Непристойности в минимализме

Толпа. Экстравагантные причёски и вызывающий стиль одежды. Шум. Щелчки затворов и вспышки фотокамер. Мало где можно встретить так много творческих личностей в одном месте. Деятели искусства выглядят настолько причудливо, будто их перенесли сюда прямиком с картин Босха: кислотные цвета одежды, волосы химического цвета и шлёпки в ноябре, строгие деловые костюмы в сочетании с длинными бородами, растянутые свитера, протёртые джинсы и солнцезащитные очки в помещении. Звон бокалов. Какофония голосов и смеха. Такая атмосфера царит на выставках Джерарда Уэя. Он новичок в этом деле, но благодаря музыкальной карьере интерес к его творчеству растёт с каждым днём, а количество странно одетых незнакомцев, покупающих его картины всё увеличивается и увеличивается. Несмотря на сферу своей деятельности, молодой художник всё же отличается от собравшейся публики. Ярко-красные волосы и обычный чёрный костюм — казалось бы, ничего примечательного, но даже в этих простых вещах он выглядит потрясающе. Вот он, здесь, в главном зале, стоит и нервно поглядывает на экран телефона. Почему он так взбудоражен, если выставка имеет бешеный успех? О, это легко объяснить. Совсем не это интересовало сейчас мистера Уэя. «Уже 13:27. Почему Он задерживается? Может, что-то случилось? Или мой Фрэнки всё ещё спит? Да нет, дома он был довольно-таки бодрым», — от утренних воспоминаний щёки художника слегка покраснели. Нет, надо всё-таки позвонить. Пальцы сами набрали знакомый номер. На том конце раздалось приглушённое шуршание. — Ну и где ты ходишь так долго? — спросил он с шутливым укором. Сзади на него тут же кто-то навалился. — Я всегда где-то рядом, — ласковый шёпот прямо над ухом. — Привет, — разворачиваясь в объятиях своего парня, мило улыбнулся художник. — Ты сегодня долго. — Извини, вынужден был задержаться, — виновато ответил Фрэнки. — Ничего. Уйдём сегодня пораньше? А то знатоки искусства меня пугают, — позади пары загорелась яркая вспышка. — Боб! Сколько раз я тебе говорил о фотографиях на выставке? Только картины и гости. Исключительно. И никаких наших с Джи фотографий, — Айеро в который раз оставил назойливого фотографа без добычи. — Да ладно вам, всего одну, на память, — обиженно промямлил Брайар. — Может и правда разрешить ему делать эти фотографии? Он уже надоел со своими журналистскими штучками. — Только если ты хочешь завтра же любоваться ими на обложке его журнала... — неодобрительно покачал головой темноволосый. Это замечание хорошо подействовало на смягчившегося Джерарда, и он тут же спросил: — Боб, а у тебя пропуск сюда есть? — Вот так всегда, чуть что — и сразу пропуск, — голубоглазый аферист раздосадованно потоптался на месте, потом буркнул что-то про беременную телезвезду, замеченную им где-то поблизости, и, не теряя времени, скрылся. — Чувствую я, что этой беременной не уйти от него без очередной сенсации, — рассмеялся Уэй. — Это да, но мы, кажется, прервались. Уйдём пораньше, а потом, — многообещающе начал Фрэнк и притянул его поближе. — Фрэнки, тут люди. И... — И? — парень игриво усмехнулся. — Ну, дружеские касания не длятся так долго, понимаешь? — Ладно-ладно, — тёплые руки нехотя отпустили талию художника. — А друзья целуются? — Не думаю... — А за руки... — Нет. — А если я... — Фрэнк, мне тоже очень хочется к тебе прикоснуться да и не только прикоснуться. Я бы вообще не вылезал сегодня из нашей постели. Но это довольно важная выставка, мы тут не одни, поползут сплетни. Ещё и Боб, фотографирующий всё подряд, рыщет где-то поблизости. Я не хочу, чтобы о нас кто-то узнал. — Хорошо. Я понял. Но тогда как ты объяснишь то, что я тебе сейчас покажу, — схватив своего парня за руку, Айеро повёл его к другому концу зала и остановился перед одной из картин. — И что это значит, Фрэнки? — А ты присмотрись. — Обычная мазня, — отмахнулся Джерард. — Меня попросили нарисовать что-нибудь абстрактное, но, как видишь, это не моё. Она висит здесь только потому, что мой менеджер настоял на этом. Может удастся продать её какому-нибудь ценителю, — выражая своё безразличие к этой картине, он забавно пожал плечами. — Нет, ты не так сморишь. — настаивал темноволосый. — Опиши, что ты здесь видишь? — Эм, два прямоугольника? — О нет, — выдохнул Фрэнк, наступая на художника. — Это не просто две близко расположенные фигуры. Видишь этот чёрный прямоугольник? — Да, — неуверенно ответил Джи в то время, как его парень положил ладони на его поясницу и притянул к себе. — Это я. Тот, который чуть ниже, — это ты. Даже его оттенок и цвет твоих волос идентичны. А нежно-розовый фон отражает наши чувства друг к другу, — медленные движения пальцев, скользящих по спине, вызывали лёгкую дрожь. — Тебе не кажется, что картина слишком откровенная, чтобы выставлять её? Значит ли это, что ты хочешь кричать о своей любви, но страх неодобрения тебя пугает? Посмотри, милый, она слишком непристойна и горяча для их глаз, — парень обвёл гостей выставки недовольным взглядом и ревниво притиснул Джерарда к своей груди. — По-моему, в минимализме нет смысла, — начал отнекиваться творец, опасливо посматривая по сторонам. — Когда я это создавал, я ни о чем подобном не думал. — Может быть и так. Но искусство — это эмоции. Тебе не обязательно было вкладывать смысл в свою работу, ты неосознанно показал то, что думаешь. И обрати внимание, здесь красный прямоугольник снизу. Ты ведь и не догадывался об этом своём скрытом желании, верно? — дыхание Фрэнка обжигало чувствительную кожу, а тихий шепот заставлял Джерарда гореть от желания. — Сегодня вечером я это учту, — лёгкий поцелуй за ухом, и парень отстранился, любуясь вспыхнувшими щеками своего возлюбленного. — Я снял, я снял! — радостный вопль победы, изданный в порыве неконтролируемого журналистского экстаза, заставил присутствующих обернуться на широкоплечего блондина, глупо улыбающегося дисплею своей камеры. — Брайар, — простонал Фрэнк, закатывая глаза. — Я с ним разберусь и буду ждать тебя в машине, Джи, — парень сжал руку любимого художника, подмигнул и быстро ушёл за папарацци. Как только фигуры фотографов скрылись из виду, Джерард резко повернулся к картине. Постоял около минуты. Посмотрел с разных ракурсов. Кивнул самому себе, подошёл к полотну и бережно снял его. «Фрэнки-Фрэнки, ты как всегда прав»