Урфин и огурцы

Как ныне сбирается Урфин-столяр Нести просвещенье Марранам. Он выглядит словно оживший пожар В наряде карминно-шафранном. Божественен вид его в профиль и в фас, Несет его по небу верный Карфакс. И вот прилетели; взойдя на помост, Он к ним обращается с речью: “Марраны, ваш быт удручающе прост, А также уныл и калечен. За мной, мои дети! Нам все нипочем! Мы роскошь добудем огнем и мечом!” Гнусаво ревут боевые рога, Угрюмая злоба на лицах. Вперед, сокрушим и растопчем врага!.. Но медлит премудрая птица И молвит, и глас ее ясен и строг: “Да ты же диктатор, а вовсе не бог!” Как правду оспорить? Но Урфин-наглец Не ищет себе оправданий: “Не скрою, Карфакс, что монарший венец Всего мне милей и желанней. Но коли считаешь, что я паразит, То вот моя грудь - не стесняйся, рази!” Отпрянул несчастный Карфакс, трепеща В безвыходном гневе крылами: “От смерти ты раньше меня защищал, Не будет вражды между нами! Но сердце твое пусть изведает страх: Ты смерть обретешь в голубых огурцах!” Но Урфин, услышав, не дрогнул лицом, Лишь стала надменней усмешка: “Не видывал свет голубых огурцов, С тобою мне некогда мешкать. Свои предсказанья оставь при себе - Я смело шагаю навстречу судьбе!” Наверное, каждый читатель знаком С итогом марранской аферы, И вот уже Урфин сидит под замком, Но, впрочем, напуганный в меру: Пускай приговор даже будет суров, Не видно вокруг голубых огурцов! Он изгнан; он сводит с концами концы, Склоняясь над грядкой с рассвета. В его огороде растут огурцы Привычно-зеленого цвета. Унылые будни, тоска и дурман… А в воздухе стелется Желтый туман. Явившись к Арахне в пещерный дворец, Он смотрит придирчивым оком… А мысленно зрит пред собой огурец С лазоревым глянцевым боком! И слышит свой собственный голос в тиши: “Другого слугу себе, ведьма, ищи!” А годы идут, незаметен их бег, Сезоны сменяют сезоны. И в памяти тают, как выпавший снег, Интриги, Марраны, короны… Какие интриги? Покос на селе! Он крепко ногами стоит на земле. Никто не снимает к осенней поре Такого, как он, урожая. Он целыми днями торчит во дворе, Пропалывая и сажая. Зеленая репа, пурпурный горох - Такого Мичурин взрастить бы не смог! Однажды сидит над стеблями травы, Не чуя, что близится буря, И видит: сияет ему из листвы Осколок небесной лазури. Он смотрит и смотрит, не в силах вздохнуть: Иглою сиянье вонзается в грудь. В одной этой вспышке проносится все: Победы, невзгоды, сраженья, И как он бывал высоко вознесен, И горечь и яд пораженья. Как полно он жил, каждый день был как год - И все это отдал за свой огород? “На что разменял я свой огненный пыл, На жизнь в суете и достатке?! Ну нет, я вернусь, я еще не забыл!..” - И валится грудью на грядку. Так доблестный Урфин обрел свой конец, Сжимая в руке голубой огурец.