Петров, Васечкин и Маша: Дороги первой любви

* * * Ах, какое чудесное утро! Солнце сияет в ярко-синем небе, дует легкий ветерок, срывая с деревьев пожелтевшие листья! Первое сентября для меня всегда было праздником, ведь можно встретиться с друзьями, начать изучать в школе что-то более интересное, и все остальное в том же духе! Так что я встала в прекрасном настроении: как следует почистила зубы, умылась, позавтракала и стала одеваться. В честь праздника я надела парадный белый школьный фартук, а вот с прической было сложнее. Заплетать банальные косички мне в этом году не хотелось - ведь я перехожу в девятый класс! - но и распустехой ходить в школу тоже нельзя. Тогда я часть волос забрала в хвост, завязав ее неширокой белой лентой, а часть оставила. Расчесав все это и челку, я взяла плойку (потрясающая машинка - папа привез мне ее из-за границы, чтобы я могла завивать волосы) и завила оставшуюся часть волос. Получилось неплохо. Я быстро собрала портфель и вышла из дома. По улице бежали нарядные первоклассники с букетами, спешили парадно одетые пионеры, торопились старшеклассники. Во дворе нашей школы уже столпились ученики на линейку. Все искали свой класс, и я тоже стала искать свой. Наконец, я заметила табличку "9-ый Б", которую держала наша классная руководительница Инна Андреевна, учительница французского языка. Я подошла к ней и поздоровалась. - О, Маша, здравствуй! Как ты выросла! Просто красавица! - встретила она меня. - Ну что вы, ничего особенного, - скромно ответила я и прошла к ребятам. Все очень изменились за лето: Горошко вытянулся и уже начал говорить басом, Люда Яблочкина постоянно поглядывала на него и шепталась с остальными девочками, Сидоров тоже вырос (теперь хоть стал выше меня), но голос у него еще не сломался, отчего он казался не таким мужественным, как Горошко. Скворцов вообще не изменился: у него на руках сидела морская свинка, которую он обожал. Меня встретили с криками: - О смотрите, Старцева идет! - Сама Старцева! - Здорово, Маша! - и остальное в том же духе. Видимо, я и вправду похорошела за лето, потому что Люда Яблочкина проводила меня недовольным взглядом, заметив, что Горошко заинтересованно смотрит на меня. Поприветствовав всех, я осмотрелась. Из нашего класса пока не было только Петрова и Васечкина, а мне как раз очень хотелось посмотреть на них. Я начала болтать с подругами, как вдруг все закричали: - О, Петров, Васечкин, здорово! Я обернулась и увидела мальчиков. Вот уж кто изменился так изменился! Петров вытянулся, загорел (видимо, отдыхал в пионерлагере), раздался в плечах и даже стал как-то попривлекательнее. Васечкин же прямо-таки возмужал: плечи расширились, сам он вырос, вообщем, стал совсем не похож на себя прежнего - маленького и проворного. Но лицо его оставалась таким же обаятельным, в глазах прыгали прежние чертики и, очевидно, он остался таким же хулиганистым. Вдруг все девочки захихикали и яростно зашептались, поглядывая на них. Я все ждала, когда они заметят меня, ведь я знала, что оба ко мне неравнодушны, и мне хотелось посмотреть на их реакцию... * * * ...Наконец мы с Петровым увидели Машу. Не знаю, как он, но я просто обалдел: она была потрясающе красивой и я почувствовал себя так же, как тогда в коридоре три года назад. За это время во мне все поутихло, но сегодня вдруг проснулось. Я толкнул Петрова в бок и кивнул на Старцеву. Тот, видимо, тоже был под впечатлением. Поздоровавшись со всеми ребятами, мы подошли к Маше. Петров заговорил первым: - Привет! Ты так изменилась, просто слов нет! - Спасибо, - улыбнулась ему Маша. Я понимал, что тоже должен что-то сказать, но не мог и просто смотрел на нее. Те же бездонные глаза, что и три года назад, небрежно разбросанные по плечам локоны... И как это Петров так уверенно говорит? Ведь он влюбился в нее уже давным-давно! А может, у него это уже прошло? - П-привет... - наконец выдавил из себя я. Маша посмотрела на меня. Я по-прежнему зачарованно глядел на нее. Эту неловкую паузу прервала Инна Андреевна: - Так, ребята, линейка начинается, все постройтесь! Мы построились, и директор начал свою речь. Я его почти не слушал: все еще отходил от того волнения, которое так неожиданно испытал. И ведь никогда такого не было! С чего это вдруг... Наконец я пришел в себя и на время забыл об этих странностях, таких несвойственных мне. Петров начал болтать с ребятами, и я тоже включился: ведь я же Васечкин! Я даже успел ввязаться в какой-то спор, обсудить недавний матч нашей футбольной команды и узнать, когда в этом году будут проходить тренировки по футболу (в команду школы брали с девятого класса, и я как раз решил записаться). Через час линейка закончилась, и учителя стали разводить свои классы по кабинетам. У нас первым уроком в этом учебном году был французский. Инна Андреевна поздравила всех нас с первым сентября, отметила то, как мы изменились за лето и начала урок. Все сидели на тех же местах, что и все предыдущие годы, поэтому рядом со мной сидел Петров, а перед нами (и передо мной) - Маша. Она сидела ровно, как всегда, и строчила в тетради: Инна Андреевна устроила диктант, чтобы мы вспомнили все слова, которые проходили. Петров толкнул меня локтем: - Как по французски - цветущий? Я опять забыл... - Кто бы сомневался, - усмехнулся я и, как всегда, заглянул в тетрадь сидящей впереди Маши (ведь она была отличницей). Вообще-то, она уже привыкла к этому, и сейчас повернулась, бросив на меня осуждающий взгляд. У меня внутри все перевернулось, но я нашел в себе силы оторваться от ее глаз (да что же это такое происходит?!) и подался обратно, успев записать слово. Петров сразу заглянул в мою тетрадку и стал списывать. Такой механизм у нас работал всегда: я списываю у Маши, а Петров у меня. Вдруг у меня над ухом раздался его голос: - Ты чего это на нее так странно уставился? Я посмотрел на Петрова. Тот выглядел удивленным. Не найдя в его взгляде ревности, я неопределенно ответил: - Да ничего... Но Петров знает меня уже очень давно, так что он, видимо, догадался, но не подал виду. И все-таки, он настоящий друг!... * * * ...Даа, такого я от Васечкина не ожидал! Я еще на линейке заметил, как он смутился при виде Маши. Вообще-то, я и сам был поражен ее видом - ну очень уж она красивая! - но моя влюбленность как-то уже прошла. Теперь она для меня была просто лучшая подруга, которой я искренне восхищаюсь. А вот для Васечкина, похоже, не только. Если честно, я специально спросил его, как будет по французки "цветущий", чтобы он заглянул в тетрадь к Маше а она к нему повернулась - мне хотелось еще раз посмотреть на его реакцию. И, надо сказать, мой опыт удался. После урока все стали оживленно переговариваться, спрашивать, кто как провел лето. Мы с Васечкиным тоже включились. Когда все немного утихли, я отвел друга в сторону и спросил: - Так чего ты на нее тогда так уставился? Его лицо стало виноватым, и я быстро добавил: - Да ты не думай, я не ревную. Просто для тебя это как-то странно. - Да ничего такого, подумаешь, просто посмотрел! - Ну мне-то ты можешь сказать. - Да говорю же тебе, нечего мне рассказывать! Я не стал спорить. Видимо, он еще сам себе во всем не признался. Захочет - скажет, не захочет - ну что ж, его дело. Всю следующую неделю я наблюдал за ним и постоянно замечал его резкие перепады настроения: с утра он веселый, энергичный и озорной, как всегда. Но, как только заметит Машу, сразу становится задумчивым и немного смущенным. Потом это проходит, и он снова такой, как всегда, потом снова впадает в задумчивость, и так по несколько раз на день. Наблюдал я так около трех недель, а потом наконец решил еще раз спросить Васечкина о его состоянии: - Ну, ты по-прежнему будешь все отрицать? Тот в ответ вздохнул. - Да признайся, что-то ведь ты чувствуешь, - допытывался я. - Чувствую себя заболевшим, - наконец признался Васечкин. Теперь мне все стало ясно, и я окончательно понял: он влюбился. Но вот как-то раз мы с Васечкиным стояли у окна на перемене. Маша неподалеку беззаботно болтала с подругами, как вдруг в конце коридора показался какой-то верзила-десятиклассник. Это было странно, потому что старшеклассники редко бродили по школе. Так вот, этот десятиклассник остановился и осмотрелся. Он увидел девочек, среди которых была Маша, и подошел к ним. В это время Васечкин что-то рассказывал мне, но как только он увидел происходящее, то тут же замолчал. А десятиклассник, видимо, нашел среди девочек ту, которую искал. - Это ты Маша Старцева? - спросил он, в упор глядя на нее. - Д-да, - та от неожиданности вздрогнула. - Отойдем-ка. Маша, ничего не понимая, неуверенно пошла за ним. Они некоторое время поговорили, и десятиклассник с довольным видом удалился. Сначала я подумал, что это кто-то из пионервожатых, ведь Маша была одной из самых активных участниц жизни школы, но заметив ее слегка растерянный, задумчивый и немного смущенный вид, я усомнился в своем предположении. Я посмотрел на Васечкина. Тот напряженно следил за Машей. Я высказал ему свою гипотезу, на что он ответил: - Это вряд ли, потому что Маша всегда все успевает и все делает хорошо, так что ее не могли отчитать (да еще с таким довольным видом) - а ты посмотри на ее лицо. К тому же, насколько я знаю, этого десятиклассника в школьном совете нет, там за все отвечает какая-то старшеклассница. Пойдем-ка выясним, в чем дело. Васечкин направился к Маше, по-прежнему стоявшей у стены и о чем-то раздумывавшей. Подойдя к ней, Васечкин, как бы между прочим, спросил: - Что, опять какое-то дело в совете поручили? Та, опустив глаза, ответила: - Нет. - А о чем же он тогда с тобой говорил? - изобразил удивленный вид Васечкин. - Да ничего особенного... Я видел, что Петя пытается придумать, как узнать правду, и пришел к нему на помощь: - Обычно десятиклассники просто так по школе не ходят, значит это, видимо, какой-то особый случай. По каким же делам может такой парень подходить к девочке? Васечкин благодарно кивнул мне, а Маша наконец сдалась: - Он спросил, свободна ли я сегодня после школы или вечером, и я ответила, что свободна после уроков, а он с загадочным видом сказал "Очень хорошо!" и добавил, что я... Тут она смутилась и замолчала, а Васечкин тут же спросил: - Что ты что? - Ну... симпатичная... * * * ...Я не знала, что еще ответить ребятам. Ведь все остальное было личным: этот десятиклассник предложил мне встретиться после школы и пойти погулять, но я согласилась максимум на то, что он проводит меня. Тогда он добавил, что я очень красивая и давно ему приглянулась. Если честно, мне этот тип не очень понравился. Вообще-то странно, что мальчиков заинтересовало это. А Васечкин еще и так настойчиво меня расспрашивал, что я сначала даже удивилась. Я уже давно заметила, как он на меня посматривает и смущается. Если честно, мне он тоже приглянулся: ну уж очень он обаятельный и симпатичный! От дальнейших расспросов меня спас звонок на урок. После последнего урока я оделась и вышла из школы, втайне надеясь, что мой новый поклонник не стал меня дожидаться и ушел. Однако он стоял около входных дверей. Я со вздохом подошла к нему. Он сказал: - Ну, пойдем. Давай я твой портфель донесу. Я неохотно отдала ему свой портфель и спросила, как его, собственно, зовут. - Я Саша Варакин из 10"А", - ответил он и попытался взять меня под руку, но я решительно засунула руки в карманы куртки. Обернувшись, я случайно заметила Петрова и Васечкина, выходивших из школы. У Пети на лице выражалась такая боль и ревность, что мне захотелось бросить этого Варакина и вернуться к ребятам, чтобы мы как всегда ходили вместе (они меня провожали). Но этот Саша уже оттащил меня подальше от школы и мы пошли к моему дому. Он всю дорогу говорил мне комплименты и рассказывал о себе. Я старалась его не слушать и горела желанием побыстрее дойти до дома. Наконец мы подошли к моему подъезду, и Варакин сказал: - Ну что ж, до завтра! Я тоже попрощалась с ним с натянутой улыбкой и поднялась к себе в квартиру. На следующий день Саша ждал меня у моего дома, чтобы проводить в школу. Вот уж это было слишком, но он сказал, что "заботится о своей любимой девушке", на что я ему резко ответила, что не являюсь его "любимой девушкой". Так он встречал и провожал меня почти две недели, да еще и на переменах приставал, причем каждый день все настойчивее. Так что у меня почти не было времени на общение с одноклассниками. А к Петрову и Васечкину Варакин меня почему-то совсем не подпускал. Так что я ограничивалась тем, что во время выслушивание речей Саши подолгу не отрываясь смотрела на Васечкина, который отвечал мне тем же. Меня все сильнее тянуло к нему, ведь они с Петровым были одними из моих самых близких друзей. Наконец в один из дней мое терпение лопнуло. Варакин, как обычно, стал ко мне приставать, причем уже совсем серьезно: он попытался поцеловать меня прямо в губы! Тут уж я не выдержала: я оттолкнула его и разразилась гневной тирадой: - Послушай, ты! Хватит ко мне приставать! Ты не даешь мне ни с кем общаться, постоянно вертишься рядом, не отходя от меня ни на шаг, все время мне мешаешь, занимаешь все мое время и называешь все это "заботой о любимой девушке"! Хочу тебе напомнить, что не являюсь твоей девушкой и не хочу ей быть! Оставь меня в покое, или я обращусь, к кому надо! Мне даже жарко стало. Все, кто стоял рядом следили за этой перепалкой. Среди них были Петров и Васечкин. Я уже собралась с достоинством уйти, как вдруг Варакин сказал: - Что ж, ты мне очень нравилась, я считал тебя красивой и хотел тебя, но теперь я вижу, какая ты на самом деле... - тут он стал ругаться на меня благим матом, применяя нецензурные слова, от которых у меня на глазах выступили слезы. Так оскорблять девочку, поливать ее такой словесной грязью... Это просто немыслимо! Все вокруг тоже стояли раскрыв рты. Когда Варакин наконец умолк, а у меня по щекам от обиды уже градом катились слезы, из толпы, которая собралась вокруг нас, вдруг вышел Васечкин: - Ну, ты закончил? Все взгляды обратились на него. Саша тоже обернулся. - Да как ты смеешь, - в полной тишине тихо но яростно продолжал Васечкин - так оскорблять девочку, обвинять ее в том, что она не хочет быть с тобой, поливать ее такой грязью, так унижать ее и себя перед всеми?! Я с неописуемой благодарностью смотрела на Васечкина, потихоньку утирая слезы. Первые пару секунд Варакин ошеломленно смотрел на него, а потом с насмешкой сказал: - Ага, да у нас тут защитник образовался! Рыцарь значит?! Ну что ж, товарищ рыцарь... - Я тебе не товарищ, - спокойно прервал его Васечкин. - Неважно! Вообщем, если еще раз станешь мне перечить, то я... - Что, убьешь меня? - с насмешкой спросил Васечкин. - Давай-ка сегодня и решим? После уроков я жду тебя за школой. Там посмотрим, каков ты в драке! - Что ж, я согласен, - сказал, распаляясь, Васечкин - но если ты еще хоть подойдешь к Маше, я не знаю, что с тобой сделаю! Тот в ответ лишь усмехнулся и ушел. Толпа постепенно рассосалась, обсуждая произошедшее. Я медленно подошла к Васечкину и сказала: - Спасибо тебе огромное... Тот улыбнулся и сказал: - Мне наплевать, что он может сделать со мной сегодня после школы, но я не допущу, что бы он еще раз хоть словом с тобой перемолвился. И, поверь, он свое тоже получит! От избытка чувств я даже поцеловала его в щеку. Какой же он все-таки Васечкин!... * * * ...Она меня поцеловала... Перед глазами вдруг все закружилось, и я почувствовал себя самым счастливым человеком в мире! Я посмотрел на Машу: она улыбнулась, отчего мне стало совсем хорошо. Ну и что, что этот Варакин может избить мня до смерти?! Главное, чтобы он ее больше не трогал, уж я постараюсь это устроить! Я заворожённо, как во сне, дотронулся рукой до того места, куда Маша меня поцеловала. И тут уж я окончательно признал очевидный факт: я влюбился... * * * ...Только этого не хватало! Что я скажу учителям и родителям Васечкина, если они с этим Варакиным изобьют друг друга до полусмерти?! Хотя, конечно, Петька поступил очень благородно: лично я не смог бы вот так взять и пойти наперекор такому десятикласснику, да еще и принять от него вызов. Время шло очень быстро: вот уже приближается последний урок. Я очень волновался за лучшего друга и спросил: - А ты не нервничаешь? - А чего мне нервничать? Уж как-нибудь выкручусь, да еще и ему хорошенько задам! По крайней мере, можешь быть уверен, что просто так я сдаваться не буду. Пусть хоть до смерти забьет, но оскорблять Машу я ему не позволю! Вот уже в который раз я им восхищаюсь! Но вот прошел последний урок. Все повалили из класса. Мы с Васечкиным тоже встали из-за парт и вышли из школы. У дверей нас дожидалась Маша. Видимо, она тоже очень переживала и хотела отговорить Васечкина, но тот не менял своего решения. - Ну подумай, чем это может обернуться! - уже в отчаянии проговорила Маша. - Прости, но я уже дал слово, - ответил Васечкин. - Ну, тогда я пойду с вами, - решила Маша. Мы пошли за школу. Там уже был Варакин со своей компанией. - О, смотрите, все-таки явился! - крикнул он, увидев нас, на что его дружки громко загоготали - Ну что, ты готов, благородный рыцарь? И он, и Васечкин сбросили пиджаки. Маша взволнованно подошла ко мне и стиснула мою руку. - Ох, что будет... Я успокаивающе погладил ее по плечу. А Васечкин и Варакин уже приготовились к драке. - Ну, не рискнешь напасть первым? Струсил, или как? - издевался десятиклассник. Тут уж Васечкин не выдержал и со всей силы ударил его в лицо. У того из носа потекла кровь, из-за чего он стал еще более устрашающим. - Ах вот ты, значит, как... Варакин ринулся на Петьку и тоже собрался нанести удар, но тот успел увернуться и снова как следует врезать ему. Тогда десятиклассник снова набросился на него и теперь уж не промазал, ударив его в живот. Васечкин закашлялся и чуть не упал, но тут же оправился и снова налетел на противника. Оба упали и стали драться, катаясь по земле. Тут Васечкин так сильно ударил Варакина в поддых, что тот издал сдавленный стон, но тут же ответил ему тем же. Некоторое время оба задыхались. Так как Варакин был явно сильнее, Васечкину досталось больше, поэтому пока он оправлялся, десятиклассник налетел на него, повалил на землю и стал бить его ногами. У того уже все лицо было в крови, но он каким-то чудом поднялся и сумел отбросить от себя Варакина с таким расчетом, что тот сильно ударился головой о стоящий неподалеку железный турник. Это дало Васечкину легкую передышку. Маша сильнее стиснула мою руку... * * * Ох и страшное же зрелище, эти драки! На что же только не пойдут мальчишки! Варакин поднялся, опершись на турник, постоял немного и бросился на Васечкина. Стоящие вокруг них дружки Саши кричали, подзадоривая обоих. Тут я не выдержала и зажмурилась, уткнувшись в плечо Петрова. Сердце колотилось как бешеное, я очень переживала за Васечкина. Не знаю, сколько еще времени они дрались, но когда я открыла глаза, то увидела, что Васечкин, закашлявшись, упал. Варакин крикнул своей компании: - Ну чего вы стоите, смотрите, он уже почти добит! Дружки Саши с криками набросились на Васечкина. Тот отбивался из последних сил. Наконец, Варакин разогнал своих товарищей, сказав: - Ну все, дайте я ему задам напоследок! Тут Васечкин с неимоверным усилием поднялся, шатаясь, и из последних сил ударил Варакина в лицо. У того из носа снова полилась кровь, но тут он оттолкнул Васечкина на тот же самый турник и, предварительно еще раз ударив его, начал его душить. Петров дернулся, видимо, чтобы разнять их, да и компания Варакина начала подумывать, что дело зашло слишком далеко. Тогда я сказала Петрову: - Быстрей, разними их, я сбегаю за кем-нибудь из учителей! Я побежала в школу. К счастью, я достаточно скоро разыскала Инну Андреевну. Мы с ней поспешили к месту драки. Варакин все еще сжимал горло Васечкина, хотя его одноклассники и Петров пытались разнять их. - Что здесь происходит?! Саша, немедленно отпусти его, что ты делаешь?! - в ужасе поспешила к ним Инна Андреевна. Только тогда Варакин опомнился и отпустил Васечкина. Тот лежал без сознания. Пока Инна Андреевна выясняла, в чем дело, я подошла к Васечкину и взяла его руку. К счастью, пульс у него был. Тут я почувствовала, что у меня из глаз потекли слезы. - Скорее, Петров, вызови скорую! - распоряжалась Инна Андреевна. Не помню, сколько я просидела рядом с Васечкиным. Через некоторое время приехала скорая и увезла и его, и Варакина. Я никак не могла прийти в себя. Дальнейших разборок я не видела: Петров поскорее увел меня и проводил домой. У самого подъезда я не выдержала и разрыдалась, уткнувшись лицом ему в грудь и шепча: - Ну почему именно с ним постоянно что-нибудь случается?... Петров утешал меня, как мог. Наконец я оправилась и поднялась к себе в квартиру. Ночью мне снилось, что Васечкин лежит весь в крови, умирая, и говорит мне: - Маша, прости меня... Я несколько раз просыпалась в холодном поту. На следующий день я узнала, что Варакин уже вернулся из больницы. Произошедшее дошло и до директора, и школьный совет решил исключить Варакина из школы за покушение на жизнь и за кошмарное и непримерное поведение, а также исключить его из комсомола. О состоянии Васечкина пока еще ничего не было известно. Я спросила об этом Инну Андреевну. Та ответила, что он пока еще не пришел в себя, но пульс у него уже в норме и он скоро должен очнуться. Это меня немного успокоило. После уроков я предложила Петрову пойти проведать Васечкина. Тот согласился, и мы пошли в ту больницу, куда его увезли. Врачи сообщили нам, что он уже пришел в себя и выпишется примерно через четыре дня. Мы с Петровым прошли к нему в палату. Он лежал на кровати, бледный и весь в синяках и царапинах. Увидев нас, он очень обрадовался. Я сразу же спросила, как он себя чувствует. - Да вообще-то нормально, только разговаривать пока только шепотом могу, - тихо ответил он. - Я же говорила тебе подумать, чем это может обернуться - и вот результат! - вздохнула я. Петров рассказал Васечкину, как наказали Варакина. - Ну, вот видишь, значит это было не зря! - посмотрел на меня Васечкин. Я улыбнулась сквозь подступившие слезы. Васечкин взял меня за руку: - Да ладно тебе, всё же хорошо!... * * * ...Ну не могу я видеть, как она плачет! Прямо как ножом по сердцу... Меня выписали через четыре дня. Оказывается, в мое отсутствие такие разборки были, что обо всем произошедшем знала уже вся школа. Лично для меня самым удивительным было то, что первыми о моем самочувствии стали спрашивать девочки. Я даже не ожидал от них такого повышенного внимания и чувствовал себя неловко. Но больше всех ко мне привязалась одна из девочек нашего класса - Настя Шмелёва. Куда бы я не пошел, она все время вертелась где-то рядом, и, если честно, ужасно надоедала. Как-то раз она даже умудрилась загнать меня в угол и поцеловать. К несчастью, это видели Петров и Маша: Петров выглядел жутко удивленным, а Маша почему-то повернулась и ушла. Я отстранил Настю и сказал: - Ты извини, конечно, но я попрошу тебя больше не приставать ко мне. Та, обиженно надув губы, спросила: - Ты хочешь сказать, что я не красивая? - Я этого не говорил. - Но подразумевал! - Да говорю же, нет! Но та расплакалась и убежала. Я чувствовал себя виноватым. Хотя, что я такого сделал? Как же эти девчонки умеют все переворачивать! Я подошел к Петрову. - Это что это сейчас было? - спросил он. - Да Шмелёва привязалась, а потом непонятно на что обиделась и ушла. - Да ты, я смотрю, теперь популярен среди девочек, - усмехнулся Петров. В это время шептавшиеся неподалеку девочки вдруг захихикали. Но меня беспокоило другое: - А куда ушла Маша? - Не знаю, я и сам удивился, - ответил Петров. На уроке Маша ни разу к нам не повернулась. Неужели обиделась из-за этого инцидента со Шмелёвой?... * * * ...Даа, если б за мной так девочки бегали, как за Васечкиным! Везет же ему! Но Маша, похоже, и вправду обиделась... Хотя нет, скорее заревновала. Я давно заметил, что она тоже часто бросает на Васечкина заинтересованные взгляды. Может это, конечно, и не любовь, но что-то в этом есть. На перемене Васечкин сказал мне: - Надо бы пойти к ней и все объяснить, как ты думаешь? - А почему ты решил, что она обиделась именно на это? И что она вообще обиделась? - резонно возразил я. Видимо, это озадачило Васечкина. - И как это выяснить? - спросил он. Мы с ним в это время шли по коридору. Вдруг я заметил Машу, идущую к нам на встречу, и кивнул на нее Васечкину. Увидев нас, Маша опустила голову и собралась незаметно пройти мимо, но Васечкин остановил ее: - Маша, все в порядке? Та не ответила и снова попыталась пройти дальше, но он снова удержал ее: - Да что с тобой? Тогда она посмотрела на него. - Да ничего, все в порядке, - проговорила она. Но Васечкин снова остановил ее: - Нет, я же вижу, что не в порядке! - Да говорю же, ничего такого! - повысила голос Маша и быстро прошагала дальше по коридору. - Хотя, наверное, ты прав, - сказал я Васечкину. А тот лишь тоскливо смотрел ей вслед... * * * ...Нет, ну надо же! Чего это они так взволновались? Может, решили, что я заревновала? Нет, я не спорю, мне было не очень-то приятно видеть, как эта Шмелёва целуется с моим лучшим другом. Но самом деле я ушла, потому что меня позвал мальчик-девятиклассник (с нашей параллели) из школьного совета. Его звали Костя Русовский. Сообщив мне очередное поручение из совета, он спросил, занята ли я сегодня после школы. Это сильно напомнило мне историю с Варакиным, но его я совсем не знала, а Костю - уже давно. Поэтому я согласилась, к тому же он был довольно приятным и симпатичным. Мысли о нем преследовали меня весь следующий урок и перемену, поэтому я, наверное, так и погорячилась, повысив голос на Васечкина. На этот раз я не стала рассказывать мальчикам о своей предстоящей прогулке, так как совсем не хотела, чтобы Васечкин снова втягивался в какую-нибудь драку. Все-таки, они же мои лучшие друзья... * * * ...После этого я целый день ходил сам не свой: никак не мог понять, на что же именно обиделась Маша, и обиделась ли вообще. Но на следующий день она разговаривала с нами как всегда приветливо. Это совсем сбило меня с толку. Какие же все-таки девчонки странные: попробуй их пойми! Но на перемене я понял, в чем дело: рядом с ней у подоконника стоял Костя Русовский из параллельного класса. Видимо, завела себе нового кавалера. Ещё бы, как первой красавице класса и лучшей ученице школы не купаться в обилии ухажеров? Тут уж я ничего не могу поделать, да и шансов у меня быть одним из них маловато. Что ж, главное, чтобы она была счастлива, а я уж буду защищать и оберегать ее всегда! Отношения Маши и Кости нарастали с каждым днем. Прошел уже почти месяц, как он в первый раз проводил ее. Если честно, у меня сердце ныло, когда я видел их вместе. Вообще, Костя парень неплохой, но уж какой-то слишком романтичный. Я знал его уже не первый год. А Маша всецело ему доверяла... Как-то раз я, как обычно, невесело наблюдал за Машей и ее новым кавалером. Их беседа понемногу замедлилась, и наконец, Костя замолчал и поцеловал Машу прямо в губы. Та ответила ему тем же. Мне словно нож в сердце всадили, и я чуть не взвыл от ревности и досады... * * * ...Я наблюдал за Васечкиным. Когда Маша с этим Русовским поцеловались, у него на лице выразилась такая мука, и мне стало так жаль друга, что я нарочно встал так, чтобы загородить такую неприятную для него сцену. Весь день он ходил мрачный и задумчивый, что было очень странно для его характера. На следующее утро я шел по школьному коридору и вдруг остановился как вкопанный: около подоконника стояли Васечкин со Шмелёвой и целовались. Причем на этот раз Петька не противился этому. - Ой, ты такой милый, Васечкин! - проворковала Шмелёва, отцепившись от него. Тот промолчал, но обнял ее за плечи. Я никак не мог понять, что произошло - ведь Васечкин любит Машу! С чего это вдруг он стал обжиматься с Настей? Я, конечно, не стал им мешать и пошел дальше. На перемене я подошел к Васечкину и спросил: - А что ты с утра со Шмелёвой в коридоре делал? - Я теперь с ней встречаюсь, - не очень-то весело ответил тот. - Как?... - опешил я. - Ну, понимаешь, не могу я смотреть на Машу с Русовским. Но я вижу, что ей с ним хорошо, и ничего тут не поделаешь. Поэтому, приходится как-то отвлекаться и устраивать свою жизнь, а Настя вполне симпатичная. К тому же, от нее не отвяжешься, - вздохнул Васечкин. В принципе, я понимал его: ведь не так-то просто наблюдать за тем, кого ты любишь, когда тот встречается с кем-то другим. С этого дня Шмелёва постоянно вертелась рядом с Васечкиным, висла у него на шее, вообщем, жутко надоедала. Пока я наблюдал за этими двумя парами - Костей с Машей и Васечкиным с Настей - я начал подумывать, что это, наверное, здорово, когда ты с кем-то встречаешься... * * * ...Ну вот, теперь у меня есть настоящая пара. Не могу сказать, что я прямо по уши в него влюблена, но Костя очень приятный и симпатичный. Он все время провожал меня до дома, носил портфель, в меру уделял мне внимание, вообщем, мне было очень хорошо с ним. Возможно, что все эти отношения довольно скоро закончатся, но пока меня все устраивало. А Васечкин - во дает! - тоже завел себе подружку! И кого - Настю Шмелёву! Вот этого я от него не ожидала! Правда, выбора у него особенно-то и не было: Настя постоянно крутилась рядом с ним, все время к нему лезла, так что ему ничего не оставалось, как только сдаться и начать с ней встречаться, а то она бы ему совсем проходу не дала. И я очень рада за своего друга - ведь у него уже начало что-то складываться. Вот только по моему мнению, лучше бы он кого-нибудь другого нашел, а не Шмелёву... Правда, я очень часто замечала, что Васечкин на меня смотрит так... тоскливо, что ли... И это было странно... * * * ...Ну что тут поделаешь? Не могу я смотреть на Машу: она просто ослепительно красивая! И еще с этим Русовским... А Шмелёва так ко мне пристала, что я уже просто не смог от нее отвязаться. Шел я с утра по коридору, и тут она: ну и что мне делать? А Настя как меня увидела, так сразу затараторила: - Ой, Васечкин, извини, я тебя простила! Послушай, ну почему ты не хочешь со мной встречаться? Ты так часто смотришь на эту Старцеву, что я уже подозреваю, что ты в нее влюбился! Ну давай хоть немножко! И тут она бросилась ко мне на шею и увлекла к подоконнику. Я совершенно растерялся, а Шмелёва взяла и поцеловала меня. На этот раз я уж не стал противиться, потому что понимал, что от нее я все равно не отвяжусь, да и мне надо как-то отвлечься от Маши, раз у меня нет никаких шансов. Сегодня после уроков мы с Петровым выходили из школы, как вдруг заметили на дверях плакат: "Внимание! 6-го декабря к нам по обмену на месяц приезжает группа учеников из 114-ой школы! В этот день всем прийти в парадной форме! Линейка для встречи гостей будет проводится с утра, после чего все ученики вернутся на занятия. Администрация школы" - Ух ты, это же завтра! - воскликнул Петров - Надо будет не опоздать! - Да уж, - согласился я. На следующий день, когда мы подходили к школе, то увидели, что почти все ученики уже строились возле нее в линейку. К нам с Петровым тут же подбежала Инна Андреевна: - Петров, Васечкин, скорее идите к ребятам, все уже построились! Мы подошли к нашему классу. - Интересно, а кто от поедет в их школу от нашей? - спросила Люда Яблочкина. - Те, кто записались. Там максимум человек десять в группу нужно было, - ответил ей всезнающий Сидоров. - Жаль я записаться не успела, - вздохнула Маша. Я повернулся к ней: - И что бы ты там делала? По-моему, наша школа лучше. - Я не говорила, что наша хуже, - посмотрела на меня Маша - Просто лично мне было бы интересно узнать, какие учителя там, познакомиться с другими ребятами. - Все твои знакомства оканчиваются романами, - тихо вздохнул я, но Маша меня уже не слышала. Наконец, к нашей школе подъехал автобус. Из него вышли ученики под предводительством одного учителя. Всего их было десять человек: пять мальчиков и пять девочек. Одно лицо мне показалось знакомым. Я пригляделся и узнал Анку - ту самую, которой я в пионерлагере доказывал, что я не хулиган, и которая была командиром отряда "Поиск". Я толкнул Петрова в бок: - Смотри, это же Анка! Тот посмотрел на нее. - Ага, точно! Давай после урока подойдем, поздороваемся? Интересно, она нас узнает? Я согласился. Директор поприветствовал гостей, после него учителя, а потом и мы. Затем мы разошлись по классам и начались уроки. После французского мы с Петровым понеслись к классу, отведенному для новых учеников (я еле успел сбежать от Шмелёвой). У тех как раз только что закончился урок, и они вышли в коридор. Многие ребята из нашей школы уже подошли к ним и стали разговаривать. Мы с Петровым подошли к Анке. Та повернулась к нам и вдруг прищурилась, вспоминая. - Петров, Васечкин?! - наконец удивленно воскликнула она. - Ага, здорово! - поздоровался я. - Вы значит, здесь учитесь? - спросила Анка - Вот это совпадение! Слушайте, как вы изменились, выросли! Она стала разглядывать нас. Я тоже оглядел ее: Анка тоже выросла, и, надо сказать, стала красавицей: ее черные волосы спускались ниже плеч, ярко-синие глаза сияли, улыбка была милой и приветливой. - Ты тоже, - сказал я, невольно сравнивая ее с Машей и снова вспоминая о ней. - Спасибо, - улыбнулась Анка. Тут я вдруг понял, что Петров за все время беседы не произнес ни звука. Я посмотрел на него: тот стоял, приоткрыв рот и не сводя глаз с Анки. Наверное, я выглядел так же, когда смотрел на Машу тогда, в коридоре три года назад. Я слегка толкнул его. Петров наконец очнулся и выдавил из себя: - П-привет... - и вновь замолчал. Ну прямо как я первого сентября перед Машей! Я, кстати, хорошо помнил, что тогда, в пионерлагере, Петров очень приглянулся Анке. Вот если бы они стали парой! - Ты чего на меня уставился? - спросила его Анка, слегка покраснев. Петров не отвечал. Ну все, точно влюбился!... * * * ...Вот это да! Какая же Анка красивая! Я глаз не мог от нее отвести! Теперь я хорошо понимал Васечкина, когда тот смотрел на Машу. - А у тебя хорошее лицо, Петров, - сказала вдруг Анка - такое же, как и тогда, в пионерском лагере! Я тебе это неоднократно говорила. Она улыбнулась. У меня в глазах помутнело. И как это Васечкин может так долго сдерживаться? Я никак не могу сдержать свои чувства и всегда говорил все сразу и прямо. И сейчас, чувствуя, что больше вот так стоять и терпеть я больше не могу, я сказал Анке: - Я люблю тебя... Она опустила глаза и покраснела. Я как в тумане слышал, как Васечкин рядом тихонько прыснул и сказал: - Ну ладно, я пожалуй пойду: не буду вам мешать... И он ушел. А Анка подняла голову и посмотрела на меня: какие же у нее ослепительные глаза! Помолчав, она тихо сказала: - Я тебя тоже... Еще с лагеря... И она прикоснулась своими губами к моим. Я просто обалдел: это было волшебное ощущение! Я тоже обнял ее и ответил на поцелуй. Я понимал, что теперь на нас все вокруг смотрят, но сейчас мне было всё равно... * * * ...Ну Петров дает! Когда Васечкин ушел от них с Анкой, то сразу пошел разыскивать меня. Я в это в время разговаривала с Костей около нашего класса. Когда Васечкин к нам подошел, Русовский поприветствовал его: - Привет, Васечкин! - Привет, - довольно прохладно ответил тот. Видимо, он был ему не очень рад. - Пойдёмте скорее, пока они не закончили, я вам такое покажу! - его холодность по отношению к Косте тут же сменилась нетерпением. Мы поспешили за ним к коридору, где находился класс прибывших гостей. - Есть, успели! - воскликнул Васечкин - Вон там, смотрите! Тут я просто дар речи потеряла: Петров целовался с Анкой! Ничего себе! - Это же Петров, да? - удивленно уточнил Костя. - Да, - ответила я, все еще ошеломленная увиденным. Ну что ж, теперь надо его поздравить! Надо же, смог так быстро найти себе девушку! Васечкин рассказал нам, как это произошло. Когда он закончил, Петров с Анкой уже разжали объятия, и теперь о чем-то разговаривали. Тут прозвенел звонок. Костя попрощался с нами и ушел к себе в класс, а мы с Васечкиным дождались Петрова и тоже пошли на урок. По дороге я сказала ему: - Ну, Петров, я тебя поздравляю! - Спасибо... - ответил тот с немного обалделым видом... * * * ...Ну вот, уже и Петров нашел себе подружку! Теперь мы все в одном положении: и он, и я, и Маша. Если честно, Шмелёва мне уже так надоела, что я был бы очень рад от нее избавиться. В поисках спасения я постоянно смотрел то на Петрова, то на Машу. Когда или он или она замечали это, то тут же что-нибудь предпринимали, что бы освободить меня от Насти. Правда, чаще я смотрел на Машу, потому что Петров все время был занят Анкой и почти совсем не сводил с нее глаз, а она, заметив это, смеялась, и со словами: "Да хватит на меня так смотреть!" целовала его. К тому же, Маша занимала меня гораздо больше, чем Шмелёва. Наконец, Насте это надоело, и в один прекрасный день она заявила мне: - Послушай, ты все время смотришь на эту Старцеву, а на меня вообще внимания не обращаешь! Ты постоянно ищешь предлоги, что бы уйти! Наши отношения зашли в тупик! Раз ты намерен и дальше так поступать, то давай уж лучше расстанемся! Я молча пожал плечами. - Ах, тебе еще и всё равно! - вспылила Настя - Ну тогда я ухожу! И не бегай потом за мной с просьбами вернуться! И, повернувшись на каблуках, она гордо удалилась. Вот наивная: неужели я стану за ней бегать? Вообще-то мне еще повезло, ведь все могло закончится гораздо хуже. Правда, ситуация всё равно не улучшилась: теперь я грустно смотрел то на Петрова и Анкой, то на Машу с Костей, и чувствовал себя ужасно одиноким. Больше всего я наблюдал за Машей. Хотя нет, скорее, любовался ею. Благодаря этому, я стал замечать, что ей тоже начинает надоедать Костя: слушала она его рассеянно, переодически посмеиваясь и что-то отвечая, взгляд ее блуждал, и чаще всего останавливался на мне. Так мы и простаивали целые перемены, одиноко глядя друг на друга... * * * ...Только не думайте, что я настолько увлекся своими отношениями с Анкой, что совершенно забыл про своих друзей! Мы с ней вместе за ними следили, и я стал замечать, что они все чаще смотрят друг на друга. Могло ли это о чем-то свидетельствовать или нет, я не знаю. Но как-то раз после новогодних праздников наконец что-то произошло. Мы с Васечкиным шли куда-то по школьному коридору. Анка к тому времени уже уехала из нашей школы, так что я мог с ней видеться только после уроков. Вдруг впереди показалась Маша со стопкой книг в руках. Ее Кости рядом не было (видимо, он был занят). Тут на нее налетел бежавший по коридору первоклассник, и она выронила все книги. Мы с Петей сразу бросились подбирать их. Я встал передохнуть, а Васечкин подобрал с пола последнюю книгу и протянул ее Маше. Та взяла ее, случайно задев его пальцы, и тут же бросила на него смущенный взгляд. И вдруг оба замерли... * * * ...Я посмотрела на него... Вдруг у меня в груди что-то екнуло, и взгляд приковался его лицу... Ну и красивые же у него глаза! Темные и бесконечно глубокие... и волосы такие же черные... И лицо такое обаятельное... Я вспомнила, как он смотрел на меня три года назад: стоит, приоткрыв рот и широко раскрыв глаза, и молча смотрит так тоскливо... Что же это со мной происходит?... Тут до меня дошло, что наши руки все еще соприкасаются на этой злополучной книге, и я почувствовала, что начинаю краснеть... * * * ...Ну до чего же она красивая! И я с собой не могу ничего поделать - смотрю на нее и все! Длинные волосы, разбросанные по плечам, бездонные огромные карие глаза, тонкие изящные черты лица... Я вдруг словно перенеся на три года назад: я снова в коридоре перед Машей, не в силах произнести ни звука... Только смотреть на ее божественное лицо... А Маша вдруг слегка покраснела... * * * ...Вот это да! Как же они странно друг на друга смотрят... Даже не моргнули ни разу! Ну, Васечкин-то понятно, а вот что случилось с Машей? Я не шевелился и все наблюдал за ними. Может, это произошло из-за соприкосновения рук? Я посмотрел на них: Васечкин слегка сжимал руку Маши, почти наполовину закрыв ее. Надо же, что может случиться из-за случайного касания... Да тут целая любовь может вспыхнуть! А вдруг так и будет?... Наконец, они очнулись. Васечкин отпустил книгу, а Маша покраснела. Поблагодарив нас, она двинулась дальше по коридору, но на полпути остановилась и, обернувшись, посмотрела на Васечкина. Тот ответил ей тем же. Маша слегка улыбнулась и пошла дальше. - Ты чего? - осторожно спросил я у Васечкина, по-прежнему смотрящего вслед Маше. Тот тряхнул головой, приходя в себя, и ответил: - Ну вот, я еще раз убедился в том, что люблю ее... Честное слово, ощущение такое, как будто заболел... * * * ...С того дня мы около двух недель переглядывались с Васечкиным. Даже когда рядом со мной был Костя, я слушала его очень рассеянно, отвечая что-то невпопад, и мой взгляд блуждал, постоянно останавливаясь на Васечкине. Только уже не так, как раньше: тогда я смотрела на него, потому что он был единственной спокойной фигурой, и к тому же, отвечающей мне тем же, а теперь я разглядывала его... Нет, любовалась им. И он отвечал мне тем же. В таких переглядках и смущениях прошел февраль. Наконец, в один из дней Костя сказал мне: - Слушай, Маша, я вижу, что тебе уже не интересно и некомфортно со мной... - Да ну что ты... - смутившись, перебила его я. - Но я же это вижу. Я понимаю, что ты не можешь мне это сказать. К тому же, тебе надоело мое общество... - Да что ты, совсем нет... - снова попыталась вставить я. - И еще я заметил, - невозмутимо продолжал Костя - что ты все время смотришь на Петю Васечкина. Может, он тебе больше подходит? На это я ничего не ответила и опустила голову. - Так может, нам остаться просто друзьями? По-моему, так будет лучше для тебя. Я подняла глаза. Костя говорил серьезно, но незлобно, даже как-то ласково. - Ну... Наверное... - неуверенно ответила я, не веря своему счастью. - Ну вот и отлично, - улыбнулся Костя - значит, друзья? - Друзья, - улыбнулась я ему в ответ. Он попрощался со мной и ушел. Я посмотрела на Васечкина... * * * ...Я слышал их разговор и не верил своим ушам: неужели они расстались? Но все сходится: Костя ушел, а Маша посмотрела на меня... Да нет, по другому и быть не может! Тут прозвенел звонок. Я дождался Петрова и мы направился в класс. Маша пошла за нами. На уроке я шепотом рассказал ему о том, что произошло между Костей и Машей. - Да ну? - удивился тот - Вот это да! Так значит, теперь ты можешь... - Я не знаю. - А знаешь что? Пригласи-ка ее в кино! Может, что-нибудь и получится. Идея, надо сказать, неплохая. Я согласился с ним, и на перемене, набравшись храбрости, подошел к Маше. Сперва я немного смутился, но потом собрался с духом и сказал: - Маша, пойдешь со мной сегодня в кино? Та удивленно посмотрела на меня и переспросила: - С тобой? В кино? - Ну да. Маша немного подумала и сказала: - Хорошо, давай! Я с облегчением выдохнул и вернулся к Петрову. - Ну что? - встретил он меня. - Согласилась! - Ну вот и отлично! Желаю удачи! - подмигнул мне Петров. В пять часов мы с Машей встретились и пошли в кино. Лично я фильм почти не смотрел: все следил за ней. Какое же у нее обворожительное лицо! Она смотрела на экран чуть нахмурившись от яркого света, и в ее огромных глазах отражалось все. Ее длинные волосы лежали на плечах - на ее тонких чудных плечах - , сбегали на спину, всегда такую прямую и ровную, спадали на грудь и ниже на тонкую талию. Моя рука сама потянулась к ее руке. Я накрыл своей ладонью ее ладонь и слегка сжал. Маша на миг скосила глаза на все это, но не освободила свою руку, а только немного покраснела. Когда мы вышли из кинотеатра, то решили прогуляться в парке. Весна уже была на пороге: снег понемногу таял, капали сосульки, вокруг шумели почерневшие от воды деревья, дул легкий теплый ветерок. Небо было затянуто облаками, но было видно, что они вот-вот разойдутся. Мы остановились. Маша, стоя напротив меня, поправила мне воротник. Я все смотрел на нее и никак не мог насмотреться. Она тоже подняла глаза. Тут внезапно налетевший ветер растрепал ее волосы. Он словно навеял на меня какой-то безумный порыв, и в голове у меня застучало: "Сейчас или никогда!". Я взял руками ее лицо, приблизил к себе и прошептал то, что уже так давно наболело у меня в душе: - Я люблю тебя!... А потом я поцеловал ее. Какое же это было потрясающее ощущение! Ее губы почему-то пахли малиной, а руки, нежно обнявшие меня, согревали каким-то особенным теплом... * * * ...С ума сойти! Мне признается в любви Васечкин! Васечкин, всегда считавший меня зубрилой, какой-то холодной и неприступной красавицей, советовавший Петрову забыть обо мне, когда тот в меня влюбился, влюбившийся в меня сам, передавая признание Петрова, вообразивший себя Дон Кихотом в летнем пионерлагере и отправившийся на подвиги ради меня, потащив с собой Петрова!... Можно еще долго перечислять. И теперь он меня целует, целует, как безумный, изливая душу. У меня перед глазами вдруг всплыло его лицо, когда мы стояли в коридоре, держа руки на той несчастной книге, и мне вспомнилось то ощущение... Я тогда не поняла, что со мной произошло, но теперь... Я ответила на его поцелуй не менее "безумно". Его губы были мягкими и нежными, руки так же нежно сжимали мое лицо, согревая его. Все его лицо дышало каким-то особенным теплом того ветра, который сейчас дул, ветра... любви, наверное... По крайней мере мне так показалось... * * * ...Я не мог остановиться. Меня вдруг как будто подхватило каким-то вихрем и унесло ввысь, кружа и овевая ласковым теплом... И сейчас Маша показалось мне ангелом, таким нежным, чудесным и прекрасным... Не знаю, нормальны ли такие чувства для девятиклассника, да и вообще для меня самого, но в это время я ощущал только их... А Маша ответила на мой порыв... Значит она тоже чувствует что-то подобное... - Я тоже люблю, тебя, Васечкин... - вдруг раздалось у меня над ухом. Маша обняла меня за шею. Я тоже обнял ее и прошептал: - Ты самая потрясающая на свете... Я почувствовал, что она улыбнулась, и тоже улыбнулся. А потом я открыл глаза. Мне тут же ударил в лицо какой-то невообразимо-яркий свет: это солнце наконец вышло из-за облаков, и его лучи упали на нас с Машей. И я почувствовал себя самым счастливым человеком в Мире... Нет, во всей Вселенной... Над нами летели, щебеча, птицы, дул ласковый ветер, светило солнце... Приближалась весна... Конец