Вина

На "Диавону" было загружено все необходимое. Техника, которую после сражений с беллиорцами собирали буквально по частям. Усыпительная вода, на сохранность которой не рассчитывали, но все же попытались ее хранить в герметичных контейнерах. И главное – данные об этой воде и вообще научные данные о Беллиоре. Ильсор сидел в кресле второго пилота на капитанском мостике. Он не чувствовал никакой тревоги. Только спокойное ожидание того, что будет дальше. Кресло первого пилота занял звездный штурман Кау-Рук. Все остальные отправились в криокамеры. Перегрузка мягко вдавила Ильсора в кресло. В момент отлета он не успел подумать ни о Беллиоре, ни о друзьях, которые там остались, полностью сосредоточившись на том, чтобы выполнять указания Кау-Рука. И, кажется, справился. По крайней мере, когда они вывели корабль на орбиту, штурман тепло ему улыбнулся – что, наверное, можно было считать признаком крайнего одобрения со стороны менвита. Кау-Рук сказал, что помощь больше не требуется, и Ильсор хотел уже покинуть мостик. Он всегда уходил, когда обнаруживалось, что в нем не нуждаются, и теперь усилием воли заставил себя сидеть в кресле и спокойно размышлять о том, что необходимо делать дальше, вместо того чтобы сразу же выйти с мостика и задуматься об этом на ходу. Оказалось, не зря: Кау-Рук рассказал Ильсору о том, что сейчас им совершенно необходимы Мон-Со и Лон-Гор. Первый – для помощи в вычислении курса корабля, второй – для контроля за криокамерами. Ильсор и сам прекрасно понимал, что одним им не справиться. В принципе, задача была не так уж и сложна: по расчетам Ильсора, менвиты выпили не слишком много усыпительной воды и после выхода из криосна должны были очнуться быстро и с незначительной потерей памяти о своем прошлом. На крайний случай, можно было ускорить этот процесс средствами из арсенала Лон-Гора. Опасался Ильсор только того, что двое менвитов, до того в симпатиях к арзакам не замеченных, задумают устроить на борту переворот и выбросят их с Кау-Руком обратно на Беллиору, хорошо еще, если в скафандрах. Но все прошло гладко. Пилоту и врачу рассказали неприятную Ильсору, но необходимую сейчас полуправду о положении дел, и все приступили к выполнению своих обязанностей на борту. Кау-Рук и Мон-Со находились на капитанском мостике, а Лон-Гор вытребовал себе образец усыпительной воды и занялся экспериментами. *** Ильсор зашел на мостик, чтобы через главный компьютер проверить состояние корабля, и опустился в кресло рядом с Мон-Со. Через несколько секунд раздался громкий скрип, и Ильсор заметил, что полковник изо всех сил сжимает подлокотник кресла. Он посмотрел на Мон-Со, и тут же лицо менвита исказилось в гримасе. Ильсор молча повернулся обратно к своему монитору. Если Мон-Со и одной минуты не мог находиться в обществе арзака, то поделать с этим ничего было нельзя. Мон-Со встал с кресла, все так же сжимая подлокотник, и сделал пару шагов в сторону выхода. Кажется, Ильсору придется серьезно поговорить с Кау-Руком на этот счет. Он уже представлял, в каких выражениях опишет недопустимость такого поведения Мон-Со, но тут сзади послышался шум падения и странные кашляющие звуки. Ильсор крутнулся на кресле и увидел, что Мон-Со упал на колени и прижал ко рту ладонь. Легкий испуг сменился противным облегчением: значит, дело не в презрении, просто полковнику стало плохо. Ильсор подумал, что надо бы подойти, спросить, что случилось, возможно, проводить в медотсек, но мешало предчувствие того, что Мон-Со не даст этого сделать, оттолкнет от себя. А вот Кау-Рук тем временем не терял ни секунды. Он вскочил с кресла и мигом оказался рядом с Мон-Со, поддерживая его за плечи и заглядывая в лицо. – Мон, что с тобой? Мон! – почти кричал Кау-Рук. Ильсор хотел было удивиться тому, что Кау-Рук поднимает такой переполох из-за обычной тошноты, как вдруг Мон-Со изогнуло в очередном спазме, и через пальцы руки, зажимавшей рот, на пол и штаны Кау-Рука полились тягучие, коричневые струйки. Теперь уже Ильсор не задумывался. Не гнущимися от волнения пальцами он нажал на своем коммуникаторе кнопку вызова медотсека и торопливо объяснил Лон-Гору ситуацию. – Как я и думал, – мрачно ответил Лон-Гор. – Несите в медотсек. – Несем в медотсек, – передал Ильсор Кау-Руку, не успев задуматься над тем, что значило это странное "как я и думал". Кау-Рук обхватил Мон-Со за плечи и попытался приподнять, но Мон-Со качнулся вперед, и из его рта вновь полилась коричневая жидкость вперемешку с остатками обеда, того самого обеда, во время которого менвитов напоили усыпительной водой. Кау-Рук выругался и подхватил одной рукой Мон-Со под колени, другой – под спину. Голова Мон-Со бессильно откинулась назад, и Кау-Рук скомандовал Ильсору: – Держите ему голову набок! Захлебнется еще… Ильсор молча поправил голову Мон-Со, пачкая пальцы в остатках темной крови и полупереваренной еды на его щеках, и вместе они почти бегом отправились в медотсек. По дороге Мон-Со стошнило еще раз, прямо на новый комбинезон Ильсора. На пороге Кау-Рук коротко поблагодарил Ильсора, а Лон-Гор закрыл перед его носом дверь. Ильсор понял, что его присутствие нежелательно, и побрел в ванную комнату – переодеваться. А что еще ему оставалось делать? *** Ильсор не знал, сколько прошло времени с тех пор, как они донесли Мон-Со до медотсека. Он успел убрать размазанную буроватую лужу на мостике, оттереть от следов крови пол в коридорах и стены, за которые хватался руками. Что могло случиться с Мон-Со, что его тошнило кровью, причем в таких количествах? Ильсор никогда раньше не видел столько крови. Они же прошли все необходимые вакцинации, проверили чуть ли не всю Беллиору на наличие токсинов, не ели и не пили ничего... Стоп. Пили. Усыпительная вода. Ильсора словно в кипяток макнули. Он доверился беллиорским ученым, не испытав неизвестное менвитской науке вещество хотя бы на добровольцах. Если все дело из-за воды, то он самый обыкновенный преступник. Кау-Рук и Лон-Гор все не выходили на связь, и Ильсор принялся за первое же попавшееся в библиотеке компьютера медицинское пособие, проводя в нем поиск по словам "рвота" и "кровь". Должно было существовать другое объяснение, возможно, это какая-то застарелая болезнь, аллергия на что-то, что угодно, только не реакция на усыпительную воду! Но буквы и цифры не хотели складываться во что-то понятное, а пальцы Ильсора дрожали, когда он клал их на сенсорный экран, чтобы перелистнуть страницу. К тому же его самого начало тошнить. Сначала Ильсор отмахнулся от этих симптомов, думая, что перенервничал. Но скоро его уже тошнило так, что одними нервами объяснить это было нельзя. В панике от того, что с ним случится сейчас то же самое, что и с Мон-Со, Ильсор пошел к медотсеку. Он не хотел отрывать Лон-Гора от Мон-Со, просто решил быть поближе, на всякий случай, чтобы и его не пришлось тащить. Но не успел он дойти до медотсека, как в коридоре столкнулся с идущим ему навстречу Лон-Гором. На враче были медицинский халат и шапочка. По халату расплывались красные пятна. Ильсор вопросительно посмотрел на Лон-Гора. – Готовьте криокамеру, – отрывисто произнес Лон-Гор. – Что?.. – Я сказал, готовьте криокамеру. Что непонятного? Я в ближайшее время произведу вскрытие, а потом будет необходима заморозка. Вскрытие? Ильсор не понял сразу, при чем здесь это. Вскрывают только мертвых людей, а Мон-Со же... Лон-Гор склонил голову набок и посмотрел на Ильсора – раздраженно, поджав губы. – Что вам еще нужно? Хотите, чтобы я сообщил вам время смерти? Извините, не засек секунды. – Смерти? – чуть слышно проговорил Ильсор. – Отчего? – Да от этой усыпительной воды, которой нас опоили проклятые беллиорцы, от чего же еще? Я почти синтезировал первый вариант антидота, успел ввести только себе и ждал результатов... – Лон-Гор вздохнул, вытер запястьем лоб. – Не думал, что это случится так скоро. Ладно, хватит болтать. Криокамеру, главный техник, – приказал он и быстрыми шагами направился обратно, в медотсек. *** Усыпительная вода. От усыпительной воды... Ильсор старательно гнал от себя мысли о ней, подготавливая резервную криокамеру и настраивая ее для заморозки трупа. Он подумает об этом потом, когда придет к себе в каюту, а сейчас – работа. Но и в каюте не стало легче. Теперь Ильсора преследовали мысли о вскрытии. Непонятно, почему он так зацепился за это слово, брошенное Лон-Гором. Конечно, вскрытие необходимо. Но мысль о том, что к Мон-Со, который только вышел из криосна и даже не успел приступить к своим обязанностям, уже применимо это слово, что он теперь не Мон-Со, а просто объект для вскрытия... Это было невозможно! Ильсор не знал, как проходит вскрытие. Но как-то раз он вместе с друзьями из любопытства посмотрел в компьютерной сети Рамерии записи из морга и весь день после этого гнал от себя тошноту. Теперь эти записи снова всплыли в его памяти. Он словно наяву видел, как Лон-Гор резкими движениями разрезает кожу на голове Мон-Со и отгибает ее в сторону вместе с волосами, словно снимая шкуру с животного. Обнажается череп, и Лон-Гор, отсекая мышцы, берется за прибор для трепанации. Ильсор не помнил в точности, как выглядит это устройство, состоящее из крутящегося диска на основании, напоминающем обычную дрель, но помнил визжание, с которым оно пилит череп. Это чем-то напоминало пиление дерева вручную, и Ильсор поражаелся размашистости движений врача –почему-то на месте патологоанатома он представлял сейчас исключительно Лон-Гора. Открывается мозг, бледно-серый с розовым, и Лон-Гор извлекает его, отрезая скальпелем нервы. Аккуратно положив мозг на стол, он полосует его скальпелем, время от времени надавливая пальцами на разные места, показывая невидимому наблюдателю разные желудочки и зоны. Потом врач берется за другой скальпель, побольше, запрокидывает Мон-Со голову назад – Ильсор уже хочет сказать, что не надо так, Мон-Со же может захлебнуться кровью — но вспоминает, что это уже не имеет значения. Нож взрезает кожу шеи и быстро уходит вниз, по животу. Еще несколько движений – и из-под кожи показываются петли кишок и мышцы, которые выглядят точь-в-точь как мясо пустынных антилоп на прилавках арзакских рынков. Лон-Гор быстро и аккуратно делает все новые надрезы, отворачивая кожу, и от Мон-Со остается только костяк, покрытый мясом, расправленная в стороны кожа да длинные, худые ноги. Потом Лон-Гор перепиливает ребра у грудины и достает органы, раскладывая их отдельно от тела. Его пальцы надавливают на красновато-бурые почки, перебирают розоватые кишки, и Ильсор хочет сказать, что надо бы поосторожнее, что он сейчас повредит что-нибудь, но Лон-Гор знает свое дело, и протест застревает у Ильсора в горле. Органы разложены на столе, и Мон-Со совсем не похож на себя, скорей – на патологоанатомический набор, и Ильсор старается не смотреть на его лицо, которое сейчас, словно специально для того, чтобы пощадить его чувства, прикрыто какой-то тряпочкой. Лон-Гор по очереди берет вынутые органы и взвешивает их, измеряя одному ему ведомые показатели. От органов на столе остаются кровавые разводы. Кровь стекает в желобок сбоку стола, и Ильсор старается не смотреть, куда она струится – его и без того начинает подташнивать. Лон-Гор тем временем распределяет органы по маленьким пакетикам, отделяет части их в пробирки и куда-то уносит, а кишечник и легкие вместе с некоторыми другими частями тела – Ильсор не хочет приглядываться – помещает обратно в тело и расправляет, как положено, кожу. Ильсор хочет спросить, зачем это нужно, зачем притворяться, что у Мон-Со все на месте, но тут Лон-Гор выносит вперед пакетики с органами. Ильсору кажется, что он может уловить исходящий от них отвратительный запах. Он не знает, как пахнет в морге или в медотсеке, где проводят вскрытие, но как-то раз был в больничном отделении гнойной хирургии. Ему почему-то кажется, что запахи должны быть похожи. Гниение, смерть – наверное, здесь есть что-то общее? Что происходит потом, Ильсор не знает. Он не досматривал эти записи до конца. Но уже сейчас его тошнит, и он бежит в ванную, чтобы избавиться от содержимого желудка. Что ж, по крайней мере, крови в нем нет. *** Конец коридора расплывался перед глазами. Он плыл то налево, то направо, а то и вовсе завивался в спираль. Но Ильсор знал, что должен дойти до конца. Он упрямо переставлял ноги — левую, правую, левую. Теперь вместе с коридором поплыли и стены. Он закрыл глаза, чтобы от плывущих стен не кружилась голова. Так даже тошнило меньше. Левую, правую, левую. — Давайте, Ильсор. Уже немного осталось. Да знал он, что немного. Медотсек находился за поворотом коридора. Этот самый коридор, стоило Ильсору чуть ненадолго приоткрыть глаза, растянулся на целую бесконечность. Но он помнил, что на самом деле это не так. Это не должно быть так. Ведь не бывают же коридоры на «Диавоне» такими длинными? Хотя Праматерь их знает — может, и бывают. Левую. Правую. Левую. Он открыл глаза и увидел перед собой дверь медотсека. Протянул к ней руку, но дверь оказалась бесконечно далеко, ему ни за что было не дотянуться. Кау-Рук прорычал что-то и с размаху пнул дверь ногой. Она, распахнувшись, с громким стуком ударилась о стену, и Кау-Рук снова потянул его вперед. — Лон! — крикнул он. Кау-Рук усадил Ильсора на одну из раздвижных кроватей медотсека, а сам скрылся за дверью в соседнее помещение. — Лон, где ты… О, проклятье! Из-за двери послышался лязг металла, а потом — недовольный голос Лон-Гора: — Ну что еще? Я занят и предпочел бы, чтобы ко мне не врывались и не отрывали от дел! — Лон, Ильсору плохо. — Ничего, потерпит, — и снова залязгал металл. Кау-Рук гневно воскликнул: — Я сказал, ему плохо! Немедленно закрывай свой кружок юных анатомов и помоги ему как можно быстрее! — Ладно, ладно, — пробурчал Лон-Гор. — Хотя я знаю, что это бесполезно. И ты знаешь. В который раз он уже ко мне приползает? А улучшений никаких. — Лон... Из плывущего и дергающегося перед глазами дверного проема показался Кау-Рук, а следом за ним – Лон-Гор. Он был в хирургическом халате, сдвинутой вниз медицинской маске и перчатках, заляпанных темными пятнами. — Ну что еще случилось? Ага, опять головой туда-сюда водите. Кружится? — Да, – сиплым голосом произнес Ильсор. Лон-Гор стянул перчатки и бросил их в ведро. С кровати Ильсора это ведро виделось очень хорошо и отчетливо — и оно было переполнено бинтами, запятнанными бурой, засохшей кровью. — Ну что тут у нас? — Лон-Гор достал с полки шприц и без предупреждения вогнал его в руку Ильсору. Шприц был с иглой, и укол оказался достаточно болезненным. Ильсор хотел запротестовать, сказать, что он мог бы и дернуться и навредить себе, но Лон-Гор вряд ли бы стал его сейчас слушать. Поэтому Ильсор только осторожно поднес пальцы к месту укола, желая потереть, но не решаясь. Лон-Гор хлопнул его по руке. — Все, можете идти. Кау-Рук удивился: — А сканировать не будешь? — А что тут сканировать? Все и так ясно. И вряд ли от моих действий что-то изменится. Впрочем, для тебя могу и посканировать, — усмехнулся Лон-Гор и взял со стола портативный сканер. Он бесстрастно провел измерения, фиксируя сканер на определенных участках головы и тела Ильсора, после чего пожал плечами. Ильсор попробовал закрыть глаза — держать их открытыми казалось невероятно сложно — однако голова от этого стала кружиться еще сильнее. Он не обедал, потому что не хотел, чтобы от головокружения его стошнило. Было бы обидно сразу же расстаться с обедом. Но ощущение того, что его вот-вот вывернет наизнанку, от этого никуда не делось. — Все то же самое, — послышался будничный голос Лон-Гора. — Органические поражения мозга. От этого все проблемы. И в ближайшее время все так и будет оставаться, если только не станет хуже, конечно же. По крайней мере, поскольку я не нейрохирург, то радикальных изменений гарантировать не могу. Во всяком случае — к лучшему. Ильсор держал глаза полузакрытыми, поэтому не видел, как на слова доктора отреагировал Кау-Рук. — Теперь вот что, Ильсор, — произнес Лон-Гор. — Поскольку в этой зоне мозга много всего важного, то вот вам портативный респиратор. — Ильсор открыл глаза шире и увидел, что Лон-Гор протягивает ему коробочку с привязанными к ней тонкими резинками. — Наденьте на лицо, если почувствуете, что задыхаетесь. — А почему я должен задыхаться? — Потому что дыхательный центр тоже расположен в этой зоне и мог пострадать! Неуч, а еще инженер. — Я инженер, а не врач, – попробовал объяснить Ильсор, будто это и без него не было известно всем на “Диавоне”. Лон-Гор не слышал. И не слушал. — А вот это, — он достал из ящика стола прозрачную баночку с ярко-красными, цвета крови, таблетками и потряс ею, — на тот случай, если сердце прихватит. Знаете симптомы сердечного приступа? — Н-наверное... Лон-Гор протяжно вздохнул и сморщился, словно отсутствие у Ильсора знаний о сердечных приступах причиняло ему физическую боль. — Ну, допустим. Мой полковник, постарайтесь за ним проследить. А то, чего доброго, не заметит, и прощай еще один член экипажа. — Хорошо, доктор, – тихо произнес Кау-Рук. – Прослежу. — Вот и отлично. И я попросил бы раньше завтрашнего дня меня не беспокоить — изменяться ничего не будет, я надеюсь, а у меня работы выше головы. И даже ассистентов нет. Ну теперь уже точно можете идти. Кау-Рук задумчиво посмотрел на Лон-Гора, потом на Ильсора. — А что должен делать ассистент? Лон-Гор пожал плечами. — Подавать инструменты. Выполнять мои приказы. В общем, быть на подхвате. — Я могу быть вам полезен, доктор? Лон-Гор окинул Кау-Рука оценивающим взглядом — с ног до головы. — Да, пожалуй, можете. В таком случае надевайте халат, он там, в подсобке, — Лон-Гор махнул рукой, — а потом присоединяйтесь ко мне в операционной. — А я? Я могу что-нибудь сделать? — спросил Ильсор. — Нет уж, — уже раздраженно ответил Лон-Гор, — здесь вы сделать ничего не можете. Идите в каюту и не мешайте нам. И скрылся за дверью операционной. *** Ужинать не хотелось. Совсем. Поскольку голова у Ильсора все еще немного кружилась, и к тому же его подташнивало, мысль о том, чтобы насильно заталкивать в себя еду, не казалась особенно привлекательной. Но он знал, что если пропустит и обед, и ужин кряду, то Лон-Гор совершенно точно придет к нему в каюту и накормит силой. Этого было бы желательно избежать. Очень желательно. А вот лишний раз беспокоить Лон-Гора, наоборот, не стоило. Когда Ильсор вышел из своей каюты, то обнаружил, что голова у него кружилась меньше, зато конец коридора по-прежнему расплывался перед глазами. Это было довольно-таки неудобно для ходьбы, но, по крайней мере, теперь ему требовалось всего лишь держать одну руку на стене, только слегка опираясь на нее, вместо того чтобы обморочно повисать на своем попутчике. Это казалось ему существенным улучшением. Добравшись до столовой, которая представляла собой маленькую комнатку с круглым столиком в центре и еще одним столом, побольше, с синтезатором еды и посудомоечной машиной, в углу, он первым делом подошел к синтезатору и выбрал себе наиболее пресный из трех предложенных вариантов ужина. Они были одинаково обогащены питательными веществами и прочими необходимыми организму элементами, но запихнуть сейчас в себя кусок мяса, даже синтезированного, Ильсор был бы не в силах. Он не сомневался, что его немедленно стошнило бы этим же самым куском, и поэтому выбрал привезенные с Рамерии сублимированные овощи и калорийную подливку к ним, а в качестве напитка — простую воду. Он поставил на стол — аккуратно, чтобы не пролить воду, — поднос со своей едой и обнаружил, что у него дрожат руки. Вода в стакане колыхалась туда-сюда и расплескивалась на поднос. Выплеснулось, пожалуй, порядочно. Это ему совсем не понравилось, но он подумал, что теперь не имеет права жаловаться. Даже самому себе. С тех пор, как по его милости половина отправившейся на Беллиору экспедиции находится в гораздо худшем состоянии, и единственное, что спасает их от судьбы, постигшей полковника Мон-Со, — это криокамеры, он не может позволить себе никаких жалоб. Потому что, по справедливости, это он сейчас должен лежать на том самом операционном столе, и его должен полосовать своими скальпелями Лон-Гор. А ведь все оказалось совсем не так. В столовую зашел Кау-Рук. Он, не глядя на Ильсора, прошел к синтезатору и надавил, похоже, на первую же подвернувшуюся под руку кнопку. Ильсор мог его понять. Радовало уже то, что, по крайней мере, после того, чем они с Лон-Гором занимались там, в медотсеке, Кау-Рук еще мог есть. Сам Ильсор не сомневался, что если бы Лон-Гору ассистировал он, то у него после этого никаких сил не осталось бы. Да и вообще не факт, что его хватило бы на такой подвиг. Когда Кау-Рук подошел к столу и поставил на него свой поднос, Ильсор заметил, что у него тоже тряслись пальцы. Что ж, значит, на полковника тоже подействовало то, что они там делали. Ильсор хотел что-нибудь сказать Кау-Руку, что-то утешительное, но что здесь могло утешить? Особенно с учетом того положения, в котором они находились. Он не знал, какие слова тут можно было бы подобрать. Еды на подносе Кау-Рука не было. Там стояли две чашки крепчайшего тонизатора, от которого шел сильный запах коры дерева хамми-ксау. После такого, наверное, целую ночь не получится глаз сомкнуть. — Мой полковник? Кау-Рук не ответил. — Мой полковник?.. — еще раз попробовал Ильсор. Кау-Рук дернулся, посмотрел на него. — Полковник... Зачем вам так много? — Ильсор кивнул на поднос. — Одна мне, другая Лон-Гору, — хмуро ответил Кау-Рук и отодвинул второй стакан, поставив его перед свободным стулом. — Он сейчас придет, попросил меня заранее тонизатор взять, чтобы остыл. У Ильсора немного отлегло от сердца. — Как вы себя чувствуете? — спросил он, и сам поморщился от того, как глупо это прозвучало. Как, ну как еще мог чувствовать себя сейчас Кау-Рук? — Что, заметно? — фыркнул Кау-Рук, но в его насмешке не было злости. Просто такой забавный факт, что Ильсор заметил его состояние. Ну да, конечно. — Расскажите, что случилось, — проговорил Ильсор, кладя руку на стол рядом с подносом штурмана. Сам он есть пока совершенно точно не собирался. Зато очень хотелось прижать к столешнице пальцы Кау-Рука, чтобы перестали дрожать. — Что там произошло? — Ничего не произошло. Все по плану. Обычное вскрытие, — пожал плечами Кау-Рук. — Доктор сделал то, что требовалось. — Вы... Хорошо знали полковника Мон-Со? Кау-Рук поморщился. — Мы были… друзьями, когда учились в Академии. Его лицо не выражало боли. Случайный наблюдатель заметил бы на нем только крайнюю усталость и досаду. Мол, как же так получилось, как посмел Мон-Со просто так умереть и оказаться на операционном столе у Лон-Гора? Только вот что могла означать эта пауза перед словом "друзьями"? Теперь уже Ильсор, не стесняясь больше, накрыл своей ладонью ладонь Кау-Рука. — Что-нибудь удалось узнать? Кау-Рук вздохнул и поднял брови. — Да, кое-что доктор раскопал. Раскопал... Хм. Ладно. В этот момент дверь столовой отъехала в сторону, и в проеме показался и сам Лон-Гор. Он был в безукоризненно чистой одежде, а волосы гладко зачесал назад. Само собой, руки у него не дрожали. Вот кто мог бы послужить образцом для них обоих, отметил про себя Ильсор. Он не стал отпускать ладонь Кау-Рука. И Лон-Гор, разумеется, первым делом взглянул на их руки и скривился, а потом уже одобрительно посмотрел на предназначавшуюся ему чашку тонизатора. Он подошел к синтезатору, задумчиво хмыкнул и надолго завис возле него, словно изучал незнакомый, по меньшей мере, инопланетный механизм. Что он мог там изучать? Не так уж сложно было сделать выбор из трех вариантов блюд, подумал Ильсор. Но вслух ничего не сказал. По крайней мере, хоть кто-то из них был в бодром настроении. Наверное, потому, что удалось что-то узнать. Что ж, хорошо, если так. Через несколько секунд Ильсор с удивлением увидел, что Лон-Гор несет от синтезатора тарелку, нагруженную плодами кустарника аххимсу и огромным куском свежего мяса. Не синтезированного — настоящего, из запасников. — Это как так? — удивленно произнес он. Лон-Гор снисходительно посмотрел на него. — У врачей есть коды перепрограммирования синтезаторов. А что, вы тоже любите молодых антилоп-ксо? Ильсор помотал головой. Мысль о мясе сейчас не вызывала ничего, кроме тошноты. А Лон-Гор, наоборот, взял нож и вилку и с видимым наслаждением взрезал кусок. Запахло сочной жареной вырезкой. При мысли о том, что буквально несколько минут назад Лон-Гор практически точно так же разрезал на части человеческое тело, а запах слышался совсем не аппетитный, а другой - отвратительный, трупный, Ильсора замутило. Кау-Рук молча отхлебнул из стакана тонизатор. Он, судя по всему, намеревался сейчас много и долго работать. Ильсор мог его понять — если бы он сам присутствовал на вскрытии, ему, скорее всего, меньше всего захотелось бы спать после этого. Хотя сам Ильсор в последнее время тоже плохо спал. Ему не потребовался бы тонизатор для того, чтобы обеспечить себе бессонную ночь. — А вы на этот раз решили присоединиться к нам в столовой, Ильсор? — спросил Лон-Гор, с аппетитом орудуя ножом и откусывая мясо, с которого капал сок. — Что, лекарство помогло? Хорошо, если так. Давайте, ешьте, — он указал ножом в сторону тарелки Ильсора. — Еда сама к вам в желудок не попадет. Хорошее настроение Лон-Гора было почти физически неприятно Ильсору. Но, тем не менее, доктор был прав. Он пришел в столовую отнюдь не для того, чтобы просто смотреть на свою тарелку. Ильсор зачерпнул вилкой овощей с подливкой и отправил себе в рот. Они казались совершенно безвкусными. Овощи напоминали куски каких-то органов — то ли печени, то ли почек — а подливка казалась густой, свернувшейся кровью. Кау-Рук осушил свой стакан с тонизатором и, не сказав больше ни слова, вышел из столовой. Даже стакан за собой не убрал. Лон-Гор укоризненно покачал головой и снова занялся своим мясом. *** Спал Ильсор снова плохо. Ему снился Мон-Со — как его тошнило кровью прямо на пол капитанского мостика. Ильсор пытался подойти, чтобы ему помочь, звал Лон-Гора, но слова вязли в горле, а ноги никак не хотели слушаться, и Мон-Со падал на колени. Он все так же зажимал ладонью рот, и темная кровь цвета крепкого тоника струилась по сторонам ладони. Откуда-то со стороны показывался Кау-Рук. Он подбегал к Мон-Со, поворачивал его к себе лицом, пачкая в крови пальцы, что-то спрашивал, добивался от него какого-то ответа и, так ничего и не дождавшись, закидывал Мон-Со к себе на спину и убегал с мостика — наверное, в сторону медотсека. Изо рта Мон-Со продолжала стекать кровь, пятная мостик и комбинезон Кау-Рука. Ильсор ничего не успевал сделать. Все происходило без его участия. Он сидел и представлял себе, как сейчас в медотсеке происходит лечение Мон-Со. Наверное, идет операция — ведь нужна операция, если льется кровь изо рта? Он думал о том, как Лон-Гор торопливо вводит общий наркоз, размашистыми движениями разрезает кожу там, где кончаются ребра, приподнимает в вырезе желудок — наверное, с желудком что-то не в порядке, если тошнит кровью? Желудок распадается в руках у Лон-Гора на куски, коричневые, цвета тоника куски, сползая в разрез, и Лон-Гор льет прямо туда регенерирующий гель. Потом к нему приходил Лон-Гор и холодным, невыразительным голосом заявлял, что Мон-Со умер у него в медотсеке. Когда Ильсор, с трудом преодолев ощущение абсурдности происходящего, спрашивал, в чем же дело, Лон-Гор гневно отвечал: "Да в вашей этой усыпительной отраве, не иначе!" И на этот раз Ильсор знал, что врач прав. Проснувшись в очередной раз, Ильсор открыл свою прикроватную тумбочку и вытащил из нее украденные когда-то у Лон-Гора снотворные таблетки. Если он хотел завтра нормально функционировать, то ему требовалось принять хотя бы одну, что он немедленно и сделал. Возможно, это было не слишком хорошим решением, учитывая его множественные проблемы с мозгом. Наверное, перед тем как глотать снотворное, следовало проконсультироваться у Лон-Гора. Но Лон-Гор не велел тревожить его до завтрашнего дня. Вне всякого сомнения, он и это обращение расценит как еще одну попытку напрасно его потревожить. И с этим ничего нельзя было поделать. Что ж, оставалось только надеяться на то, что одна-единственная таблетка рекомендованного ведущими медиками Рамерии снотворного ему не навредит. *** На следующее утро Кау-Рук был все таким же хмурым, а Лон-Гор — снова в приподнятом настроении. — Доктор, вам удалось что-нибудь узнать? — спросил его Ильсор. — О, определенно! — радостно воскликнул Лон-Гор. — Уникальный случай. Это ваше вещество исключительно интересно. — Не для Мон-Со, — мрачно заметил Кау-Рук. — Разумеется, — согласился Лон-Гор. — Вряд ли это заинтересовало бы его при жизни, а теперь — тем более. Сердце почти не пострадало, зато зона Аори-Мейса увеличена. И уплотнилась так, что я чуть скальпель о нее не сломал. Определенно, от этого и наступила смерть. Такого никто бы не пережил. Плюс я выделил некоторые весьма любопытные метаболиты этой вашей усыпительной гадости, они определенно нам помогут... — Ну, ладно, — немного грубовато оборвал его Кау-Рук. — Вы сможете помочь Ильсору? Лон-Гор взглянул на Ильсора, словно на какой-то опытный образец. — А что ему сделается? Сердечных приступов и остановки дыхания не наблюдается. Ну покружится голова — и все, с этим вполне можно жить. А если поражены и соседние области мозга, то здесь, как я уже говорил, поможет только квалифицированный нейрохирург. — А вы что, совсем не можете провести такую операцию? — удивленно спросил Кау-Рук. — Ну попробовать я, конечно, могу, — Лон-Гор потер подбородок согнутым пальцем. — Если дело дойдет до сердечных приступов и апноэ, то я, пожалуй, буду вынужден взяться за скальпель. Но пока будем проводить симптоматическое лечение. — Так и что тогда? — гневно воскликнул Кау-Рук. — Какая польза от этих ваших метаболитов, если вы ничего сделать не можете? Лон-Гор шагнул ближе к Кау-Руку и устремил на него указательный палец. — Послушайте, молодой человек. Менвиты выпили это вещество, а Ильсор его всего лишь нанюхался. Это разные вещи. Как раз в случае менвитов нам поможет выделенный мной метаболит. Похоже, наши тела все же могут как-то справляться с этой субстанцией. Нам остается только им помочь и этот метаболит в достаточном количестве синтезировать. Это будет безопаснее, чем антидот, который я имею на данный момент. — Значит, Ильсору мы помочь никак не можем? Лон-Гор всплеснул руками. — Дался вам Ильсор! — воскликнул он, словно Ильсор не стоял сейчас рядом с ними. — Я говорю о том, что мы сможем спасти сейчас, по крайней мере, половину экипажа, а вы мне про Ильсора! — А что со второй половиной? — тихо спросил Ильсор. — Ну вторая половина не так уж этой гадости и нанюхалась. Я правильно понимаю, что ее добавляли вы и пара поваров? Ильсор кивнул. — Что ж, в таком случае, остальные вне опасности. Можно хоть сейчас будить. — Нет уж, лучше не надо, — энергично возразил Кау-Рук. На лице Лон-Гора промелькнуло что-то вроде разочарования. Впрочем, тотчас же его лицо приняло совершенно нейтральное выражение, словно он специально старался, чтобы на нем не отображалось ни одной эмоции. — В таком случае, господа, я приступлю к синтезу. *** Второй разбуженный менвит, пилот Талли-Хо, не продемонстрировал никаких эффектов пагубного действия усыпительной воды. То есть, по мнению Лон-Гора, никаких. Или, скажем так, никаких существенных. Непрекращающуюся рвоту, головокружение и обмороки он не считал. Это было "необходимой платой за действие лекарства". По крайней мере, Лон-Гор мог точно сказать, что Талли-Хо будет жить. Это должно было, наверное, радовать Ильсора. Только вот не мог он заставить себя радоваться. Вообще никаких эмоций не мог ощущать. Кау-Рук словно чувствовал это и не оставлял арзака одного. Все время то приходил к нему в технические отсеки "Диавоны", то затаскивал его на командный мостик, заявляя, что Ильсору необходимо научиться работать с системами пилотирования. Хотя и он сам, и Ильсор знали, что до тех пор, пока жив Кау-Рук, это Ильсору ни к чему. Но уж кто-кто, а он умереть определенно не должен был: ведь ему усыпительной воды не давали. Однако Ильсор послушно делал то, что от него требовалось, и упрямо отмалчивался на все попытки Кау-Рука заговорить о том, какие мысли его преследуют. Что он мог сказать? Соврать, что все хорошо? Или обрушить на Кау-Рука ту лавину чувств, с которой он и сам никак не мог разобраться? Это было бы глупо и жестоко, ни к чему Кау-Руку об этом знать. Он не меньше Ильсора нуждался в утешении или хотя бы в сеансе профессиональной психотерапии. Но Ильсор не мог предоставить ему ни одного, ни другого – потому что Кау-Рук в ближайшее время делиться своими переживаниями с ним явно не собирался. И ни с кем не собирался, потому что больше на борту никого бодрствующего, считай, не было, а о том, что Кау-Рук расскажет что-нибудь Лон-Гору, Ильсор и не задумывался. Он, скорее, сам бы это сделал. Надеяться на то, что доктор найдет в себе способности к безучастной или хотя бы нейтральной психотерапевтической беседе, было бы просто ребячеством. *** — Ильсор. Молчание. — Ильсор! — Да, мой полковник? — Хватит вам уже притворяться спящим. Кау-Рук подошел к кровати Ильсора и откинул одеяло. Ильсор повернулся к нему. В комнате было темно, и Кау-Рук был виден лишь как еще более темный силуэт на фоне общей серости. — Откуда вы знали, что я притворяюсь? — Я к вам вчера приходил. Вот тогда вы точно спали. Снотворного наелись, что ли? Кажется, Ильсора должно было обеспокоить то, что Кау-Рук приходит к нему в каюту и смотрит, как он спит. Но он не обнаружил в себе никакого желания возмущаться такими визитами штурмана. Вместо этого он подтянул к себе одеяло снова и как можно внимательнее посмотрел на Кау-Рука. — Мой полковник. Я сейчас пытаюсь заснуть. Поэтому, если у вас нет ко мне срочного дела, то я был бы очень признателен… — А завтра у вас есть срочное дело, Ильсор? Арзак медленно покачал головой, не подумав, что в темноте жест незаметен. Штурман, однако, уловил движение. — Ну тогда вы ничего не потеряете, если заснете позже. — Кау-Рук отодвинул одеяло с края кровати и шумно уселся на нее. Ильсор, со вздохом признав, что Кау-Рук от своего не отступится, вылез из-под одеяла, взбил подушку у спинки кровати и внимательно посмотрел туда, где сейчас должно было находиться лицо его собеседника. — Что я должен для вас сделать? Или вам сказать? Со стороны Кау-Рука послышался смешок. — Да хоть что-нибудь. В последнее время вы только и делаете, что молчите. Так что давайте, говорите. Я не уйду, пока вы не скажете мне хоть что-нибудь стоящее. — Стоящее? В каком смысле? Снова смешок. — Ильсор, я же вижу, в каком вы сейчас состоянии. Я могу представить… — Кау-Рук помолчал. — И понять, почему так получилось. Но это не значит, что вы должны только и делать, что молчать и погружаться в депрессию. — Мой полковник, могу вас заверить, что никакой депрессии у меня нет! — Да? Вы теперь у нас второй Лон-Гор? Можете заправски производить самодиагностику? Ну ладно. Тогда, может, продиагностируете заодно и меня, потому что я чувствую, как ко мне прямо-таки подкрадывается подозрительное нервное расстройство. Ильсор опустил голову. — По крайней мере, расскажите мне, чем вы себе мысли травите. Ильсор поерзал на кровати. Подушка сбилась вниз, и высокое жесткое изголовье неприятно врезалось в лопатки. — Это же должно быть очевидно, нет? Мой полковник. — Почему же? Отнюдь нет. Возможно, вы сожалеете о том, что все не произошло раньше, и ругаете себя за это. Ильсор вскинул голову, готовый гневно одернуть Кау-Рука, потому что это уже совершенно никуда не годилось... но остановился. — Да нет, мой полковник. Все очень просто и ясно. Я всего лишь сожалею, что из-за меня погиб Мон-Со. — Да. Из-за вас погиб Мон-Со, — жестко повторил Кау-Рук. — А из-за меня произошла вся эта история с усыпительной водой, и не только она. — Почему?.. — Потому что я — заместитель руководителя экспедиции. И я должен был что-то предпринять, пока все не полетело к Праматери. А я проморгал все, что только было можно. — Но как вы могли бы? Вы же не собирались... — начал было Ильсор, но Кау-Рук мягко продолжил: — И все-таки допущенные нами ошибки еще не значат, что мы должны постоянно о них думать. — То есть как это — не должны? — А вот так. Прикажите себе не думать о них, вот и все. Потому что иначе вы себе последнюю... Как ее там... В общем, последнюю зону съедите. А это сейчас совсем некстати. — А сами вы, полковник? — порывисто спросил Ильсор, подаваясь вперед, к Кау-Руку. — Вы тоже ни о чем не думаете? — Да, — глухо ответил Кау-Рук — как глыбу каменную уронил. — Не имею я права сейчас ни о чем подобном думать. Только о том, как продвигается работа Лон-Гора, и о том, как проходит полет. Все. Если каждый из нас будет задумываться о лишнем, то нам всем конец. — То есть… Что вы хотите мне сказать? Что никто никому... не виноват? Так, значит, мой полковник? — Да. Именно это я сейчас и хочу вам сказать. На ближайшее время. Ильсор опешил. — То есть... — Давайте просто договоримся об этом. Пока что. Все равно иначе не получится. — Вы хотите сказать... — А что еще я мог бы сказать? Давайте, Ильсор, вы сначала грохнете меня за то, что я использовал рабский труд, а потом я воскресну из мертвых, убью вас и надругаюсь над вашим трупом за то, что вы обрекли на мучительную смерть Мон-Со? — в голосе Кау-Рука не было слышно никаких эмоций, кроме тихой насмешки. — Это было бы весьма неудобно для нас обоих. — А Лон-Гор? — А что Лон-Гор? Он будет счастлив, пока ему есть на ком проводить свои эксперименты. Раз уж сам он практически не пил жидкостей, в которых оказалась большая часть усыпительной воды, то на самом себе экспериментировать не может, а на других — всегда пожалуйста. — Мой полковник, — укоризненно произнес Ильсор, — не надо так о докторе. Он же старается нам помочь. И потом, он тоже пострадал, хотя и не так сильно. — Ну да, конечно. Впрочем, не могу утверждать, что он сам не испытывает положительных эмоций от того, что делает. И вы, наверное, не можете. Ладно. – Кау-Рук хлопнул по одеялу Ильсора и поднялся. — Пойду я спать. И вы... сходите к Лон-Гору за снотворным, что ли. Завтра узнаем, что будет с очередной жертвой нашего доктора. *** “Дочь Паральгуса успешно завершила эту завоевательную войну, в результате которой в состав государства менвитов вошел полис Салли-Лоу. Это нашло свое отражение в таких произведениях, как «Зерцало мудрости» и «Только вперед» выдающегося философа Рамни-Ко. Мы заканчиваем третью главу нашей книги "Источники философии древнего периода"”. Лон-Гор приподнялся на постели и щелкнул кнопкой выключения магнитофона. — Ну вот. Опять приходится одному эти книги слушать. А ты ведь ни одной не пропустил, верно? — он посмотрел в сторону соседней с ним кровати, на которой под наброшенной темно-синей простыней угадывались контуры человеческого тела. — Им ведь и невдомек, что ты любил древнюю философию. Нет, никому невдомек... — он повозился, устраиваясь поудобнее. Эта больничная кровать была определенно комфортнее, чем типовая койка в его каюте. И, конечно, он решил спать в медотсеке исключительно потому, что хотел занять более удобную кровать и как следует выспаться. Да. Исключительно поэтому. — Ну ладно. Судя по тому, что я вколол Ильсору, у экспериментального образца побочных эффектов нет. Завтра будем лечить менвитов. А потом... Потом, мой полковник, мы всем им покажем. Никакой вины он, естественно, не испытывал.