Тройной Ключ

Мы приехали на Крылатские Холмы. Я вышел из машины и решил пройтись, размять ноги после нескольких часов, проведенных в автомобиле. Велев Шагрону не уходить далеко от машины, я пошел вглубь лесочка. Я снова вернулся мыслями к Инквизиторскому суду в Праге. Суд прошел, выродка, ожидаемо, развоплотили. Я говорил с Антоном каждый день и понемногу успокаивался — все было хорошо. Однако, как-то ведя очередные торги за вмешательства с Гесером, в пылу обмена обычными «любезностями», мы заговорили об Антоне. Я решил ментально связаться с ним и… Не почувствовал его. Совсем. Это так удивило меня, что я даже не сразу испугался. Наверное, у меня было очень интересное выражение лица, потому что Гесер внезапно замолчал и уставился на меня. — Свяжись с Антоном по «наставническому» каналу, — хрипло попросил я. Слава Мерлину, Гесер не стал допытываться, зачем, а сразу приступил к делу. Лицо у него побледнело, и тогда я испугался. По-настоящему. — Гесер?.. — одними губами сказал я. — Не могу, — растерянно произнес старый враг. Я понимал, что это глупость, но все равно схватил телефон и начал звонить. Раз, другой, третий. — Абонент недоступен, — мерзким женским голосом говорил телефон. — Завулон, успокойся, не паникуй раньше времени. Суд окончился, никаких столкновений не было, иначе Инквизиция бы уже подняла нас по тревоге. — Инквизиция не всесильна, ты и сам это знаешь — сколько раз мы оба успешно обводили серых вокруг пальца! — в сердцах бросил я. Гесер промолчал, но это как раз тот случай, когда молчание — означало согласие. Он позвонил в отель, в котором остановился Антон. Там ответили, что пан Городецкий получил послание, поймал такси и уехал. Куда — никто не знал. — Это ты виноват, Борис! — накинулся я на Пресветлого. — Это же Городецкий, он даже в детской песочнице найдет себе на задницу приключение! Споткнется, упадет, наглотается песка и задохнется! Зачем ты его отправил?! — Прекрати истерику, Артур, он Высший маг, а не ребенок, — стараясь сохранять спокойствие сказал Гесер. — Наверняка есть разумное объяснение. И не вздумай лететь туда или прокладывать портал — угробишь немерено Силы, времени и станешь посмешищем, когда выяснится, что твой любовничек просто забрел куда-то… — Куда?! Скажи мне, Пресветлый Гесер? Куда можно забрести так, чтобы не числиться среди живых?.. — Ну, ты же сам сказал, «это же Городецкий» — он и не такие фокусы выкидывал. Давай подождем, а я пока свяжусь с Инквизицией. — Я не собираюсь просто сидеть, сложа руки. Ты как хочешь, а я приму свои меры! — сообщил я Гесеру и покинул офис Ночного дозора. В чем-то, конечно, Бориска был прав: Городецкий мог куда-то влипнуть, но не обязательно в смертельную передрягу. Но, вкупе с моим дурным предчувствием, эта версия теряла свою привлекательность. Думай, Завулон, думай. Куда он мог пропасть в городе, в котором находится штаб-квартира Инквизиции? Куда сорваться по первому зову? Надежда. Он мог броситься к дочери. Я хорошо помню, как страдал Антон, когда малявка отказалась от встреч с ним. Одно дело, когда обиженная бывшая жена не позволяет видеться с ребенком — тут уж ничего не поделаешь — бабы-дуры, а обиженные бабы, даже Светлые и Великие, превращаются в злобных фурий, только тронь их за живое. И тут я снова почувствовал страх: а что, если Светлана устроила ему ловушку? Захотела отомстить за все, специально, как китайский мандарин* пестовала свою обиду годами, чтобы сейчас… Нет. Хотя кто знает, что в голове у светлой ведьмы?.. Нужно узнать, где сейчас бывшая Антона. У меня были связи в Инквизиции. Позвонив кому нужно, и выяснив, что Светланы нет в городе, мне полегчало. Совсем немного. Ведь была еще Надежда. Маловероятно, конечно, что та решит отомстить отцу, но все же… И тут, тренькнул телефон, сообщая, что Городецкий снова на связи. Все еще на нервах, не успев подумать, я набрал номер. Гудок, один, третий, четвертый… Я уже собирался заорать ему через Сумрак, как услышал официальный, и какой-то напряженный голос: — Слушаю. У меня потемнело в глазах от злости. Страх, паника, волнение — все это слилось, взрываясь от этого холодного и короткого «Слушаю» — Где тебя черти носят?! — заорал я в трубку. — Ты хотя бы жив там?! — В чем дело? — все тем же тоном спросил этот frostbitten stultissimus. — Это ты меня спрашиваешь?! Куда ты пропал? С тобой невозможно было связаться несколько часов! Ни телефон, ни сумрак — ничего! Тишина! Что происходит, где ты был? — меня несло, но я не мог успокоиться. Куда только делать многовековая сдержанность? Как говорили во времена моей молодости «Amor etiam deos tangit» — любви подвержены даже боги. — Я потом с тобой поговорю, — как-то неловко проговорил Антон. Неловко?!.. Ему неудобно говорить со мной?! Я тут с ума схожу, а ему, выходит, неловко… — Что ж, отлично, будешь помирать — пригласи на похороны, любовь моя, — злобно сказал я и бросил трубку. Меня сжигала обида. И боль. Слишком близко ты подобрался ко мне, Городецкий. Я сел за стол в своем кабинете и откинулся в кресле. Позвонил Гесер и с плохо замаскированным злорадством поинтересовался, не бегаю ли я по Праге в поисках своего возлюбленного, ибо Антоша, как он и предполагал, в добром здравии, просто встречался со своей кровиночкой, и выпал из реальности. Я разозлился еще больше. Значит Антон уже доложил шефу, где был, а со мной говорил так, словно его держали за горло. Городецкий позвонил где-то через полчаса. Мне не хотелось с ним говорить — основное я и так знал. Он давил на жалость, мямлил о своих чувствах и обещал мне по возвращении загладить свою грубость так, как только пожелает моя фантазия. Я не спешил его прощать, но звук его переполненного раскаянием и виной голоса — да еще заманчивые картинки, которые уже начала генерировать моя бурная фантазия в ответ на его обещание — немного смягчили меня. — Антон, ты понимаешь, что пока ты был у нее, ты, словно бы, перестал существовать. Я не чувствовал тебя. Никак и нигде, — тем не менее, сдержанно сказал я. Покаянный вздох. — Я уже извинился. Я правда не знал, что так получится. Но если бы ты увидел щиты на том доме, то тебе стала бы понятна эта ситуация. «Интересное дело — зачем на доме щиты такой силы? Боятся, что украдут Светлый Абсолют?» — неприязненно подумал я. Девчонка меня нервировала, ибо она могла пойти в отца непредсказуемостью, а с ее Силой — это могло обернуться большой бедой. Но вместо этого я сказал: — Знаешь, вот чувствовал я, что не нужно отпускать тебя одного. Хотя линии вероятности ничего плохого не показали, все же… — решил я поделиться с ним своими опасениями и снова предупредить, чтобы он был внимателен. Но Антон неожиданно резко меня перебил: — Артур, она моя дочь. И я рад встрече с ней. Я снова разозлился. Неблагодарный эгоист! Из него вышел бы отличный Темный — как только он среди Светлых затесался?! — Рад за тебя, — бросил я и положил трубку.