуганно дернулся, пытаясь отодвинуться. Зоро на секунду замер, а потом положил колено на кровать, примериваясь. Схватил за колено своего пленника и дернул на себя, навис над ним, упираясь ладонями в кровать по обе стороны от головы. Несколько тягучих мгновений разглядывал сжавшегося от страха под ним парня. И вновь улыбнулся. Санджи в очередной раз сглотнул горькую слюну. Ему вдруг как никогда захотелось курить. Убежать отсюда далеко и курить до помрачения рассудка. - Какой же ты нечестный, Завитушка, - почти ласково произнес его пленитель. Темное пламя в стальной клетке глаза взметнулось, а бесы развернули хоровод. С какой-то сокрушающей ясностью кок понял, что это - неутоленные желания и похоть. А вслед за этим пришло вдруг принятие ситуации. Кок успокоился. Мечник внимательно следил за переменой эмоций на его лице. Качнул головой, кивая то ли себе, то ли его мыслям. В следующую секунду загорелые руки крепко ухватили жертву, разворачивая на живот. Кок охнул от неожиданности. Забытое полотенце слетело на пол. После короткой заминки вслед за ним, шурша, полетело что-то еще. Блондин извернулся, пытаясь разглядеть то, что творилось у него за спиной, а, разглядев, уткнулся лицом в подушку, сквозь зубы бормоча все известные ему ругательства. Выхваченный боковым зрением образ мечника, что стоял с голым торсом, облизываясь и небрежно проводя по волосам рукой, обжёг его лихорадящее сознание. Зоро, оставшийся в одних лишь брюках, залез на кровать. - Ты ведь не против, если я начну тебя разворачивать, мой дорогой подарок? – вопрос, заданный насмешливым тоном. - Делай уже, что собрался! – последовал ответ сквозь зубы. - Тогда не буду тянуть кота за яйца. - Зоро лучезарно улыбался в спину Санджи, которого так и подмывало выдать подходящий колкий ответ, но додумать его он не успел. Он вообще дальше не в состоянии был думать. Горячие руки жадно исследовали его спину, бока, плечи, пальцы аккуратно поглаживали шрамы. Скользнули на грудь, царапая шершавой кожей соски, широко проводя по крепким мышцам, прошлись по плоскому животу, грубовато лаская пресс. Вернулись на спину, слегка разминая, массируя. Одна ладонь вплелась в волосы на затылке, мягко их сжала, вторая в это время массировала шею. Кок тихо млел от ощущений, что дарили ему такие желанные и ласковые сейчас руки. Но уже в следующее мгновение ситуация изменилась. Зоро навалился на блондина, целуя и кусая кожу за ухом. Юркий влажный язык ласкал ушную раковину, затем скользнул внутрь. Это было нестерпимо жарко, Санджи замотал головой, пытаясь уйти от сладостной пытки, и рука, что ранее лишь покоилась в его волосах, сжалась в крепкий кулак. Второй ладонью Зоро схватил его за шею под подбородком, фиксируя голову. Полностью обездвиженному коку оставалось только, сдерживая глухие стоны, дрожать от ощущений, что дарил ему бессовестный горячий рот. Мечник покусывал, целовал, вылизывал ушко и чувствительную кожу за ним, скользил языком по завитку, горячо дышал, шепча что-то бессвязное. Отстранился ненадолго, впился зубами в шею, чередой болезненно-сладких укусов добрался до другого ушка и принялся так же мучить его. Блондин уже стонал в голос, извиваясь всем телом, охваченный возбуждением. Мечник прижимался к нему плотно, терся мощными бедрами, вжимаясь пахом в крепкий подтянутый зад, устраивая свой каменный стояк между белокожих полушарий аппетитных ягодиц. Затем вновь отстранился, тяжело дыша. Побежденно расслабленный, беспомощный блондин тихо постанывал, приходя в себя. Толпы мурашек бегали по коже, молниями проникали глубже, пробегали по сосудам и нервам, собираясь и концентрируясь в паху. Мечник склонился к спине, широко вылизывая солоноватую кожу, кусая сильно и зализывая по новой, целуя спустился к пояснице. Руки по-хозяйски легли на ягодицы, мяли и массировали, пока их обладатель бессильно прогибался в пояснице; переместились ниже, укладываясь на бедра, большие пальцы осторожно поглаживали заветное и – пока – запретное. «Не сейчас. Не так». Зоро сглотнул, закусил губу. Куснул больно белую кожу на границе с бедром. И резко развернул блондина к себе, со страхом ожидая встречи с его взглядом. Санджи был словно пьян и, как казалось Зоро, не вполне понимал, что происходит. Затуманенный желанием взор с трудом на нем сфокусировался. Мечник уверился в верности принятого решения. - Развяжи… - донесся до его слуха слабый со стоном голос. От зрелища, что открывалось ему, от тихого умоляющего тона обычно такого язвительного и самонадеянного Завитушки у Зоро язык присох к нёбу, а самая похотливая часть его дернулась, недовольно напоминая о себе. Он и представить себе не мог, что этот проклятый эро-кок мог быть настолько соблазнительным: золотистые волосы разметались в беспорядке, пунцовые от постоянного облизывания губы напрашивались на поцелуи, на шее алели следы укусов. Темно-коричневые горошины сосков призывно выделялись на фоне светлой кожи, по плоскому, ходившему ходуном сейчас от частого дыхания животу медленно стекала капля пота, а внизу… Зоро задохнулся от мощного прилива похоти: вздыбленный в возбуждении член кока почти прижимался к животу, крайняя плоть отошла, открывая налитую кровью, блестящую уже от смазки головку. Санджи был прекрасен. Куда прекраснее, чем мог вообразить себе Зоро. - Развяжи меня, - повторил Санджи. Мечник перевел свой мутный от похоти взгляд ему на лицо. Бросил в очередной раз взгляд на его член, облизнулся. Поднял голову, уперся пристальным взглядом в такие же затуманенные, как у него самого, глаза. - Только при условии, что не будешь делать глупости, - произнес, не узнавая собственный голос. Склонился, лаская ртом грудь полуневольного любовника, руками, не глядя, распутал ленты. Блондин с наслаждением вытянул свободные теперь, затекшие ноги, сопровождая это стоном. На секунду мелькнула мысль отправить Маримо, что продолжал его ласкать, хорошим пинком через стену в соседнюю комнату или на улицу. Мелькнула и пропала, рассыпавшись прахом в очередном всполохе желания; утонула в омуте из жажды наслаждения: мечник переместился ниже, покрывая едва ощутимыми поцелуями нежную светлую кожу внизу живота, руки его мяли и растирали бедра и голени блондина, разводили длинные, стройные ноги, устраивая их у себя на плечах. Вот он поднял голову и так паскудно оскалился, что блондин похолодел. - Я убью тебя, извратный Маримо… - шептал в бессилии кок, с ужасом наблюдая, как меняется, остывая, взгляд мужчины, в чьей власти он находился сейчас. – Я непременно убью тебя…если ты сейчас остановишься, - произнес так тихо, что сам не понял, а вслух ли это было сказано. Он откинулся на спину, пытаясь по возможности расслабиться. А в следующую секунду изогнулся всем телом, что прошивали дразнящие волны чувственного не удовольствия даже, а лишь его предвкушения – мечник мазнул губами по горячему стволу, обдал мимолетно жарким дыханием головку и выпрямился, - Санджи едва не взвыл от разочарования. - Ну как, Поварёшка, нравится быть моим подарком? Зоро смотрел на него искрящимся взором, чуть повернув голову, вылизывая гладкую кожу в подколенной ямке – ноги кока по-прежнему покоились на его плечах. - Т-ты…ты меня еще не до конца развернул, - совладав с голосом, с вызовом бросил блондин. Мечник мягко рассмеялся грудным смехом, что ласкал слух. - Разверну, не переживай. – Сверкнул белозубой улыбкой. Резко посерьезнел, склонился, зашептал в самые губы, - у нас с тобой вся ночь впереди. - Вообще-то, ночь уже на исходе, - Санджи скосил глаза на единственное в комнате окно, за которым потихоньку серело небо в ожидании нового дня. И вдруг осекся, встретившись с досадой во взгляде напротив. - Вот вечно тебе надо всё испортить, - почти зло ответили ему.- Я хотел сказать, что у нас есть время, - вновь улыбаясь, поправился мечник, - очень много времени впереди. - Резко склонился и, прежде чем «подарок» сообразил, в чем дело, впился в губы жадным поцелуем. Санджи отвечал ему, отвечал со всей страстью и желанием, что так терпеливо взращивали в нем этой ночью; кусал губы, к которым никогда не прикасался ранее, но по которым истосковался смертельно, до голодного воя; выгибался в безумном желании стать ближе, прижимаясь к пылающему жаром телу над ним. Сумасшедшее сердце гоняло по сосудам пропитанную голодом же, неутоленным и неутолимым, кровь; верные всегда легкие сейчас попросту отказывали. Вся вселенная вокруг исчезла, мир сузился сначала до размеров темной комнаты, потом – кровати, а после осталось лишь крохотное пространство, в котором в исступлении бились два горячих тела. Зоро целовал его спешно и жадно, и первый раз их походил своим отчаянием на последний, словно за этим поцелуем заканчивалась вечность и они сами. Санджи уловил краем сознания, как зеленоволосый приспустил штаны, прижимаясь своей горячей плотью к его, обхватил изнывающие, налитые кровью головки широкой ладонью и, не прерывая поцелуя, начал ласку, чье предназначение заключалось лишь в одном – подвести их к кульминации, поставив точку в этой безумной ночи. «Но что принесет нам…мне новый день? К чему все это приведет и приведет ли вообще?..» Санджи с большой охотой отмахнулся бы от неуместных сейчас мыслей с оттенком горечи, что взволновали светловолосую голову, но не мог. Абсурдность происходящего и спонтанность его беспокоила. Впрочем, все его мысли исчезли через считанные мгновения, когда на измученное тело и сердце обрушилась волна милосердного и такого долгожданного удовольствия. Сметенные, расплавленные волной всепоглощающего белого жара сомнения испарились. Освобождение зародилась взрывом где-то внутри, обрушилась на несчастную голову, обновила желающее чего-то неизмеримо большого сердце и оставила разум тихо тлеть в плену сладкого морока. С коротким полустоном-полурыком кончил Зоро, обжигая перламутрово-белесыми каплями кожу любовника, и повалился обессиленно на грудь кока. На кровати, с трудом переводя дыхание, лежали двое молодых мужчин, отходя от мутящей сознание страсти. За окном рождался новый день.***
Санджи лежал на животе и, сцепив зубы, терпеливо сносил болезненный процесс возвращения его рукам чувствительности. От Зоро, осторожно разминавшего развязанные только что кисти кока, веяло теплом и покоем, бережные прикосновения приносили все больше приятных ощущений. Горячие ладони скользили по запястьям, оглаживали сильные предплечья, помяли встревоженные мурашками плечи. Мягко прошлись по напряженной после болезненно-оглушительного оргазма спине, успокаивая. Уже проваливаясь в ласковые объятия дремоты, кок пробубнил в подушку: - С днем рождения, чертов Маримо. Надеюсь, тебе понравился подарок, который я, в общем-то, и не планировал дарить. - Понравился, Завитушка, еще как понравился. – Легкий поцелуй рядом с ушком. – Это был мой самый лучший день рождения, хоть он и закончился вчера, - с усмешкой произнес мечник. «И то правда, после полуночи ведь начинается новый день. Сейчас 12 ноября, - вяло подумал Санджи. - А значит, как подарок я больше не буду нужен». С такими невеселыми мыслями кок нырнул в гостеприимную темноту сна.