От любви не уйдешь

Сердце еще судорожно колотилось о грудную клетку, никак не желая утихомириться. И зачем он ввязался в эту драку? Что пытался доказать? И кому – Железному? «Будь я в своем уме, никогда бы не отнял работу у специально обученного человека»,- горько заметил он сам себе. - Ну ты даешь! - с оттенком восхищения выдохнул Кейн. Глюч едва заметно улыбнулся и коротко кивнул. Ради такого, пожалуй, стоило приложить немного сил: Вайет произносил эту фразу уже трижды и никак не могу успокоиться. - Скорее всего, Дидж держат где-то внизу,- бывший советник обратил внимание на стражников у лестницы. - Точно. Эх, знать бы отзыв… - пробормотал Железный, ожесточенно натягивая на руки снятые с чьего-то бесчувственного тела перчатки. - Разберешься сам? - А ты? - Я наверху посмотрю. Всяко бывает. Азкаделлия никогда не отличалась отсутствием воображения, насколько я могу вспомнить… Вайет молча хлопнул его по плечу. «Он же не дурак, все понимает», - с неожиданной теплотой подумал Глюч. Конечно, он мог сколько угодно скрывать тот факт, что постепенно вспоминает. Он мог скрыть ликование пополам с безумной болью в те моменты, когда по крохам восстанавливались утраченные воспоминания: он и Аз, он и Ди Джи, девочки и королева, королева и король… Утренние прогулки в зеленом саду, уютные вечера в каминном зале… он быстро научился воспринимать их как должное. Но ведь от любви не уйдешь. Наверное, Кейн знал об этом лучше всех. Глюч легко взбежал вверх по темной лестнице. Аз любит высоту. Девяносто пять процентов, что она живет на самом верху этой адской башни. Он и сам, по правде говоря, не очень-то представлял, что собирается делать. Она все равно его не вспомнит. Но сердце билось так, будто впитало в себя всю энергию поврежденного мозга, и он шел туда, куда оно звало его: вверх, по мрачному коридору, и там – за неказистую, едва различимую на фоне стены дверь… Она спала. Даже удивительно – он успел забыть, что люди могут спать. То есть, конечно, он видел, как с наступлением ночи отключаются Ди Джи и Кейн, да и Дикарь застывает безмолвной статуей. Но как-то его внимание проскальзывало мимо того факта, что они спят. «Очередной глюк»,- констатировал он, вглядываясь в совершенно белое лицо. Белое? Да. Тонны макияжа смыты на ночь, и перед ним снова его Аз – вечно бледная, с приподнятыми бровями влет, будто постоянно испуганная чем-то. Такой он когда-то полюбил ее. У нее распущены ко сну волосы. Определенно, за пятнадцать лет они вполне конкретно подросли. Раньше он мог обернуть их вокруг ладони всего раз, и девочка уже с хохотом откидывала голову, прося перестать. Хотя на самом деле она безумно любила, когда он так делал. Он помнил, как сейчас: это было утром, в ее тринадцатый день рождения. Он заглянул в комнату на рассвете, тихо оставил у кровати подарок – кажется, серебряный гребень – и хотел было уйти, но не удержался… Тело Азкаделлии едва скрыто темной полупрозрачной накидкой. Амброзий привычно проследил взглядом за тонким шрамом, тянущимся от ее груди к выступающему бедру. Кажется, он сам оставил его… а, нет, это след ее первого знакомства с медведями. Его оплошность – вон она, на плече, почти исчезла без следа. Ее веки слегка подрагивают – снится что-то радостное. Возможно даже, из той жизни, где он мимоходом ласково прижимал ее к груди и тут же бесследно исчезал, слушая ее звонкий смех из какого-нибудь укрытия. «Помоги мне», - очень четко и тихо проговорила она, не просыпаясь. От этого шепота у него будто разом снесло крышу. - Аз! Я здесь, слышишь, милая, хорошая? Я с тобой… - он взял ее теплую руку в ладони, крепко сжал, лихорадочно шепча какой-то бред. Неважно, что. Только бы она проснулась, взглянула на него… а что будет дальше – плевать. Пусть хоть убивает. Длинные пушистые ресницы слегка дрогнули и очень медленно, нехотя, поднялись. - Аз… - он едва не задохнулся. - Ты пришел, - недоверчиво улыбнулась она, - какой чудный сон. Раньше ты не приходил, когда я звала. В некоем подобии исступления он прижал ее длинные пальцы к губам. Черный острый коготь царапнул кожу. Плевать. - Проснись, милая… не бойся, поверь – я здесь, я с тобой, я защищу тебя. - Ты исчезнешь, как только я проснусь, - с тоской отозвалась она. «Глупая моя девочка». - Смешная. Я никогда больше от тебя не уйду. Я не исчезну, понимаешь? - Ты забыл меня. Я помню, я сама заставила тебя забыть… - Как я мог тебя забыть? Смешная моя… Осторожно, будто чего-то опасаясь, она поднялась и села на своем роскошном ложе, не отводя от него глаз. Ясных, свободных глаз. - Амброзий! - Тише, тише, любимая, - пробормотал он, уже сидя рядом и прижимая ее голову к груди. Кажется, в этот миг в ней что-то перегорело. Кажется, она плакала. - Я… думала, никогда… не увижу тебя… - Ну, брось, мы ведь недавно виделись, - улыбнулся он. Аз резко вскинула очаровательную головку – он уже и отвык от ее порывистости. - Это не я. Не я, слышишь? – нервно затараторила она, - я будто не владею собой. Это не мое тело, не мои руки… Они убивают, пытают, ломают чужие судьбы, а я ничего не могу сделать! Только ты, только ты можешь отогнать этот кошмар. Я смотрю тебе в глаза… вот так… и будто кто-то внутри меня растворяется со страшными проклятьями. Не уходи, не отдавай меня ему, останься со мной… - Глупая, - он был тронут до глубины своего чувствительного сердца, - да я ни на секунду больше от тебя не отойду… Отчего ему вдруг стало так тяжко? Возможно, чуткая душа уловила витавшую в воздухе скорбь… Всхлип. Судорога слез пробегает по тонкому хрупком телу. Всхлип. Мертвая хватка пальцев на запястье. Всхлип. Черные волосы щекочут лицо. От них тянет ароматом гордых орхидей. Он помнил – в той, светлой жизни она обожала орхидеи. Шум, знакомый резкий голос коротко ругается на кого-то. Звук удара, победный вздох. - Только не хлопай дверью, - устало попросил он Кейна, когда тот уже ввалился в комнату. Кровь на скуле. Видимо, противник был серьезный. - Какого черта? – невпопад ответил тот, как-то по-детски поднимая брови. Амброзий старался не думать, как все это смотрится со стороны: он, с горящими глазами, ласково обнимает полураздетую рыдающую Азкаделлию. Объяснять не хотелось тем более. - Ты нашел Дидж? - Не-а, - Вайет с трудом отвел любопытно-смущенный взгляд от чародейки, - она в темницах на такой глубине, что туда незаметно пробраться сможет разве что крыса. А охраны там много. - Черт, - лаконично подвел черту Амброзий. Девушка в его руках устроилась поудобнее. - До нее нетрудно добраться через мои личные коридоры. Повисла минута молчания. Для Кейна – изумленного, для Глюча – сосредоточенного. - Я не оставлю тебя. - Я не уйду из замка. Мне некуда. - Аз… - Не будь ребенком, - возможно, эти слова задели бы его, если бы не были сказаны таким обреченно-решительным тоном, - Мы оба знаем, что я в своем сознании только до тех пор, пока ты рядом. Так нельзя. Он едва верил себе. Неужели это говорит та самая девочка, которая только что умоляла его не отпускать ее ни на миг? Господи, как же ей страшно сейчас самой отказаться от единственной защиты… Она, будто читая его мысли, ободряюще улыбнулась. - Иди, не бойся. Со мной все будет хорошо. По лестнице справа до самого конца, - а у самой слезы на ресницах дрожат… «Надо идти. Я в ответе за еще одного ребенка в этом мире». Тяжело, нехотя выпуская ее руки, он встал и тщательно застегнул потрепанный мундир. И когда она успела добраться до него?.. Уже у двери, взявшись за ручку, он услышал умоляющий вскрик: - Амброзий! - Да? – если бы она велела вернуться, он бы вернулся, не задумываясь. Он не мог точно сказать, чего она хотела на самом деле. Удержать, поцеловать, вернуться к нему на руки и больше не отпускать? Но, вдруг передумав, она просто вздохнула: - Береги младшенькую. Он не нашел в себе силы ответить. Вайет шепотом чертыхнулся, следуя за товарищем. *** Удар, осечка. Голова гудит, как колокол. - Глючила?! - Так ведь можно и молнию сломать,- проворчал он, мысленно костеря бедного Дикаря на все корки. - Прости… - Кейн, Глюч! Вы живы! – его глаза застилают родные черные локоны. Ландыш. У них даже любимый цветок не совпадает… - Пора бежать, пока местная хозяйка не явилась, - не глядя ему в глаза, выдыхает Кейн. - Да… пора бежать…