Despair

— Дин! — громко зовет ангел. Голос слегка надорвался, в нем уже не было той звонкости, заставляющей улыбнуться. Он звучал совсем по-другому. — Что случилось? — спросил Дин, встревоженный выражением лица ангела. Охотник тоже чувствует перемену, чувствует, как испаряется что-то важное. Но что он может сделать? Старший Винчестер сделал шаг ближе. Кастиэль стоял в центре комнаты, почти не шевелясь, упершись взглядом в старшего Винчестера. Глаза немного красные; лицо осунулось, приобрело какой-то нездоровый оттенок; отчетливее проступили скулы. Но главное: из глаз пропал тот блеск, тот внутренний свет, что делал Каса собой. На него было больно смотреть. — Ты звал? — как можно мягче спросил Дин. Он безумно хотел помочь, сделал бы что угодно, чтобы вернуть того по-детски наивного ангела. — Дин, — повторил Кастиэль. Его голова чуть повернулась к окну, к свету. Охотник заметил блеск в его глазах. — Прошу, помоги мне. Я не могу больше, не могу без крыльев, — ангел говорил еле слышно, практически шептал. — Дин, я прошу, сделай так, чтобы они были. Пожалуйста. — Но как? Как? Скажи мне, Кас, я сделаю все, что тебе нужно, — надлом в голосе, пощипывание в глазах, но он не станет лить слезы, не сейчас, станет только хуже. — Вырежи их, — ответил ангел так тихо, что разобрать мог лишь стоящий вплотную охотник. Но он не поверил своим ушам. — Что? — Вырежи мне крылья! Я не могу жить без них, не могу глубоко вдохнуть. Они всё, что у меня было до встречи с вами. Как я мог потерять их? — голос ощутимо дрожал, но глаза были сухими, в них не осталось слез. — Кас, я не смогу, я не буду этого делать! Неужели ты думаешь, что я способен причинить тебе боль? — Дин... — Нет, пожалуйста, не заставляй меня, — взмолился охотник. Только этому ангелу он не мог ни в чём отказать, он всегда старался удовлетворять его потребности, помогать ему во всем. Но разве это помощь?! Это не сможет унять боль, не всегда душевную боль можно надолго успокоить физической. — Нет, Кас! — Тогда я просто уйду. Пойми, я не хочу жить человеческой жизнью. Я всегда был ангелом, и потерять всю свою благодать — это просто... чудовищно. Прошу, Дин. Никому другому я бы не доверился, мне нужно, чтобы это сделал ты, — в его голосе звучало столько отчаяния и безысходности. — Ты уверен? — ему не нужен был кивок головой, это была очередная попытка отговорить ангела, но тот стоял на своем. Дин немного помедлил, но все же подошел к столу, на котором лежало много разнообразного оружия. Он взял обычный нож. Орудие было простого вида, ничем не выделяющееся из общей картины. Охотник сделал шаг по направлению к ангелу, тот уже снимал с себя рубашку. Вот он расстегнул последнюю пуговицу и избавился от верхней части одежды; вот ослабил и так нетуго затянутый узел галстука и снял его через голову. Кас медленно повернулся спиной к охотнику с ножом. — Кас, ты... — начал было Дин, но ангел оборвал его на половине фразы. — Я уверен. Винчестер осторожно провел кончиком лезвия по слегка выступающим лопаткам и содрогнулся, по телу бежали мурашки. Дин начал медленно надавливать на рукоятку, лезвие немного впивалось в податливую кожу. Охотник делал контур будущих крыльев. Сначала правое. Контур крыла пошел почти от самого плеча, закругляясь, не спеша, ступая вниз по спине. Надавить чуть сильнее — капелька крови стекает вниз, пачкая лезвие ножа, еще не видавшего крови посланника Божьего. Комок подступил к горлу, в голову будто что-то ударило. С каждым движением клинка ощущение покалывания в той же части собственной спины. «Я делаю больно не только ему», — мимолетно подумал Дин. Снова капелька темно-алой жидкости. Она течет ниже и Дин замечает, что кровью уже пропитаны все брюки. Охотника охватывает нестерпимый зуд во всем теле, особенно в районе спины. Это всего лишь иллюзия. Какая глубокая связь... Левое. Очертания почти готовы, оно получилось немного не таким, как правое, гораздо красивее, если этот ужас можно назвать красотой. Винчестер осознал, что не сможет сделать глубокий надрез, не вынесет вида крови самого дорогого человека. Он просто не способен. — Дин, прошу, иди до конца. Мне не будет больно, если это ты. — Кас... — словно мольба. — Продолжай. Снова правое. Как же собраться с духом? Пошло оно все прахом. Надрез, несмелый, но глубокий. Ангел не произнес ни звука, ведь если Дин узнает, какую боль он сейчас терпит, то просто не сможет продолжать, прекратит. Кастиэль закусывает губу и тихо, медленно дышит. Вдох, надрез, нестерпимо долгий. Выдох. Судорожный вдох, по спине течет обжигающая открытую рану жидкость, её много. Выдох. Надрез. Уже не так больно, но дышать все труднее. Правое «крыло» готово. Охотник, сжимая оружие в дрожащей, вспотевшей ладони, не отрываясь, смотрел на эту ужасающую картину. В глазах нещадно щипало, но Дин Винчестер держится, будет держаться столько, сколько понадобится, но силы уже на пределе. Он просто не мог поверить, что режет своего лучшего друга, самого близкого человека, причиняет ему боль. Кас не подает виду, но Дин знает — ангелу ужасно больно. Снова левое. Максимально глубокий вдох. Надрез. Ангел не в силах сдержать рвущийся из горла надрывный крик. Нож дрогнул, лезвие вышло из раны. Рука с оружием опустилась на кровать, оставляя на светлой простыне яркие пятна. Одна прозрачная капля упала на ткань джинсов. Охотник быстро утирает глаза ладонью. Осталось совсем немного, но как же снова взять в руки окровавленную вещь? — П-продолжай. Правая рука Дина коснулась волос ангела. Нужно передохнуть. Еще одного крика он не выдержит. Охотник медленно успокаивается, поглаживая Каса по голове. — Послушай меня, — начал Дин, ему нужно было отвлечь ангела от боли — она пройдет не скоро. — Я хочу сказать, что ты мне очень дорог, и я больше никогда не позволю тебе так страдать, тем более от моей руки. Я всегда буду стоять рядом с тобой, что бы ни случилось. Прости меня, — эти слова жаждали быть произнесенными еще давно, но не было повода. Как же горько, что он смог это сказать только сейчас, при таких душераздирающих обстоятельствах. - Дин, спасибо тебе за все, что ты для меня сделал, но, боюсь, как человек, я проживу недолго. Прошу, закончи. Снова не успевшая остыть рукоять ножа, полностью красное лезвие, где почти не видно блеска металла из-за крови. Снова вдох. Снова выдох. Вдох, надрез, ещё один, и ещё... Слезы нескончаемым потоком льются по щекам, казалось бы, несгибаемого охотника, не способного видеть, соображать из-за застилающей все пелены слез и боли. Выдох, вдох. Всё. Вот они, крылья. Больше не нужно терпеть боль. Хотя зачем нужно было её терпеть, если никто не рад? Крылья. Новые крылья Кастиэля. Но с этим ужасным узором на спине ты не сможешь снова стать ангелом, не сможешь воспарить над всей этой человеческой бренностью. Боль уйдет, раны заживут, но шрамы останутся и будут до самого конца напоминать о потере. Крылья, причинившие столько мук и страданий, не заменят ангельские. Они не возносят выше, а тянут в ад.