***
Ифаню хватает всего пары дней, чтобы продумать устройство ловушки. Дракон отправляется на охоту, и Ифань сразу это замечает. Он идет в лес, к тому месту, где, по его мнению, находится драконье гнездо. Ловушка представляет собой сложную систему веревок и хорошо спрятанных лезвий, почти вся она пропитана сильным запахом лесной дичи. Пара лезвий направлена так, чтобы точно и глубоко поразить задние лапы дракона, а одно поменьше – в грудь. Если Ифаню повезет, это лезвие повредит еще и шею дракона, так что дышать огнем он не сможет, пусть и недолго. В итоге дракон окажется в большой клетке с крепкими прутьями – расстояние между ними такое маленькое, что не выберется и собака. Дракон хитер, но Ифань считает себя чуть умнее голодного дракона. Ловушка идеальна, он в этом уверен. Ифань устанавливает все самостоятельно, как и требуется. Ему это несложно, он много практиковался с веревками и узлами и со спрятанными лезвиями. На сооружение ловушки уходит примерно час. А больше времени у него и нет – дракон скоро закончит охоту. Ифань ненадолго возвращается в деревню, чтобы выждать время, и встречает Сюмина с Луханем: они играют в кобу. – Ну как, поставил ловушку? – спрашивает Лухань, отрывая взгляд от фигурок на доске. – Да, – отвечает Ифань. – Дракон попадется сразу же. – Ты ужасно самоуверен, – говорит Сюмин, не отвлекаясь от игры ни на минуту. – Видимо, думаешь, что все пройдет без сучка без задоринки. Ифань смеется. – Конечно. Тут не о чем волноваться. Я годами это планировал, и все получится идеально, мне даже не придется напрягаться. Ты, кстати, только год в деревне. А еще ты охотник и не знаешь, каково это, убить дракона. Лухань знает, а ты нет. Это будет легко. Сюмин пожимает плечами, а Лухань препротивно усмехается. – Как скажешь, – говорит Сюмин, обдумывая следующий ход. – И долго ты будешь ждать, пока сработает ловушка? – интересуется Лухань. Ифань убирает с глаз волосы. – Где-то с час, за это время дракон успеет прийти в ужас, – отвечает он. Дракон будет слаб и напуган – отличный шанс его убить. Ифань, конечно, мог сделать такую ловушку, чтобы дракон погиб прямо в ней, но Ловцу следует убивать драконов своими руками, и он поступит именно так. – Раз ждать целый час, наверняка есть время сыграть, – говорит Сюмин, и теперь уже Ифань пожимает плечами. – Не вопрос, – отвечает он, присаживаясь рядом с друзьями. Они доигрывают – побеждает Сюмин, – а затем в игру вступает Ифань.***
Проходит чуть больше часа, и Ифань идет убивать дракона. С собой у него черный полупрозрачный клинок из кремния, что острее бритвы, – таким сразить дракона легче всего. Он горделиво шагает по лесу, предвкушая победу. Наконец-то Ифань уничтожит дракона, за которым наблюдал несколько недель. То тут, то там он видит части своей ловушки, как и ожидалось. Она обязана была сработать безупречно. Так Ифань думает, пока не доходит до того места, где должен дожидаться его пойманный дракон. Но дракона там нет и в помине. Ифань, ругаясь, бежит к клетке и клянет всех богов подряд. Издали он не заметил, но сейчас, когда он рядом с клеткой, на земле внутри нее ясно видна фигура человека. Ифань рычит, недоумевая, кто, мать его, посмел сломать ловушку, да еще и застрять в ней. Он отпирает клетку, но человек не двигается. Ифань прикусывает язык, то ли от любопытства, то ли от возмущения, и подходит к человеку – тот лежит к нему спиной. Это парень с гладкими черными волосами. Он поменьше Ифаня, но в том, что он человек, сомнений быть не может. Он полностью обнажен, жилистое белое тело выставлено напоказ. Ифань громко вздыхает – может быть, это один из дикарей, живущих на юге? Он слегка касается его плеча, а когда тот не реагирует, пинает его уже посильнее. Парень переворачивается на спину, и тут Ифань видит, что он весь изранен. – Ну твою же мать, – ворчит он, наклоняясь. Он отвешивает парню несколько пощечин в надежде, что тот очнется. Он открывает глаза, и Ифань не может отрицать: в глубине души он рад, что парень жив. – Кто ты? – требовательно спрашивает он. – И откуда ты взялся? – Ой, даже не знаю, – отвечает парень слабо, но с явным сарказмом. – Может, прилетел. Ифань не собирается слушать всякую чушь. – Отвечай, – рявкает он. – Я ответил, – парирует парень, тут же сморщившись от боли. – У меня с собой кремниевый клинок специально для дракона, но если ты станешь упорствовать, я без колебаний использую его на тебе, – рычит Ифань, и парень смеется, хотя в его легких осталось явно мало воздуха. – Тогда ты нашел, что искал, – говорит он. – Давай, не стесняйся. Возьми прядь моих волос и отнеси своим старейшинам. Уверен, они останутся довольны. Ифань удивленно отшатывается: откуда дикарь знает обычаи Ловцов драконов? – и хорошенько присматривается к ранам парня. Две глубокие раны на бедрах, одна поменьше – на шее и… Синяки на шее. – Т-ты дракон? – вопит Ифань и, спотыкаясь, отступает на шаг. Взгляд дракона исполнен равнодушия: – О, молодец. Надо же, какой ты проницательный! Ифань опустошен. – Я не могу тебя так убить! – восклицает он. – Я не могу убить человека, и вообще, я не могу просто взять и принести старейшинам твои волосы! – Тогда почему бы тебе не принести им мой зуб? – спрашивает дракон ехидно. – Или глаза? – Что мне делать? Во имя всех богов, ты что, не можешь превратиться обратно в дракона? А? – допытывается Ифань, подступая к нему. Тот оскорбляется. – Ага, чтобы ты меня убил? Нет уж. И даже если бы я хотел, с такими ранами не получится. – С чего ты вообще превратился в человека? – Ифань чуть не плачет от злости. – Никогда не слышал, чтобы такое случалось! Дракон вздыхает: – Это из-за моих ран, но больше я ничего не скажу – не собираюсь облегчать тебе убийство. Я не дамся так просто. Ифань падает на землю и сжимает голову руками. – Значит… значит, я должен буду выходить тебя, и… – С чего ты взял, что я позволю тебе себя выхаживать? – осведомляется дракон. – Ты умрешь с такими ранами, – отвечает Ифань, поднимая глаза. Дракон презрительно усмехается. – Я и так умру, верно? Ты вылечишь меня, чтобы затем убить. – Ты готов умереть от ран вместо того, чтобы драться? – спрашивает Ифань. Дракон впервые выглядит так, будто лишился дара речи. – Позволь же мне тебя вылечить. Я не убью тебя в человеческом обличье, обещаю. – Ладно, – выплевывает дракон и отворачивается. – У тебя есть имя? – спрашивает Ифань. Он начинает понимать: если им с драконом придется некоторое время жить вместе, надо хотя бы попытаться наладить контакт. – На нашем языке это Чондэ, – отвечает дракон, но Ифань качает головой. – Я же собираюсь отвести тебя в деревню, такое имя не пойдет… Что, если мы назовем тебя Чен? – Чондэ кривится, но не возражает. – Хорошо, Чен. Твоя история будет такой: ты дикарь с юга, и я нашел тебя раненым, когда пытался поймать дракона. Пока твои раны не заживут, побудешь у меня. – И что потом? Ты меня отпустишь? Я не вернусь обратно, зная, что ты поджидаешь меня, чтобы убить. Или засунешь меня в клетку? Я не подчинюсь молча, даже не надейся. – Какой-то ты неуверенный, – замечает Ифань. – Зато у тебя уверенности через край, – парирует Чондэ. Ифань громко вздыхает. – Вставай, – говорит он. – Благодаря тебе я не могу. Ты эти порезы видишь? – спрашивает Чондэ, указывая на ноги. – Да, вижу. Боги, понесу я тебя, ты этого хочешь? – спрашивает Ифань, и Чондэ смотрит на него. Во взгляде мелькает отвращение, но Ифань трактует его как согласие и осторожно берет Чондэ на руки, стараясь не потревожить раны. – Тебе надо как-нибудь одеться, прежде чем мы пойдем в деревню… Подожди-ка, вот, возьми мою рубашку. Он кладет Чондэ на землю, снимает с себя рубашку и помогает Чондэ ее надеть. Потом снова поднимает его, и тот молчит всю дорогу. *** – О Боги! – восклицает Лухань при виде Ифаня, входящего в деревню с Чондэ на руках – по дороге тот потерял сознание. – Что случилось? – Сюмин следует за Луханем и встает рядом с ним, пока тот глядит на Чондэ. – Где твой дракон? – спрашивает Сюмин. – Ловушка… ловушка не сработала. Но этот парень – я нашел его раненым в лесу. Он дикарь с юга, – отвечает Ифань, надеясь, что друзья не раскусят его ложь. Но Сюмину, видимо, не особенно интересно, а Лухань больше озабочен ранами Чондэ, нежели его происхождением. Ифань вздыхает с облегчением, и друзья помогают ему нести Чондэ дальше. – Как его зовут? – интересуется Сюмин. – Чен, – быстро отвечает Ифань. – О, прям как кота, который был у тебя в детстве, – замечает Лухань, и Ифань деланно смеется. – Ага, какое совпадение.***
Деревенский лекарь Исин рад вылечить раны Чондэ. Все это время Чондэ без сознания, и Ифань где-то в глубине души боится, что тот не проснется вообще. Он высказывает свои опасения вслух, но Исин только смеется и мягко похлопывает Ифаня по спине: – Все будет в порядке. Раны будут заживать долго, но все-таки заживут. Не волнуйся, Ифань. Уже вечером его можно будет перенести к тебе в дом, а я буду часто его навещать и делать перевязку. Исин поглаживает Ифаня по спине круговыми движениями, и тот отступает. – Что ты делаешь? – возмущается он. Исин удивленно на него смотрит. – Мне показалось, что ты сильно переживаешь, и я всего лишь пытался тебя поддержать, – отвечает Исин со смешком. – Не волнуйся, я не пытаюсь к тебе клеиться, как когда-то Цзытао, если ты подумал об этом. – Любой волновался бы – посмотри на его раны. Конечно, я обеспокоен. Я хочу, чтобы он поправился. И снова Исин удивляется. – Гм. Это ново, – наконец выдает он, нанося на шею Чондэ мазь от синяков. Несколько секунд Исин задумчиво смотрит на Ифаня. – Знаешь, у него очень темная кровь, почти багряная. В первый раз вижу такое интересное содержание кислорода в крови. Ну, кроме Сюмина, но мы и так знаем, что он немного отличается от всех нас. А вот твой друг… – Он… он хорошо дышит, – поспешно выпаливает Ифань первое пришедшее в голову объяснение, и Исин фыркает. Конечно, это потому, что он на самом деле дракон, но так Ифань сказать не может. – Ладно. Его приведут к тебе, как только ему станет лучше, идет? И тогда проследи, чтобы за ним ухаживали хорошо, – говорит Исин с угрозой в голосе. Ифань пялится на него. – С чего ты взял, что я не смогу нормально за ним ухаживать? – недовольно спрашивает он. – Опыт показал, что ты довольно небрежен, только и всего, – жмет плечами Исин. – А теперь кыш, мне надо работать. Выведенный из себя, Ифань уходит, недоумевая, что Исин вообще имел в виду. Чуть позже в тот же день он заводит об этом разговор с Луханем, и тот смотрит на Ифаня, будто у него выросла вторая голова. – Ифань, ты не очень дружелюбный человек, – отвечает он невозмутимо. – О себе ты заботишься больше, чем о других, ты очень спесив. И я это говорю, потому что я твой лучший друг, ясно? Я все это знаю, но все равно с тобой общаюсь, так что не подумай чего. – О, и что же я должен подумать, а? – требовательно спрашивает Ифань, и Сюмин тычет в него пальцем. – Вот! Недружелюбный. Ифань бы ему врезал, но это только подтвердит слова Сюмина. Поэтому он просто уходит домой, сердито ворча. Остаток дня Ифань проводит в одиночестве.***
Когда тем же вечером на пороге дома Ифаня появляется Чондэ, его сопровождает Цзытао. Ифань открывает дверь. Цзытао весь сияет и тащит Чондэ за руку. – Привет, Ифань, – Цзытао широко улыбается. – Я привел к тебе Чена! Ифань потирает переносицу. Непохоже, что Чондэ доволен кривлянием Цзытао. – Спасибо, Цзытао, – с трудом выдавливает Ифань. Он хватает Чена за плечи и тянет в дом. Надо признать, тот выглядит намного лучше, щеки уже не такие бледные, и он почти… – Ифань! – прерывает Цзытао его размышления, махнув рукой перед самым лицом. – Слушай, как прошла ловля дракона? Я слышал, тебе задание дали, ты уже поймал дракона, да? Ты его убил? – Цзытао, иди давай, – недовольно отвечает Ифань, вспоминая сегодняшний провал. – У тебя будет шанс узнать все самому, когда получишь свое задание. – Ага! – смеется Цзытао и машет рукой на прощание. – Я поймаю радужного дракона! – напевает он, уходя. Ифань закрывает дверь и поворачивается к Чондэ – судя по всему, поход к дому Ифаня дался тому нелегко. – Хочешь присесть? – Чондэ явно борется с гордостью, но потом вздыхает и медленно кивает. Ифань хочет помочь дойти до стула, но Чондэ упрямо идет сам. – Тебе хоть стало получше? – Тебе это на руку, да? – спрашивает Чондэ. Ифань вздыхает и садится рядом. – Я уже говорил, что не убью тебя, пока ты человек, – напоминает он. – Клянусь, что не убью. – А что, если я никогда не обращусь в дракона снова, а? Что, если останусь человеком навсегда? – спрашивает Чондэ, и Ифаня обуревает внезапное желание встать и швырнуть что-нибудь. Но каким агрессивным бы не был тон Чондэ, в его глазах испуг, и Ифань остается на месте. – Пожалуй, тогда мне придется найти другого дракона с такой же черной чешуей, – отвечает Ифань, и Чондэ хмурится. – Взял бы да просто сделал это, – голос Чондэ чуть надламывается. Ифань поднимает взгляд. – Ты готов пожертвовать жизнью из-за гордости? – спрашивает Ифань, и у Чондэ отваливается челюсть. – Что? – Это ты приносишь жизнь в жертву гордости! – восклицает Чондэ. – Вот почему я ненавижу людей, все они такие же эгоисты, как ты! – Себя послушай – ты такой же! – защищается Ифань. – Ты сам эгоист! Чондэ скрипит зубами от злости. – Я пытаюсь сделать так, чтобы ты вообще никого не убивал, – наконец признается он. – Я не хочу умирать. Внезапно Ифаню хочется крепко обнять Чондэ и уверить, что он его не убьет. Но он не может этого сделать, ведь в конечном счете это случится.***
– Это моя кровать, – бурчит Ифань. Чондэ усмехается из-под одеяла. – Самый умный, да? – с сарказмом говорит он. Ифань сердито смотрит на него. Уязвимый Чондэ ему нравился больше, чем язвительный. – Выметайся, – рявкает Ифань, но Чондэ не двигается с места. – Исин сказал, что ты должен обо мне заботиться, – ноет он. – А раз должен, то спать я буду здесь. Ифань недовольно ворчит. – Знаешь что? Будешь себя так вести – я тебя и в этом виде убью. Ты невыносим. – Привыкай, я здесь надо-о-олго, – тянет Чондэ и устраивается в кровати поудобнее. У Ифаня нет выбора. Он забирается в постель к Чондэ, и тот сразу отодвигается, поспешно натягивая маску безразличия. – Эта кровать тесновата для двоих, – говорит Чондэ, и нарочитая небрежность выдает его с головой. Ифань ухмыляется. – Мы можем сделать вот так, – отвечает он, обнимая Чондэ и притягивая к себе. Тот ерзает и пытается увильнуть, но Ифань его не отпускает. В конце концов Чондэ затихает. – Удобно, правда? – дразнит Ифань. – Да, – удивляет его Чондэ тихим ответом. Ифань еще больше удивляется, когда Чондэ прижимается даже ближе и засыпает за считаные минуты. Очень странно. Ифань наблюдает за спящим Чондэ. Черты его лица и сейчас напоминают драконьи – острые скулы, изогнутая линия рта, красивые алые губы… А еще у него длинные ресницы. Он весь гибкий, и Ифань чувствует, как перекатываются упругие мышцы, когда он ворочается в постели. Чондэ совсем не похож на Цзытао – у того жесткие мышцы и избыток энтузиазма. Минутку, зачем он вообще их сравнивает? С Цзытао у него была связь на одну ночь, и тот прекрасно это понимает. А Чондэ… с Чондэ у него в принципе ничего не может быть. Хватит сравнивать. Но этой ночью он позволяет себе крепко обнимать Чондэ – он давно уже не чувствовал рядом чье-то тепло.***
Ифань просыпается, едва начинает светать. Чондэ практически распластался на нем. Он улыбается во сне, и в этой улыбке нет и тени обычного сарказма или горечи – она светлая и настоящая. Ифань знает, что не должен об этом думать, но не в силах перестать. Он отрывает взгляд от лица Чондэ и смотрит в окно. Солнце пробивается сквозь занавески – судя по всему, погода сегодня будет хорошей. Ифань непроизвольно придерживает Чондэ, чтобы он не свалился, пока Ифань ворочается под одеялом. Ифань любит солнечные дни, особенно когда с запада дует бриз. – Эй, – внезапно подает голос Чондэ, и Ифань чуть не падает с кровати от неожиданности. – Ты проснулся, – запинается Ифань, и Чондэ вновь равнодушен донельзя. – Хочу есть, – говорит Чондэ, не обращая на него внимания. – И кстати, что твоя рука делает на моей талии? – Я… не хотел, чтобы ты упал! – оправдывается Ифань. Чондэ понимающе кивает. – Если бы я упал и набил синяки, весь труд вашего лекаря пошел бы насмарку, и мое убийство пришлось бы отложить еще больше. Верно я понимаю? – спрашивает Чондэ. Ифань сердито смотрит на него: – Хватит вспоминать об этом. Я тебе уже несколько раз говорил, что… – Да, я знаю, и я тебе не верю. Хочу есть, – повторяет Чондэ. Ифань громко стонет, но встает с постели, отправляясь на поиски еды. В буфете он находит соленый окорок, хлеб и масло. Ифань не уверен, подойдет ли такая еда дракону, но Чондэ съедает все в один присест, так что долго волноваться не приходится. – Ты хорошо ешь, – отмечает Ифань. Чондэ поднимает взгляд. – И дышу тоже, – ухмыляется он. Ифань опять смущается. – Так ты был в сознании? – восклицает он. – Да. Я должен был убедиться, что ты не убьешь меня во сне! – парирует Чондэ. – Но ты так мило волновался. Мы с лекарем неплохо поговорили, знаешь? Он мне все о тебе рассказал. Ифань сглатывает. – Что он говорил? – спрашивает Ифань, стараясь не выдать волнения. Он не хочет, чтобы Чондэ что-то говорили о нем. – Сказал, что никогда не видел, чтобы ты о ком-то так волновался и был так нежен, – певуче говорит Чондэ, будто ходит вокруг него кругами. Отчасти так и есть. – Ты очень заботлив, но не знаешь обо мне и половины. Есть кое-что, от чего бы ты покрылся мурашками. – Н-например? Я не делал ничего настолько безумного… – Ой, не все же о тебе, – невозмутимо отвечает Чондэ. – Скажу только, что мне кажется, ты меня все-таки не убьешь. Ифань закатывает глаза и ничего не говорит, потому что ответ в духе «нет, убью» – явно не самый лучший вариант. Чондэ усмехается, будто и так понимает, что Ифань хотел сказать, доедает последний кусочек окорока и потягивается. Ифань не может оторвать взгляд от красивого и изящного тела Чондэ, завороженно смотрит, как напрягается каждая его мышца. Чондэ насмешливо оглядывает Ифаня и резко встает. Но он забыл, что его ноги все еще слабы. Чондэ валится на Ифаня. – Все в порядке? – встревоженно спрашивает Ифань. Чондэ ухмыляется: – Абсолютно.***
Затем они отправляются в деревню, и Чондэ заставляет Ифаня терпеть его «это ты виноват, что у меня ранены ноги, вот и возись со мной теперь» целый день. Лухань взволнованно предвкушает встречу с пришедшим в сознание Чондэ, но особенно заинтересован Сюмин. – Как долго ты здесь пробудешь? – осторожно спрашивает он у Чондэ. Тот с улыбкой прижимается к Ифаню. – Так долго, как смогу, – отвечает он. К удивлению Ифаня, Сюмин доволен таким ответом. Лухань тоже счастлив, что Чондэ собирается остаться подольше, и Ифаню ужасно хочется согласиться. – Ифань хорошо о тебе заботится? – интересуется Лухань. – Как тебе спалось? – Могло быть и лучше, – отвечает Чондэ, и Сюмин с Луханем неловко смеются. Ифань тоже смеется, хотя не совсем понял, что здесь смешного. Он тоже мог бы спать лучше. Сюмин готовит обед. Цзытао с Исином тоже приглашены. Чондэ все время сидит очень близко к Ифаню, то и дело воруя у него куски мяса с тарелки. Лухань внимательно за этим наблюдает, замечая, что сделай это кто другой, Ифань бы уже оторвал наглецу голову. Цзытао, напротив, абсолютно все равно. Он сообщает всем, что утром заметил на горизонте радужного дракона. Чондэ кивает со знанием дела. – Да, это… Ифань обрывает его тычком под ребра в тот самый момент, как Сюмин давится хлебом, а Лухань бьет его по спине пару раз, чтобы выровнять дыхание. – Извини, – поворачивается Цзытао к Чондэ после того, как суматоха улеглась. – Что ты хотел сказать? – Я хотел сказать, что это хорошо. Радужные драконы очень ласковые и любящие… я так слышал, – быстро добавляет Чондэ. Исин улыбается. – Какая разница, любящий он или нет, – жмет плечами Цзытао. – Я хочу убить дракона и получить красивую чешую в качестве награды. Эй, Лухань, какая чешуя у тебя? Ты же убил медного дракона, да? – Пронзил его, – скалит зубы Лухань, и Сюмин закатывает глаза. Лухань встает и уходит в свою комнату за чешуей. Он возвращается и протягивает ее Цзытао; Ифань тоже не может не взглянуть. Чешуя красивого медно-красного цвета, цельная и блестящая. – Ух ты, – выдыхает Цзытао. – Так вот как выглядит награда Ловца драконов. Он произносит это так, будто быть Ловцом драконов замечательно, и несколько месяцев – даже дней – назад Ифань с ним согласился бы. Но сейчас это почему-то кажется ему не так уж и важно. Лухань все равно больше не охотится на драконов, и все, что требуется для доказательства его статуса, – это чуть ли не кусок гладкого камня. Ифань бросает взгляд на Чондэ: тот выглядит на удивление спокойным, будто не видел только что трофей, напоминающий о мертвом сородиче. Но не это больше всего интересно Ифаню. Волосы Чондэ черные и блестящие, совсем как его чешуя. Ифаню не нужна чешуя – ее он не желает. Чего он желает, так это фарфоровую кожу Чондэ, его кошачьи глаза, изящные движения. Он желает его тугие мускулы, тонкую талию и высокие скулы. Тут Чондэ замечает, что Ифань на него пялится, и кладет руку ему на бедро. Улыбается он невыразимо лукаво. Ифань негодует, но не может не признать, что это ощущение ему нравится. Что в него вселилось?***
Цзытао без умолку трещит о радужном драконе весь вечер, и, по мнению Ифаня, это не так уж и плохо. Он начал чувствовать угрызения совести из-за того, что переспал с Цзытао, хоть и не разделял его чувств, и тому будет на пользу отвлечься от всего, связанного с Ифанем. Пока Цзытао болтает о том, как он рад, что его обучение подходит к концу, Ифань замечает на лице Чондэ усталость. – Ты как? – спрашивает он, подсаживаясь ближе к Чондэ. – Мне жаль, что Цзытао все говорит о драконе… Ты ведь знаешь, что мы этим занимаемся? К удивлению Ифаня, Чондэ не язвит в ответ. – Знаю. И Цзытао безвреден, так что все будет хорошо, – отвечает Чондэ. Ифань хочет возразить, ведь как бы Цзытао не был безвреден, ему нужно убить дракона, и вряд ли это закончится хорошо. Но Чондэ продолжает говорить, и Ифаню приходится прикусить язык. – Я правда устал. – Вернемся ко мне? – спрашивает Ифань. Чондэ качает головой. – Ты точно в порядке? – Я немного запутался, только и всего, – говорит Чондэ, кладя голову Ифаню на плечо и закрывая глаза. Ифань гадает, в чем Чондэ мог запутаться, но не уточняет. Он игнорирует Исина, когда тот очень нескромно подмигивает, и старается не замечать настойчивое желание зарыться в волосы Чондэ. Лухань подходит и садится на скамейку рядом с Ифанем. – Ты попал, – говорит он с улыбкой. – О чем ты? – огрызается Ифань. Но не может отрицать, что в словах Луханя есть доля правды. Может, из-за того, что Ифаню нужно убить Чондэ, желание заботиться о нем возникает так легко. Их время ограничено. – Ты влюбляешься в него на глазах, – говорит Лухань, но Ифань качает головой. – Что за глупости. Мне нужно убить дракона, а не отвлекаться на такие бесполезные вещи, как любовь, – отмахивается Ифань. – Мне это не помешало, – говорит Лухань, и тут Ифаня озаряет – вполне возможно, что два его лучших друга находятся в романтических отношениях. В конце концов, Сюмин появился в деревне как раз, когда Луханю дали последнее задание. Они были не разлей вода целых два месяца, пока Лухань, наконец, не убил дракона в самый последний день. – Лухань, ты и Сюмин… – Ифань, мы живем вместе, – Лухань широко улыбается, как будто это все объясняет, но Ифань по-прежнему в недоумении. Он знает, что они живут вместе – с того самого дня, как Сюмин появился в деревне. – Я не это имел в виду. – Мы как ты и Чен, – отвечает Лухань. – Сильно в этом сомневаюсь, – говорит Ифань. Он не понимает, как вообще кто-то может на них походить, но Лухань все равно улыбается. – О, ты будешь удивлен. Кстати, чтоб ты знал, лучший способ выполнить задание – пронзить дракона. Я сделал именно это. – С-спасибо, – удивленно говорит Ифань. Лухань не советовал этого раньше. И он не уверен, что к совету стоит прислушаться – Лухань начал хихикать, как юнец, выдавший пошлую шутку. Ифаня это даже пугает. Чондэ ворочается во сне, и Ифань размышляет, не бодрствует ли он на самом деле, слушая их разговор.***
К вечеру ноги Чондэ слабеют от того, что он был в движении весь день, и Исин выражает желание помочь Ифаню довести его до дома и заняться ранами Чондэ. Они оба поддерживают Чондэ по дороге, но тот все равно громко жалуется. – Неси меня, Ифань, – требует он. – Раз ты виноват, что я ранен. Ифань с рыком его поднимает, глядя на Исина. – Он преувеличивает, – отпирается Ифань, а Чондэ прижимается к нему сильнее. Так удобнее его нести. Исин мягко улыбается. По нему не скажешь, что это заявление его ужасно взволновало. Ифань размышляет, не рассказал ли ему Чондэ о происхождении своих ран. – Знаешь, что, я считаю, лучше всего? – мечтательно начинает Исин. В другой раз Ифань закатил бы глаза – Исин всегда был немного странным, – но сегодня он реагирует иначе. – Что? – спрашивает он, и Чондэ тоже с любопытством смотрит на Исина. – Смелость. Делать то, что, по твоему мнению, правильно, – отвечает Исин. – Хм, – Чондэ кивает, склоняя голову Ифаню на плечо и отворачиваясь от Исина. – Любовь – это тоже хорошо, – продолжает Исин. Чондэ издает странный звук, и Ифань не может понять, смех это или сопение. В любом случае, он уже сообразил, к чему клонит Исин. – Как мило, – отвечает Ифань. Он не возражал бы против этого разговора, если бы Чондэ не было или если бы он спал, хотя Чондэ, кажется, никогда не спит крепко. Но Чондэ как раз рядом, спать вовсе не собирается, и Ифаню не нужно, чтобы он узнал о его не совсем платонических мыслях. С него начинает лить пот, ведь он несет Чондэ домой уже с четверть мили. Ночь выдалась жаркой, и такая физическая нагрузка только ухудшает дело. Исин, похоже, ничего не замечает. Вместо этого пожимает плечами, а когда они подходят к дому Ифаня, вдруг вздыхает. – Ой! Я забыл свой ключ у Луханя и Сюмина. Что ж… я приду перевязать твои раны с утра, Чен. Прости! Ифань качает головой. – Ничего страшного, Исин. Спокойной ночи. Исин улыбается Ифаню и тут же убегает вниз по дороге, оставляя Чондэ и Ифаня наедине. Внезапно Чондэ снимает рубашку, и Ифань хватает воздух ртом. – Что ты делаешь? – спрашивает он, и Чондэ смотрит на него, как на умалишенного. – Жарко. Мы будем в одной кровати, и я не хочу кутаться больше, чем нужно, – отвечает Чондэ. – Ты тоже раздевайся. Уж не пытается ли Чондэ его соблазнить, думает Ифань, потому что не представляет, как переживет ночь, если они будут соприкасаться голой кожей. Но все же снимает рубашку и тащится в кровать вслед за Чондэ. Чондэ льнет к нему, не скрывая, как ему уютно с Ифанем. А Ифань не пытается отстраниться. – Знаешь, – шепчет Чондэ, и у Ифаня встают дыбом волосы, когда дыхание Чондэ раздается прямо под ухом, – в словах Исина есть смысл. – В каких? Когда он говорил… о смелости? – Ага. Сделать то, что считаешь верным. Ты знаешь, как поступить правильно, ведь так? Ты мог бы просто сказать старейшинам, что не хочешь меня убивать. – Откуда ты знаешь, что не хочу, а? – возмущается Ифань, но Чондэ только ерзает в его руках. – Поверь мне, – добавляет он едко. – Я знаю. Не убивай меня, Ифань. Мы могли бы остаться вместе, быть как Лухань с Сюмином. Просто сделай вид, что я дикарь с юга, еще откуда-нибудь, и ты сможешь сказать им, что не хочешь убивать дракона, вот и все. – Они понизят меня до звания охотника, Чондэ, – со вздохом отвечает Ифань. – А я всю жизнь готовился. – Ну и будешь ты охотником, это что, так страшно? Разве это не лучше, чем убить меня? Твоя карьера важнее моей жизни? «Нет», – хочет ответить Ифань, но гордость не дает ему это сделать. – Ты знаешь, что правильно, – повторяет Чондэ. Он проводит рукой по боку Ифаня, и тот вздрагивает: прикосновение Чондэ подобно огню. Еще одно движение Чондэ – и теперь его колено между ног Ифаня. – Спокойной ночи. – Спокойной ночи, – отвечает Ифань, с трудом сглатывая. Его голова забита множеством мыслей, и самая яркая из них – о колене Чондэ.***
Проходит пять недель, и Ифань по уши втрескался в Чондэ. Есть что-то неуловимое в его язвительных, саркастичных репликах – и одновременно покладистости, что зачаровывает Ифаня. Не говоря уж о том, как он хорош собой и совсем не стесняется касаться Ифаня. Тот, конечно, паникует – нельзя влюбляться в дракона, которого должен убить. Ифань хочет рассказать кому-нибудь, объяснить всю сложность положения, но по понятным причинам не может. Однажды вечером он вышагивает по дому, когда появляется Чондэ – он был у Исина на осмотре. – Я почти выле… что случилось? – внезапно спрашивает Чондэ. Ифань расстроенно смотрит на него: Чондэ такой красивый, интересный – и совершенно недосягаемый. Это несправедливо. Чондэ смеется: – Ты чем-то озабочен. Что, кто-то снова тебя доставал? – Нет, ничего такого, – отвечает Ифань. – Я просто правда… в смятении, наверное. – В смятении из-за чего? Из-за состояния твоего дома? Я уже говорил, что не буду разгребать этот беспорядок, лучше бы тебе заняться этим самому, пока тараканы не появились, – говорит Чондэ, и Ифань только вздыхает. Чондэ – еще один человек, которому он не может ничего рассказать. Чондэ пожимает плечами и устраивается на диване поудобнее. Тут раздается стук в дверь. Ифань открывает ее и с удивлением видит Цзытао. У того в руках книга о радужных драконах. – Привет, Ифань! – говорит он, радостно улыбаясь. – Как дела? – Ну… пожалуй, нормально, – отвечает Ифань. – А… а у тебя как? – Отлично. Слушай, я заметил, что ты с того раза больше не ходил за драконом, и подумал, что ты, наверное, зашел в тупик. Я тут книгу читал, она довольно полезная! – Вот как? – равнодушно спрашивает Ифань. Цзытао кивает. – Ты знал, что если пронзить грудь дракона стальным клинком, он изменит форму? В книге не написано, как именно, но по мне, это довольно интересно! Стальной клинок не убьет дракона. А вот это и правда интересно. – Да? А как тогда его убить? – Нужно использовать хрустальный или обсидиановый клинок, – говорит Цзытао, заглядывая в книгу. – Да. Разве не странно, что нас не учат этому на занятиях? Знаешь, мне это кажется важным. – Ага… Класс, спасибо, Цзытао! – говорит Ифань, и у него начинает зарождаться идея. – Это правда крутая информация. Я, наверно, пойду прямо сейчас и попробую снова! – Цзытао улыбается и весь сияет от похвалы. – Я хочу узнать о радужных драконах еще больше, если получится, – говорит он. – Но рад, что помог! – Цзытао машет на прощание, Ифань закрывает дверь и идет обратно в гостиную. – Кто приходил? – спрашивает Чондэ, отрывая взгляд от книги. – Цзытао. – Что он хотел? – Ничего. Но он заметил, что я больше не предпринимал попыток тебя убить. Так что мне нужно сделать вид. Хочешь пойти со мной? – спрашивает Ифань, пытаясь говорить спокойно. Чондэ пожимает плечами. – Конечно. Мне все равно нечем заняться.***
Лес разделяет две деревни. Деревня Ифаня – на севере, а Западная деревня граничит с лесом на юго-западе от нее. Ифань никогда не был в Западной деревне и никогда никого оттуда не встречал, но ходят слухи, что живут там бесстрашные воины и превосходные Ловцы драконов. Ифань берет с собой обсидиановый клинок, но Чондэ даже не моргает. Ифань знает, что Чондэ осведомлен о клинках, и ему странно видеть, что Чондэ совсем не насторожился. Естественно, Ифань не собирается его убивать, по крайней мере, не сегодня. Это все для вида. Они слышат шорох рядом в кустах, и Чондэ резко тормозит. Ифань идет дальше, уверенный, что это кролик или какой-нибудь другой зверь. – Давай, Чондэ, пошли, – уговаривает он, но Чондэ не двигается с места. – И… Ифань! – восклицает он испуганно, не отрывая взгляда от кустов. – Подойди сюда. Подойди. – Что такое? – громко вздыхает Ифань, и тут все идет наперекосяк. Из кустов выпрыгивают двое, Чондэ отскакивает как раз вовремя, срываясь в лес. Незнакомцы бросаются за ним. Ифань, не раздумывая, мчится следом. – Он драконорожденный! – кричит один мужчина другому. – Нужно его поймать! – Стойте! – вопит Ифань и бежит изо всех сил. Это непросто, он пару раз спотыкается, но в голове бьется лишь: «Чондэ, Чондэ, Чондэ». Он теряет из виду и его, и преследователей, сердце заходится стуком, и он бежит еще быстрее. – Нет! – Ифань слышит крик Чондэ и боится худшего. – Чондэ! – кричит он, пытаясь обнадежить тем, что уже близко. Он спасет Чондэ. Наконец он выбегает на поляну, где Чондэ скрючился на земле. Незнакомцы бьют его. Чондэ плачет, и у Ифаня сжимается сердце. Он подбегает и отталкивает мужчин. Они так удивлены, что не дают сдачи. – Не трогайте его, – рычит Ифань, поднимая Чондэ и держа его в руках. Чондэ зарывается лицом ему в грудь, продолжая рыдать. – По-вашему, нормально лишать человека жизни? Зачем это вообще вам нужно? – Он драконорожденный, – презрительно говорит один мужчина. – Драконы – угроза нашему обществу. – Сейчас он – человек, – напоминает Ифань. – Оставьте его в покое. – Ты хранишь его? – спрашивает другой мужчина. Ифань не понимает, о чем речь, но старается этого не показывать. – Да… да, я его храню, – отвечает он неуверенно. Мужчины смотрят на него и переглядываются. Первый пожимает плечами, и они снова смотрят на Ифаня. – Значит, про Северную деревню говорят правду, – говорит один. Ифань без понятия, о чем они. – Странно. – Тогда простите, что побеспокоили вас, – говорит другой. – Храни его как следует. Они удаляются, тихо переговариваясь между собой. У Ифаня подгибаются колени, и они с Чондэ валятся на землю. Все эмоции настигают его сразу, и он крепче сжимает Чондэ. – Я так рад, что успел вовремя, – выдыхает он, а Чондэ все еще плачет. – Я… я тоже… рад, – всхлипывает Чондэ. – Я так испугался. Я думал, что умру. – Пока я рядом, этого не будет, – уверяет Ифань. Он начинает понимать, как близко к этому они сейчас были. Горло перехватывает, и он приказывает себе не плакать, но слезы все равно появляются. – Я никогда не позволю тебе умереть. Я не могу потерять тебя, Чондэ. – Я люблю тебя, – внезапно говорит Чондэ, и Ифань удивленно отстраняется. Чондэ прячет глаза, но лицо его пылает. – Я не буду это повторять, – зло заявляет он, все еще в слезах. Чондэ шмыгает носом, и Ифань обнимает его крепче. – Я тоже люблю тебя, – отвечает он и, наконец, тоже начинает плакать – все произошло так быстро, что не укладывается в голове. Они еще очень долго сидят посреди леса, обнявшись. *** Той ночью они занимаются любовью, неистово и страстно. Чондэ невероятно горячий внутри, и он громко стонет каждый раз, когда Ифань толкается в него особенно сильно. Ифань падает на Чондэ, когда они оба кончают. Что-то в Чондэ изменилось. Его черты самую малость смягчились, а кожа чуть порозовела. Он еще прекраснее, чем был. – Чондэ, – выдыхает Ифань, наклоняясь, чтобы поцеловать его. Их губы встречаются в тысячный раз за эту ночь, и Чондэ даже не пытается скрыть, как ему нравится внимание Ифаня. – Ты светишься – и выглядишь по-другому. – Я… мне нужно кое-что тебе сказать, – тихо говорит Чондэ. Ифань обнимает его. – Пожалуйста, не злись. – Что? – спрашивает Ифань, заинтригованный таким вступлением. – Ну, то, что мы делаем… это… это называется Хранение. Я теперь твой. И… я не могу больше обратиться в дракона. Я стал человеком насовсем. Ты не злишься? – тихо спрашивает Чондэ. Ифань улыбается ему в ответ. – Я испытываю облегчение, – вздыхает Ифань. – У меня больше нет поводов тебя убивать. И мне все равно, понизят меня до охотника или нет. Ты мне важнее. Чондэ снова начинает плакать, и Ифань расчесывает пальцами его блестящие черные волосы, пока они оба не засыпают.***
– Смелость, Ифань. Скажи им то, что, по твоему мнению, правильно, – шепчет Чондэ, когда их ведут в дом старейшин. Они заходят в комнату и встают перед Советом. Ифань еще никогда так не волновался. – Ифань, ты желаешь нам что-то рассказать? – спрашивает один из старейшин. – Д-да, – отвечает Ифань, выпрямляя спину под пристальными взглядами. – Я… я не могу завершить свое задание. – Старейшины не удивлены, и от этого Ифань нервничает еще больше. – Понимаете, когда я впервые отправился убить дракона, я установил ловушку со стальными лезвиями. Стальное лезвие не убивает дракона, но меняет его форму. Точнее, дракон превращается в человека. Чен – дракон, на которого я охотился. – Чондэ выступает вперед. – Продолжай, – говорит старейшина. Ни у одного из них на лице нет признаков шока. – Я… я понял, что не могу лишить жизни невинного – дракона или человека. И поэтому я не могу завершить задание. Самый древний старейшина поворачивается к одному из младших и что-то шепчет на ухо. Сердце Ифаня рвется из груди. Младший старейшина встает, и Ифань ясно видит блеск обсидианового клинка у него в руке. – Нет! Подождите! – вскрикивает Ифань, закрывая собой Чондэ. – Вы не можете его убить, пожалуйста, пожалуйста, я сделаю все что угодно, только не… – он замолкает, почувствовав теплую руку Чондэ на своем плече. Обернувшись, он видит, что Чондэ ему улыбается. – Все в порядке, Ифань. – Нет, Чондэ, я не позволю им тебя убить… Старейшина подходит, протягивает руку. Ифань собирается ударить его в лицо, но Чондэ с силой его отпихивает. Споткнувшись, Ифань чуть не валится назад, а клинок уже у лица Чондэ – и вдруг старейшина отрезает у Чондэ несколько прядей волос и протягивает черные пряди ему обратно. – Ифань, – говорит главный старейшина, – поздравляем. Ты выполнил свое задание. Ифань смотрит на старейшин, которые гордо улыбаются. – Что? – он совсем запутался. – В Северной деревне есть обычай: учить своих жителей понимать ценность жизни – любой жизни – и, выполняя то задание, что ты получил, ты должен был прийти к этому пониманию самостоятельно. Ты превосходно справился. Вот твоя награда. – Чондэ подходит к Ифаню и протягивает ладонь. Там, где были пряди волос, лежит гладкая черная драконья чешуя. Чондэ улыбается, сияя ярче солнца. – Поздравляю. Ифань берет чешую и разглядывает с трепетом, не совсем понимая, как уложить новоприобретенное знание в голове. – Это невероятно и так странно. Ты знал? – спрашивает Ифань у Чондэ, когда их провожают наружу. – С первого дня, как я здесь, – усмехается Чондэ. – Исин рассказал мне, пока ты выходил. Хочешь узнать еще кое-что странное? – Что? – Сюмин – тоже дракон, – говорит Чондэ как ни в чем не бывало. – Я понял, как только мы вошли в деревню. – Что? – восклицает Ифань. – Ты серьезно? Он дракон… нет, правда? – Медный дракон, ага, – кивает Чондэ, по-прежнему усмехаясь. – На драконьем его зовут Минсок. – Так все это время… – Они знали, что я дракон и в чем заключается задание, – кивает Чондэ. – Ты не удивлен? – Конечно, я удивлен! Это безумие… не могу во все это поверить. Но Лухань… он говорил, что пронзил дра… о, это отвратительно. Пронзил, в смысле… – Хранение, – смеется Чондэ. – Я так сильно старался не смеяться каждый раз, когда он это говорил. А ты все время был так серьезен! Честно говоря, многое теперь обретает смысл. Безразличие Чондэ и реакция мужчин из Западной деревни. Совет Исина, поддразнивания Луханя и ответное раздражение Минсока. Наконец все встало на свои места. – Чондэ! – внезапно вскрикивает Ифань. – Что? – Цзытао знает про обсидиановые лезвия! Он и правда может убить дракона! Чондэ пожимает плечами: – Не сможет, если я подменю его на железное, которое выглядит, как обсидиановое. Мне разрешили быть помощником кузнеца. Так что я сделаю для него такой клинок, и он получит радужного дракона. Кстати, имя того дракона – Сехун. Он милый, как раз то, что нужно Цзытао после увлечения тобой. – Эй, – Ифань тычет локтем в Чондэ. – Ай, – отвечает тот. – Не забывай, что у меня все еще синяки оттого, что два страшных мужика меня били. – Прости, – говорит Ифань, притягивая Чондэ ближе. – Я так рад, что могу оставить тебя себе. Чондэ удовлетворенно вздыхает и целует Ифаня в щеку. – Я тоже.***
Три года спустя, когда Цзытао получает задание, после своей первой попытки убить радужного дракона он возвращается с парнем. – Это Шисюнь, он с запада, – тихо говорит Цзытао. На голове парня шапка, но она не может скрыть волосы цвета радуги. – Привет, Шисюнь, – понимающе улыбается Чондэ. – Я Чен.