Длинный день

Конь фыркнул, носом взрывая первый снег, выпавший нынче ночью, мягко переступил копытами. Замер, будто прислушиваясь к чему-то, и негромко заржал. Близнецы переглянулись. На лице Амбарто промелькнула безмятежная, умиротворенная улыбка. Животные явно получали от этой поездки не меньшее удовольствие, чем их хозяева. Тельво тронул поводья, проехал несколько шагов и снова встал. Сняв перчатку, потянулся пальцами к ближайшей ветке, висевшей у него прямо над головой. Багряные с золотом листья еще не успели до конца облететь, и теперь блестели в свете розоватых утренних лучей, припорошенные пушистыми белыми хлопьями, слегка затвердевшие на морозе. И это было красиво. Амбарусса снова оглянулся на своего брата, подмигнул и засмеялся вдруг так громко и радостно, так чисто, что тот не мог не ответить ему и не засмеяться в ответ. На душе у обоих было легко и весело. Где-то рядом пролетела сойка. Махнула рыжим хвостом, перескакивая на соседнюю ветку, белка, прострекотала сверху сердито. Питьо протянул руку, указывая на что-то брату. — Посмотри, снегирь, — улыбнулся он. Тот склонил голову на бок, о чем-то задумавшись. Достал лук, осмотрел со всех сторон. Погладил бережно, натянул тетиву, прицелился, выискивая в скрытой утренними тенями чаще нечто. Снова опустил, прикрепив к седлу. — Об одном жалею, — задумчиво глядя куда-то в светлеющие небеса, проговорил он. — Что с нами сейчас нет братьев — Турко и Курво, и еще Карнистира. Как славно бы мы теперь поохотились. Брат его наклонился, потрепал по холке уставшего стоять на одном месте коня. — Они обещали приехать по весне, — напомнил он. Блеснул глазами задорно. — Тогда точно уж их просто так не отпустим. А сегодня к вечеру должен быть Макалаурэ, если его ничто не задержит в дороге. Но брат его, похоже, уже не слышал. Схватив лук, почти не прицеливаясь натянул он тетиву и послал стрелу в полет в ту сторону, где несколько секунд назад хрустнула ветка. Издал победный крик, присматриваясь к чему-то, и, соскользнув с коня, углубился в чащу. А через несколько минут вернулся, неся на плечах тушу молодого оленя. — И нам будет чем его встретить, — провозгласил он. И братья, погрузив свою добычу на лошадиный круп, направили коней в сторону дома. По пути сделали они, однако, небольшой крюк, решив заехать в расположенную неподалеку от замка деревушку людей из народа Хадора, поселившихся на их землях, чтобы проверить, успели ли они отстроиться заново после пожара. Погода в последние недели стояла сухая, и домов сгорело довольно много, так что даже от помощи, предложенной лордами нолдор, они не стали отказываться, приняв ее с благодарностью. И вот теперь проезжая по ставшим более широкими и нарядными улицам, они смогли убедиться, что морозы людям уже не страшны. Жилые дома были построены все до единого, незавершенными оставались лишь кое-где хозяйственные постройки, но это не было уже делом спешным. Небольшая стайка детишек столпилась в конце улицы, перешептываясь и с любопытством поглядывая на эльдар. Несколько девочек прятались за забором, подглядывая сквозь щели между досок и негромко хихикая. Амбаруссар переглянулись и улыбнулись друг другу. Наконец одна из девочек отважилась выйти из своего укрытия и, постоянно оглядываясь, направилась к ним, явно изумленная собственной смелостью. Питьо остановил коня. Он узнал ее. Ее мать и старшую сестру, направлявшихся пару месяцев назад в гости к родичам, взяли в плен орки. Сама малышка едва-едва успела ускользнуть от них и подняла тревогу, прибежав к ним в замок, едва не падая от усталости после долгой дороги. Стражи тогда с трудом смогли добиться от насмерть перепуганного ребенка, что же случилось. Амбаруссар тут же велели снарядить поисковый отряд. Девочку же, когда она обогрелась и пришла в себя, отнесли в деревню к родичам. Мать и сестру ее им тогда удалось вернуть. И вот теперь ребенок стоял, глядя широко распахнутыми голубыми глазами на лордов нолдор и протягивая им что-то. «Через несколько лет она станет настоящей красавицей», — подумал Тельво, принимая дар. Им оказалась вырезанная из дерева небольшая свистулька в виде какой-то птицы, нарядно и с любовью расписанная. — Как твоя семья? — спросил ее Амбарто, приветливо улыбаясь. Девочка спрятала руки за спину, склонила голову с торчащими в разные стороны косичками на бок и тоже нерешительно улыбнулась в ответ. — Хорошо, — ответила она им. И тут же добавила: — Спасибо! И, развернувшись, убежала в дом. Тельво задумчиво посмотрел ей вслед, бережно спрятал за пазуху дар и, посмотрев на брата, тронул коня, чтобы ехать дальше. В замок вернулись они уже ближе к полудню и сразу направились в кухню. Выпроводили повара, заявив, что дальше будут все делать сами. И, пока Питьо разделывал тушу, Тельво колдовал над приправами, смешивая их, пробуя на вкус, качая головой и опять добавляя что-то. Наконец, когда все уже было практически готово, по кухне разливался аромат мяса, а из погребов были извлечены несколько бутылок лучшего вина, во дворе замка послышались голоса. Приоткрыв оконную створку, Питьо высунулся по пояс в надежде увидеть приехавшего. Лица за капюшоном плаща ему не удалось разглядеть, но фигуру и походку прибывшего он распознал безошибочно. — Кано! — закричал младший брат, приветствуя старшего, на весь двор. Менестрель обернулся, во весь рот улыбаясь, и помахал рукой. Близнецы не ошиблись, это и правда был тот, кого они ждали. Тельво тоже выглянул. — Ты приехал раньше! Жестом показав им, что сейчас поднимется наверх, Кано начал стряхивать со своей одежды снег. Амбаруссар же, на ходу крикнув слугам, чтобы несли обед наверх, опрометью кинулись в гостиную залу. — Вот, держите, это вам подарок от братьев, — объявил Кано, протягивая близнецам два кинжала. — Они очень жалеют, что дела не позволяют им приехать немедленно. — Как они? — спросил Питьо, с восхищением разглядывая один из клинков. Огонь свечей играл на изумруде, украшавшем рукоять, отражался от длинного тонкого лезвия. Он был так же красив, как и оружие, сделанное их отцом. И так же грозен. — Все хорошо, — ответил Макалаурэ, — у них тоже по-прежнему тихо и спокойно. Просто погрязли в рутинной работе. — И это прекрасно, — отозвался Тельво. Макалаурэ заинтересованно выгнул бровь. — Кажется, мир действительно установился надолго, — пояснил брат. Кано кивнул, соглашаясь. Питьо лениво откинулся на ковер, лежащий перед камином, положив ногу на ногу и уставившись в потолок. После мяса и вина, после долгой застольной беседы их разморило. Вставать куда-то и двигаться им не хотелось. — А помнишь, — задумчиво спросил он брата, — как в Амане ты пел нам иногда перед сном, когда матушка с отцом бывали в отъезде? Старший брат хохотнул. — Ты хочешь, чтобы я вам спел? Тот улыбнулся, довольно, как объевшийся сметаной или рыбой кот. Закинул руки за голову. — Не сейчас и не колыбельную, само собой. Но потом, до твоего отъезда, да, обязательно. Мы слишком давно не слышали, как ты поешь. — Последний раз я, — начал было Кано, но оборвал свою речь на полуслове. Ему не хотелось, чтобы слова, которые он собирался было сейчас сказать, разрушили ту атмосферу тепла и безмятежности, что царила теперь в гостиной. Ведь последний раз он пел для Майтимо, пока тот выздоравливал после плена. Он никак не хотел в те дни и ночи засыпать, если рядом не было него или Финдекано. И они сидели с ним, сменяя друг друга. Держали брата за руку и пели, пока он спал. И тогда его не мучили кошмары и тяжкие видения про плен или смерть отца. Макалаурэ моргнул, отгоняя воспоминания. Сейчас все было хорошо, и у этого огня, в их просторной зале им было совсем не место. Он улыбнулся и взял в руки небольшую чашку с темным, чуть горьковатым напитком, присланным Карнистиром, и проговорил тихо: — Я обязательно спою для вас, мальчики. Завтра же. Близнецы удовлетворенно переглянулись. Лунный свет мирно лился в окно, навевая дрему. Они подумали, что скоро уже надо будет отправляться спать. А потом настанет новый день, и они обязательно повезут Макалаурэ на охоту, ведь их сладкоголосый брат тоже любил эту забаву, и был весьма умелым охотником, хоть и не настолько, как они или Турко. И может быть, что до конца зимы их еще навестит кто-то из братьев. Например, Майтимо. Или удастся вытащить из Таргелиона Карнистира. Где-то вдалеке ухнула сова. И никто из них не хотел заглядывать слишком далеко вперед. Ведь теперь в их жизни было все так хорошо.