Джек на Луне

- Ты что, следил за мной? Я оторвался от велика, который осматривал на предмет возможного ущерба, и наткнулся на подозрительный взляд Лэрке. - Следил?! Зачем? – состроил честную морду и глазами хлопаю, прямо птичка-наивняк. - Это ты мне скажи, - убедившись, что мне не нужна помощь, девчонка полезла на свой драндулет. – Ты за мной от самого дома ехал. Думаешь, если зеленым намазался, то я тебя не узнаю? Блин, вот обложался-то! - А я тебя не заметил, - наклонился, типа тормоз проверить, чтоб она меня по глазам не спалила. – Просто мне тоже в эту сторону надо было. Совпадение. - И на эту аллею тебе тоже надо было? – Лэрке махнула на уходящую в сосновый лесок тенистую дорожку. - Ага, - говорю и тоже на велик лезу. Повезло мне, прочный «Призрак» оказался. Все-таки качество это вещь. - Значит, ты на «Каштановую ферму» едешь? Какая еще нафиг ферма? - Здесь тупик, - Лэрке кивнула на спрятавшийся в кустах дорожный знак. – Эта дорога только к ферме ведет. Мля, приплыли! Всю ночь гребли, а лодку отвязать забыли. - Ага, - говорю, - вот туда-то мне и надо. Лэрке нахмурилась, но оттолкнулась от земли и нажала на педали. Я быстро поравнялся с ней. Спина ныла от удара, но не зря же я акробатикой тут занимался? - Ты что, ездишь верхом? – девчонка скосила на меня глаза, а я наскочил колесом на здоровенную шишку и чуть снова с велика не слетел. Блин, верховая езда! Конечно, вот почему на Лэрке эти узкие штаны и сапоги до колена. Любой дятел бы уже догадался, куда она собралась. Любой - только не шибко умный Джек. - Нет, - пришлось мне признаться. – Но всегда хотелось. Просто мы раньше в городе жили, а сейчас сюда переехали, вот я и решил, что пора попробовать. Во как я ловко вывернулся! - Так ты в первый раз, - усмехнулась Лэрке и свернула на подъездную дорожку, ведущую к типичному для фермы вытянутому побеленному зданию с флангами подсобных строений. - А куда вы переехали? В какой дом? Я назвал адрес и объяснил: - Такой темно-серый, с башенкой. Фыркнул из под колеса гравий, камушки больно стрельнули по ноге. Я остановил велик и удивленно обернулся. Лэрке застыла посреди дорожки, на которой остался темный след от резкого торможения. - Ты чего? – спросил я, чувствуя противный холодок под ложечкой. – Мы что, не туда приехали? - Вы купили Стеклянный Замок? - Замок? – я ухмыльнулся на пробу, но ее лицо осталось совершенно серьезным, даже сосредоточенным. – Вообще-то он каменный, но... Нет, мы его не купили. Мать вышла замуж за Люкке, - почему-то у меня язык не повернулся назвать Себастиана по имени при Лэрке. – Хозяина дома. Знаешь его? Я боялся услышать ответ. На миг мне показалось, что девчонка в курсе всего насчет отчима. Что все тут в курсе - и старичок с таксой, и женщина, которая махала мне от фиалок, и даже почтальон, что приезжал на своем грузовичке каждое утро. Все все знают, но участвуют в общем заговоре молчания. Заговоре против чужаков на их маленьком острове Счастья, вроде меня и ма. Лэрке покачала головой: - Да так, видела пару раз, вот и все. А вы уже давно здесь? - С середины июня. - Ага. Это многозначительное «ага» повисло между нами разделительным союзом. Вроде мы вместе, а вроде – каждый по свою от него сторону. Лэрке изучала меня так, будто должна была принять самое важное решение в своей жизни, а на моей морде значился неразборчивый, но необходимый совет. - Ты точно хочешь научиться ездить верхом? – наконец спросила она испытующе. - С дества мечтал, - я стукнул себя кулаком в грудь. – Лошадей обожаю. Она вздохнула и потащила велик ко мне: - Ладно. Тогда пойдем. На Каштановой ферме было безлюдно. Только по огороженной площадке, которую Лэрке назвала манежем, трусила пара упитанных пони с детьми под присмотром инструктора, а родители висели на изгороди, обмахиваясь панамами. Дети в огромных черных шлемах походили на головастиков, родители – на разморенных жарой пестрых жаб. - Туристы, - презрительно скривила губы моя провожатая. Мы зашли в прохладу конюшни. Пахнуло навозом и сеном, глухо застучали копыта, из боксов повысовывались любопытные морды обитателей. На каждом стойле висела табличка с именем лошади и указанием ее породы. Лэрке остановилась перед боксом, на котором значилось: «Луна. Фьорд». - Твоя? – спросил я, кивая на невысокую плотную лошадку удивительного серебристого цвета с темной гривой и хвостом. - Ага, - девчонка ласково провела Луне по переносице, почесала широкий лоб. – Родители подарили на день рождения. Мне тогда восемь исполнилось. Вот с тех пор мы и вместе. Нормально, блин. Чего там подарили мне на восьмилетие? Хоть убей, не помню. Помню только, что обожрался мамиными домашними трюфелями – это она конфеты такие сделала. Обычно дома у нас шоколада не водилось, а тут две полки в холодильнике были им забиты. Вот я и не удержался и таскал с кухни потихоньку, таскал... Пока не заблевал празднечный стол и новое платье тети Светы. Пришлось вызывать скорую и делать промывание желудка. С тех пор я шоколадные конфеты не очень. Особенно которые какао обсыпаны. - У тебя наличка или карта? Вопрос Лэрке спас меня от воспоминания о пихающемся в горло вонючем резиновом шланге и садистких глазах врача скорой помощи. - Э-э... – тут я сообразил, что за уроки верховой езды, конечно, надо платить. - Просто Элис карты не принимает, - пояснила хозяйка Луны, уворачиваясь от мягких волосатых губ кобылы. – Я давно говорила, чтобы они завели автомат, ведь клиентов теряют. Но у них тут так и осталось все постаринке. - Блин, а у меня карта, - поспешил я сообщить нарочито огроченным голосом. Не признаваться же, что в карманах только ветер гуляет. Лэрке оторвалась от лошади и смерила меня сочувственным взглядом. - Жаль... – и вдруг вспыхнула вся изнутри в солнечной улыбке. – Знаешь, а давай я тебе сама первый урок дам? - Но... у меня же лошади нету, - растерялся я. - А я тебе одолжу Луну! Она очень спокойная, послушная. Для начинающих – самое то! Сначала посмотришь, как я делаю, а потом сам попробуешь. Что скажешь? Я представил себе, как лечу с кобылы прямо под ноги Лэрке, а она рассыпается своим волшебным серебристым смехом. К ней присоединяются туристы, дети-головастики, и сама Луна, скаля здоровенные желтоватые зубы. - Э-э, скажу, здорово и большое спасибо, - осторожно начал я. - Только вдруг я твоей лошади не понравлюсь? Лэрке действительно рассмеялась: - Не волнуйся. Ей нравятся люди, которые нравятся мне. Ого! Сердце у меня в груди сделало обратное сальто. - Ладно, - говорю. – Что мне надо делать? Девчонка посерьезнела: - Смотри и слушай внимательно. В следующий раз помогать не буду. Она зашла в стойло, а я благоразумно остался пялиться через ограду – не хватало еще, чтобы меня залягали до начала всего интересного. Лэрке щебетала, объясняя, зачем нужен груминг, и как седлать лошадь. Я с чистой совестью пропускал мимо ушей мудреные слова вроде «вальтрап», «потник» и «подпруга», а сам любовался девчонкой и тихо фигел. Как она, такая маленькая и хрупкая, могла легко управляться с животиной раза в четыре больше ее и раз в десять тяжелее? - Запомнил? – спросила наездница наконец, а Луна взглянула на меня свысока, задрала верхнюю губу и заржала. Уже издевалась, вот кобыла! Я кивнул, и мы пошли подбирать мне шлем. Пальцы Лэрке коснулись моей скулы, когда возились с ремешками, и меня просто дрожь пробила. Потом мы вышли во двор – я старался держаться как можно дальше от лоснящегося зада Луны, не только потому, что, как мне объяснили, лошади лягают назад, но и потому, что из-под ее хвоста иногда падало кое-что увесистое и вонючее. Потопали к свободному манежу. Я повис на ограде, а наездница принялась демонстрировать шаг, рысь и галоп. Чувство было, что я в ковбойском фильме, не хватало только шляпы с полями, лассо и сигареты в зубах. - А теперь твоя очередь, - махнула мне Лэрке. Я покосился на детей-головастиков, на которых теперь стал похож, но те не спешили убраться с солнцепека, радостно труся по кругу на лохматых шетлендцах. Ладно, делать нечего. Полезай, солдат, в дупло, там и сухо и тепло. Я зашел в манеж. - Запомнил, как садиться в седло? – Лэрке держала под уздцы Луну, косившую на меня лиловым глазом. - Э-э, не покажешь еще раз? – включил я дурачка. Девчонка с готовностью вставила ногу в стремя, и перед моим носом оказался туго обтянутый брюками круглый задок. Я судорожно сглотнул, а Лэрке уже объявляла с высоты конской спины: - А теперь смотри, как спешиваться. О, уж не сомневайтесь, я смотрел во все глаза. Блин, кто бы знал, что рай сменил адрес с Неба на Каштановую ферму? Валлах! - Теперь попробуй сам. Я осторожно приблизился к крутому боку Луны. - Сначала проверь, достаточно ли длинно путлище. Помнишь, как я показывала, по руке? Я послушно вытянул граблю. Оказалось, стремя нужно отпустить. Но вот наконец все было готово, и настал момент истины. Я очень боялся опозориться и то ли рухнуть назад, то ли нырнуть носом по другую сторону лошади, как это часто показывают в дурацких комедиях. Но вышло у меня все с первого раза. - Сядь глубже в седло. Спину выпрями, - руководила мной Лэрке с земли, до которой оказалось внезапно очень далеко. – Стремя на широкую часть стопы. Пяткой в бок не упирайся, - она взяла меня за щиколотку и поправила ногу. Внезапно я осознал, как много частей у моего тела, и как плохо они между собой сообщаются. Я чувствовал себя, как капитан команды неважно сыгранных игроков. Пока занимаешься одним, другие творят, кто во что горазд. - Руки вниз, - неумолимо приказывала Лэрке. – Мизинец освободи, куда ты его засунул? Она дотянулась до моей ладони и уложила повод, как надо. - Помнишь, как лошадь посылать вперед? Вот этим местом работаешь, - она шлепнула меня по заду, - и шенкелями. Повод припусти. Я смутился и попытался скрыть это шуткой: - А я думал, тут конь должен работать,. - Это кобыла, - невозмутимо поправила Лэрке. – Ну, давай! Чего заснул? Я кинул взгляд на детишек, под руководством инструктора бесстрашно перешедших на рысь, и осторожно подал корпус вперед. Ура, заработало! Мы с Луной описали первый круг. Потом еще один. - Попробуй остановить ее, - велела Лэрке. – Так. Давай вперед. Поворот направо. Поводья не дергай! А ногами чего дрыгаешь? Налево! Так мы развлекались полчаса, пока я не взмок и четко не ощутил, что в моих джинсах есть очень неудобно расположенные швы. - Готов попробовать рысь? – осведомилась девчонка с хищной улыбкой. Блин, вот садистка! Но русские не сдаются. - Готов, - говорю. - Тогда с шага ее поднимай. Опять корпус, шенкеля, поводья. Вот так, - Лэрке эротично подала попкой вперед, чуть сведя коленки. Нет, мама дорогая, я так не могу! Мне уже шов в паху давит, а тут еще такое шоу! Короче, с третьего раза я как-то умудрился жопой правильно вильнуть и скоординировать это с руками-ногами. Мы потряслись, и я очень отчетливо понял, что не всегда здорово иметь яйца. - На стременах привставай, - хихикала Лэрке. – Спина прямая! Почувствуй ритм. - Как –по-чув... чув-ство-вать? – прокрякал я, как больная утка. - Не как, а чем, - девчонка уже откровенно покатывалась со смеху, Луна фыркала, вторя хозяйке. – Кормой, Джек! Вот так мы и развлекались. Туристы с детишками отчалили, соседний манеж опустел, зато из леса показалась цепочка всадников на красивых шоколадных лошадях. Оказывается, тут и конные прогулки устраивают! - Хочешь, к озеру прокатимся? - предложила внезапно Лэрке. – Я у Элис попрошу Монтенегро. Это ее собственная горячая кровь. Я на ней и раньше ездила, так что, думаю, Элис мне не откажет. Если бы не мои убитые жопа и яйца, я бы первый заорал: «Уря!» Еще бы, романтическая прогулка, сосны-ели, все дела. Только толку с этой романтики, если я потом неделю враскорячку ходить буду. - Хочу, - говорю. Говорить уже могу, потому как ритм у меня теперь точно находился в районе очка, и рысили мы с Луной вполне в такт. – Только, если можно, на великах. А еще лучше пешком. А то, боюсь, тебе назад меня придется транспортировать кормой кверху. Лэрке прыснула, прикрыв ладошкой рот. - Ой, извини, Джек, я как-то не подумала про твои... особенности. У нас же тут девчонки одни. Из мужчин только туристы иностранные иногда бывают, но с ними Элис занимается. - Почему? – не понял я, спешиваясь. Блин, по ходу, ногу на ногу закинуть я точно не смогу еще неделю. - Ну, - она сделала большие глаза, - глупо, конечно, но парни почему-то считают, что лошади – это для женщин. Ты разве не знал? Мило! То есть меня еще и угораздило пойти в женский спорт?! А как же мушкетеры, рыцари какого-то там стола и факинг Зорро?! - Так как насчет похода к озеру? – поспешил я сменить тему. Лэрке задумчиво покусала губу: - Вот что, давай Луну расседлаем, а потом я покажу тебе тут в лесу одно место. Раз ты новичок, то наверняка его не знаешь. Идет? Мы шли по узкой тропинке, обросшей вереском, и волокли велики за руль. Я был рад, что Лэрке показывала дорогу, а потому не видела, какая интересная у меня стала походка. Зря радовался. Девчонка обернулась и страдальчески сморщила носик: - Что, очень больно, да? Я пробормотал что-то нечленораздельное и постарался шагать прямее. - К следующему разу купи себе брюки для верховой езды и сапоги. Это защитит, - она скользнула по мне взглядом, и я почувствовал, как уши наливаются жаром, - ноги. Блин, а защита паха, значит, только хоккеистам полагается? Вот веселуха! Не, мне про следующий раз пока даже думать страшно, с брюками там, или без брюк. - А ты давно живешь тут, у озера? – спросил я, чтобы сменить тему. - Сколько себя помню, - поскучнела Лэрке. - А... – начал было я, но она перебила. - Знаю, ты сейчас спросишь, кем работает мой отец, и чем занимается мать, есть ли у меня собака или парень. - Гхм, - я закашлялся, типа пыль в горло попала. На самом деле, про парня узнать мне, и правда, не терпелось. - Давай договоримся сразу, - мы вышли на песчаную дорожку пошире, и Лэрке повернулась ко мне, поджидая. – Мы будем говорить только о важном. У меня просто нет времени, чтобы тратить его на пустяки, вроди болтовни ни о чем. - Ты куда-то торопишься? – удивился я. Зачем мы тогда в лес-то поперлись?! - Я этого не говорила, - она тряхнула пушистыми волосами, на лбу сложилась сердитая морщинка. – Просто, когда ты знаешь, что тебе осталось всего два года, то понимаешь, сколько всего надо еще успеть, и на ерунду жалко потратить даже минуту. Я офигел и замедлил шаг: - В смысле, два года осталось? Ты что... – я пошевелил во рту пересохшим языком в поисках нужного слова, - больна? - Нет, конечно, - фыркнула Лэрке, и потащила велик дальше, стараясь идти по траве. – Я что, похожа на больную?! - Да нет, - поспешил заверить я, хотя сомнения у меня возникли. Насчет головы. – Тогда почему два года? - Потому что я умру, когда мне исполнится шестнадцать, - пояснила как ни в чем не бывало Лэрке. Я застыл, как вкопанный в песок, глядя на удаляющуюся спину и желтых бабочек, устроивших хоровод вокруг девчачьей головы. -Не отставай, - улыбнулась она, оглядываясь через плечо. Я вспомнил, что сам еще жив, откопался и попер велик дальше. - Тебе что, нагадали это? – предположил я осторожно. – Или злая фея предсказала? - Нет, - Лэрке беззаботно мотнула головой. – Я сама так решила. Мы свернули с песка на более твердую дорожку, которую затеняли старые ели. Сразу похолодало, по коже поползли мурахи. - Как это сама? - не отставал я, пытаясь заглянуть девчонке в лицо. Может, все это наглый развод? – Разве можно самому решать, когда тебе умереть? Тут до меня дошел смысл моих слов, и в живот будто влетел целый рой тех самых желтых бабочек. - Погоди, ты же не хочешь, сказать, что собираешься... Я не договорил. У меня язык просто не поворачивался такое произнести. - Мы пришли, - Лэрке махнула рукой на небольшой круглый холм, густо поросший вереском везде, кроме лысой плоской макушки, обложенной по периметру гранитными валунами. – Вот мое место для размышлений. Велики можно оставить здесь. Гора, на которую ходил думать Виннипух. Мило. Думал, думал, и решил самоубиться. Вслед за Лэрке я полез по пахнущему зноем и терпким травяным соком склону. Добравшись до верха, она растянулась на спине, закинув руки за голову. Я лег рядом. На короткой травке, усыпанной прошлогодними иглами, оказалось удивительно мягко и удобно. Земля приятно грела спину, за камнями потрескивали кузнечики, деловито жужали где-то пчелы. Небо над нами синело глубиной в легких белесых спиралях, такое яркое, что на него было больно смотреть. Я скосился на Лэрке. Между ее мягкими нежно-розовыми губами колыхалась сухая травинка, длинные ресницы прикрывали глаза, бросая тени на щеки. - Знаешь, - внезапно заговорила она, - когда лежу здесь и слушаю тишину, мне кажется, что я слышу кости погребенных там, внизу, воинов, - она похлопала ладошкой по траве. – Мне кажется, они говорят со мной. Рассказывают истории. Курган, сообразил я. Мы лежим на гребаном кургане викингов, каких полно по всей Дании. - Это они тебе сказали самоубиться в шестнадцать лет? – чуть резче, чем хотелось, спросил я. Она повернула ко мне лицо. Сейчас в ее глазах было больше синего, чем рыжего или зеленого, навреное потому, что в них отражалось небо. - Нет, - она перегнала тавинку в уголок рта. – Я же сказала, что сама так решила. И хватит об этом. Давай лучше поговорим о чем-нибудь важном. Вот что важно для тебя? Я задумался. Ее взгляд проникал сквозь поры моей кожи, через все выстроенные мной плотины и преграды, и мне пришлось отвернуться. Высоко в небе висела неподвижно хищная птица, наверное, канюк. - Ты знаешь такого паренька, Якоб зовут? Живет где-то тут неподалеку. - Якоб? – по ее голосу я услышал, что Лэрке в недоумении. – Я же сказала, что не хочу говорить о... - Для меня это важно, - я захватил горсть травы рукой, которую ей не было видно, и сжал кулак. – Правда. Она немного помолчала. - В школе у нас есть пара Якобов. А как твой выглядит? - Лет двенадцати, но, может, и старше, невысокий просто. Светловолосый, худой. А что я еще мог сказать о своем привидении? Видел ведь его то против света, то со спины. - Таких у нас нету, - уверенно заявила Лэрке. – Может, он тоже только что сюда переехал? Ты откуда его знаешь? - Да так, - я выпустил траву и поднял к лицу ладонь, испачканную зеленым соком. – Я ошибся наверное. - Хочешь, помогу тебе этого Якоба разыскать? - Лэрке перекатилась на бок, глаза у нее загорелись огнем разведчика-первооткрывателя. – Ну, раз тебе это так важно. Вдруг он на кемпинге живет? - Говорю же, я ошибся, - упрямо потворил я. – И не говори никому, что я про него спрашивал, ладно? - Ой-ей-ей, какие мы таинственные, - скривила губы Лэрке. – Было бы что говорить-то! - А сама? – я сел, опираясь на локти. – Что это за планы суицидные? У тебя что, жизнь – ад? Бьют тебя? Издеваются? Насилуют? Ночью от боли подушку кусаешь и ревешь туда же, чтоб не заметили? Лэрке смотрела на меня огромными немигающими глазами, от щек отхлынула кровь, даже губы пожелтели. Но меня уже понесло: - Или это для тебя просто интересная игра? Давай посмотрим, как Джек среагирует. Он всего лишь тупой озабоченный идиот, а я вся такая тонкая на понтах. И жизнь у него заурядная, и сам он ничего не стоит. И проблемы у него тьфу по сравнению с моим личностным кризисом. Я вскочил и сплюнул на примятые моим телом маргаритки. - Ладно, сиди тут, говори со своими костями. Может, они тебе чего поумнее скажут. А я пошел. Потрусил с кургана, уже кляня себя самыми последними словами. Какого хрена ты взялся ее жизни учить, придурок?! - Вот и правильно, и пошел ты нафиг! – донеслось звеняще с макушки холма. – Фак тебя и твоего Якоба! Я зло схватил велик, втиснул молящий о пощаде зад в седло и надавил на педали. Гениально, Джек! Умеешь ты строить отношения с девушками! В спину меня проводила колючая шишка.