Зеркала

Мэллит ненавидела зеркала. Она их жутко боялась. Она боялась, что однажды ее затянет в эту ровную гладь - как в какой-то старой легенде, в которой одна прекрасная девушка любовалась своим отражением в глади озера, а потом ее затянул туда водный черт. Конечно, прошло много времени,   и история могла претерпеть некоторые изменения, но она могла произойти вновь - просто с другими деталями. Впрочем, у Мэллит никогда и не было особого повода глядеть в зеркало - она не считала себя красивой и предпочитала, съежившись,  проскальзывать мимо зеркала. Да и не стремилась к тому, чтобы так считать - а то ведь придется глядеть в зеркало, сталкиваться со своими страхами - а ожидание чего-либо, того же нападения - что может быть хуже? Хотя, есть и то, что могло смело называть более худшим. Тоска. Да, теперь тоска ее преследовала постоянно. Ровно с того момента, как она увидела Альдо.  Мэллит никогда не думала, что в кого-нибудь влюбится, и абсолютно не мечтала о том, чтобы кто-нибудь влюбился в нее - она была воспитана в таком обществе, где красивыми считались такие женщины, как ее сестры, на которых она походила так же, как крыса - на орла. Но когда она увидела Альдо - вмиг забыла обо всем и просто замерла - на мгновение, не больше, но замерла. Точно громом пораженная.  Иногда она видела в своих снах чей-то неясный лик. Гоганни не знала, чей - но всегда ждала этого сна. И как же такое могло выйти, что Первородный и образ в ее сновидениях были полностью одинаковыми?! Близнецами - иного слово подобрать было нельзя. Быть может, так было суждено, так было предначертано Создателем, что она и Альдо (да, про себя можно и по имени, по красивому звонкому имени, точно золотая монета) должны были встретиться? Как любая гоганни, Мэллит верила в приметы и предзнаменования. И в это сразу же поверила. Всей душой. Вот только, похоже, предзнаменование сбудется не до конца. Альдо не остался - он сразу уехал куда-то, даже не вспомнив о ней. Остался друг Первородного, на которого недостойнейшая осмеливалась поднять глаза. Потому что друг Первородного - ее друг. Ведь они, по сути, теперь одно целое.  Правда, это поднятие глаз было чисто символическим - она теперь глядела не на землю, а где-то на скромный подол платья - не в пример сестрам. Но они красивые, им можно, а она - нет.  Она много беседовала с Блистательным (хоть Робер и не любил, чтобы его так называли, но Мэллит не могла иначе). И порой она даже улавливала что-то об Альдо - и сама надеялась, что тот когда-нибудь станет королем. Ей не было дела до политики, просто мечты должны сбываться. Во всяком случае, у тех, кого она любила. У нее самой - необязательно. Недостойнейшая (о, простим же Мэллит это пренебрежение к самой себе!) готова была жертвовать своим счастьем ради счастья других. Возможно, ей это всего лишь казалось, но Блистательный без особой охоты рассказывал об успехах и невезениях (Мэллит не знала, чего было больше, но искренне надеялась, что Первородный обладал недюжинным везением) своего друга. Это удивляло молоденькую гоганни. Зато о всяких забавных случаях Робер рассказывал ей - и девушка скромно улыбалась, слегка встряхивая волосами, которые напоминали расплавленную медь - так ей говорил Блистательный, всегда немного смущаясь. Мэллит было приятно, но не более того - не от того шли эти слова, от кого нужно. А иногда - это было странным, - она ловила на себе взгляд друга Первородного, переполненный тоской. Или это ей только казалось? Вряд ли. Похоже, тоска сопровождала их обоих, как верная подруга, как спутница жизни. Но тоска Блистательного была ей непонятна. Вероятно, ее не мог понять даже сам Робер, потому что когда в глазах не было тоски, они были затуманены задумчивостью. Мэллит, впрочем, и сама так выглядела - она видела это краем глаза в прозрачном зеркале, напоминающем воду. Напоминающем светло-голубые глаза Альдо.  Да, она не зря всю жизнь боялась того, что ее затянут зеркала. Так и произошло - глаза Первородного, напоминающие зеркала, снились ей каждую ночь. Однако то, что легенда почти сбылась, было даже приятным. Во всяком случае, для Мэллит. И она не спорила с судьбой - не в ее это было обычаях.  Просто ждала того момента, когда снова увидит Альдо. Заглянет в его глаза-зеркала. И поймет, что она тоже может быть счастливой - хоть прежде это казалось невозможным.