Don't tear me down For all I need Make my heart a better place Give me something I can believe Within Temptation – All I need Не отвергай меня, Ведь всё, что мне нужно, - это Чтобы ты спас мое сердце, Дал мне то, во что я поверю.
***
Всё начинается с одного неловкого движения. Доиграть остаётся пару минут, счёт нулевой, ничего примечательного. Тайм подходит к своему логическому завершению. Идя в борьбу за мяч, Марко не подозревает, чем именно она завершится. Одно случайное столкновение, и нога поворачивается под немыслимым углом, заставляя Ройса громко закричать от боли и упасть на траву. Злой рок снова находит Марко. Ройс старается гнать от себя плохие мысли. Ерунда, обычное столкновение, смогу подняться, вернуться в игру, встать на счёт «раз, два, три»... На счёт три к Марко подбегают медики. Он буквально воет от нестерпимой боли, сковывающей конечность, и закрывает лицо руками. Какой-то частью разума Ройс понимает, что без чьей-то посторонней помощи подняться он не сможет. Марко не может припомнить более ужасного лета за все двадцать пять лет его жизни. Позади всего шесть июньских дней, а прогнозы на будущее крайне неутешительны. Ещё пару часов назад все должно было быть отлично, превосходно, лучше, чем у всех! Марко пустым взглядом смотрит на то, как ему забинтовывают травмированную ногу и не может свыкнуться с мыслью, что чемпионат мира пройдет без его участия. В голове эхом повторяется фраза врача: «Семь недель, не меньше». Бразильский мундиаль превращается в недосягаемую мечту, которую у Марко нахально отняли. Этот чемпионат мира должен был стать лекарством, спасением от разъедающих сознание мыслей, а теперь превратился в отягчающее обстоятельство. Полностью погружаясь в тренировочно-игровой процесс, Марко надеялся забыть последний год своей жизни, излечиться от безответной любви... Но судьба оставила его один на один в борьбе с затяжной тоской. Последние полгода он жил мыслью о чемпионате мира, выкладывался на сто двадцать процентов и даже больше. С того момента, как стало известно, что Роберт Левандовски будет выступать за мюнхенскую Баварию, Марко был будто под действием сильных обезболивающих. В голове только футбол, в мыслях только предстоящий матч. Всё остальное влетало в одно ухо, а вылетало из другого через пару мгновений. Когда Марко сообщают всю тяжесть полученной травмы, действие препарата кончается, и он особенно остро чувствует потерю Роберта. Пусть почти равнодушного, пусть безупречно играющего на публику, пусть не любившего, а только позволявшего себя любить. Левандовски ушёл, оставив после себя лишь выжженную землю. Глубокой ночью Ройса всё же отпускают из больницы, боль в туго забинтованной ноге не прекращается. Марко терпит физические страдания, он давно научился переносить их. По сравнению с тем, что творится у него в душе, это сущий пустяк. Картинки за окном автомобиля постоянно сменяются, Марко их не замечает, устремив взгляд в никуда. По радио ведущий сообщает результат матча сборной Германии, счёт уже "шесть-один", Гётце сделал дубль, все обеспокоены травмой Ройса. Никто из слушателей этой волны ещё не знает, что его ситуация настолько плачевна, насколько только может быть. Теряясь в пейзажах за стеклом, Марко погружается в себя. Оторвавшись от привычного хода жизни, он понимает, что контракт Левандовски заканчивается через считанные дни, что его дом на тихой дортмундской улице давно пустует, что в Мюнхене его уже ждёт большая просторная квартира (ха, без помощи Гётце не обошлось), умница-красавица жена, клуб-рекордмайстер. Марко нет в списке ожиданий Роберта. Да там его и не было никогда. Как кощунственно бы это сейчас не звучало, но терять Марио ему было легче. Камнем ударившая по голове новость о трансфере, несколько дней беспросветной грусти, а затем возвращение к жизни и принятие действительности как факта. «Рвать нужно резко», – говорил Гётце, – «Так ужасные вещи воспринимаются гораздо легче». Расставание с Левандовски длилось гораздо дольше, почти весь год Роберт напоминал Марко о своем уходе. Всем своим видом говорил: «Недолго мне здесь осталось играть». Марио – всего лишь друг. Роберт — гораздо больше, чем друг. Марко приносит в расположение сборной плохие новости. Тренерскому штабу приходится в срочном порядке искать замену, рисовать новые тактические схемы, выкручиваться из ситуации... Но это уже не заботы Ройса. Он за бортом немецкого корабля, идущего к берегам Бразилии. Сил у Марко нет даже на то, чтобы увидеть сон.***
На следующее утро сборная в полном составе вылетает в Сальвадор, в срочном порядке Ройса меняют на Мустафи. Шкодран не может поверить своему счастью, потеряв последние возможности остаться в составе, он получает второй шанс. Судьба вероломно отбирает этот шанс у Марко. Ройсу не хочется рассуждать, справедлива ли она в его отношении. Она редко когда улыбалась ему, ещё когда в пятнадцать лет его выставили из академии Боруссии. В руках Марко обратный билет до Дортмунда, в то время как шумная «Фанганза» берет курс на юг. Нужно пройти обследование у клубных медиков, определить степень тяжести травмы, уточнить курс лечения... Ещё вчера Ройс явно мечтал не об этом. Марко боится оставаться один на один с собственными мыслями. Когда кто-то рядом, очень легко забыть обо всем, что тревожит, переключить внимание на ненужные вещи. Обсуждать с другом какую-то ерунду, не имеющую отношения к делу. Ройс летит домой в гордом одиночестве, позволяя себе во всю заняться самокопанием. Бой со своей депрессией он проигрывает в первом же раунде. Всё оказывается хуже, чем могло быть. Полное обследование повреждённой конечности показывает, что тренироваться Марко не может до сентября. «Три месяца, Марко. Конечно, ты можешь восстановиться раньше, но это маловероятно». Слова режут ножом по сердцу. Марко чувствует себя магнитом, притягивающим всё плохое, что только может случиться на свете. Хуже быть не могло? Ройс очень сильно в этом сомневается. На травмированную ногу накладывают гипс. Передвигаться с ним жутко неудобно, ходить нужно при помощи костылей. Таксист, везущий Марко домой, поразительно молчалив. За всю дорогу он не произносит ни слова, даже не пытаясь заговорить, лишь угрюмо смотрит на дорогу, крепко обхватив руль. В голове Ройса даже проскальзывает мысль, что его депрессивное состояние переходит на всех вокруг. Но нет, люди беспокоятся по своим причинам, кому есть дело до него?.. Дом встречает Марко идеальной чистотой и порядком. Перед выездом на сборы здесь была устроена грандиозная уборка, и он даже свыкся с мыслью, что на полтора месяца покинет это место. Возвращение оказывается слишком скорым. Чрезвычайно скорым. Марко валится на кровать, устремляя взгляд в потолок. Он чувствует себя придавленным к земле огромной силой гравитации. Пустота во взгляде, пустота в сердце, пустота в душе и только рой убивающих мыслей в голове. Даже обиды нет, потому что не на кого больше обижаться, кроме как на себя. Чувств больше нет, они сгорели дотла, осталась горка пепла, из которого ничего не восстановишь. Но взамен ничего не приходит. Нет ни новой любви, ни новых впечатлений. Даже дело всей его жизни теперь недосягаемо, сиди себе на месте, лечись. Судьба забирает у Марко последнюю соломинку, за которую можно ухватиться, чтобы не утонуть. Марко тонет в километрах пустоты, и в этом виноват только он сам. Он оглядывается вокруг, и по телу пробегает еле заметная дрожь. Воспоминания - главный его враг. Последний раз Роберт был здесь за пару недель до отъезда Марко в сборную.And as a slept I felt him go, Returns no more I will not watch the ocean My lover's gone No earthly ships will ever bring him home again Dido – My lover's gone
Фраза "Kocham cię", случайно прозвучавшая из уст Марко, бьёт Роберта, словно электрический разряд. Он подскакивает на кровати и начинает искать свою одежду. – Что случилось? – удивлённо спрашивает Марко, сопровождая взглядом поляка. – Ты слишком много придумал, Марко, – отвечает Левандовски, находя свои джинсы около кровати. – Если ты про это... Это вырвалось случайно, считай, ты ничего не слышал, – пытается оправдаться Марко дрожащим голосом. Выходит крайне паршиво. – Спорим, ты эту фразу перед зеркалом разучивал? Тренировался, выговаривал. Я угадал? Ройс молчит, опуская глаза и нервно сглатывая. – Я люблю Анну, Марко. Слышишь? С тобой было классно трахаться. Ты любому делу отдаёшься полностью. Над тобой можно чувствовать бесконтрольную власть. Где, блядь, эта чёртова футболка... – Роберт осматривает комнату в поиске потерянного предмета одежды, он даже не смотрит на Марко. А тому хочется провалиться сквозь землю. Сделать всё что угодно, только не слышать правду от Левандовски. Внезапная молния, которая ударит прямо в дом и сожжёт его дотла, идеально подойдёт. Жаль, Марко не умеет управлять природными явлениями. – Роберт, я действительно не хотел... Я могу объяснить... – жалкие попытки исправить ситуацию ни к чему не приводят. – Я давно знаю, что ты любишь меня. Я с самого начала знал. Но даже у моей жалости к тебе есть предел. Он всё же находит свою футболку около двери. – Неужели в тебе нет ничего кроме жалости? – каждое слово Марко из себя выдавливает. Он даже не узнает свой голос. Пронзительно безразличный взгляд Левандовски красноречивее любых слов. Громко хлопает входная дверь квартиры. Марко остаётся лежать на смятых белоснежных простынях с осознанием того, что тот, кого он любил сильнее, чем кого-либо, ушёл. Вот насовсем, без кредитов возвращений, без вторых шансов, перед уходом растоптав всё светлое, что в нём было. А что бы было, не скажи Марко этих роковых слов? Уход бы лишь отложился на время. Он просто выбрал самый болезненный путь расставания, превращая самого себя в оголённый нерв. Три, два, один, открыть глаза... Нет, не сон. Марко кажется, что в ушах гремит похоронный марш по всем его чувствам и надеждам. Громкий звук телефонного звонка бьёт по ушам. Марко тянется за телефоном и смотрит на экран. На проводе Марсель Форнелл. Жизнь определенно катится под откос. Стоит лишь взять трубку, и мертвецкий покой исчезнет из жизни Марко. Ройс, не раздумывая, нажимает на кнопку «Ответить».***
Вместо самого главного футбольного турнира своей жизни Марко летит с друзьями на Ибицу. «Не стоит так расстраиваться, зажжёшь ещё через четыре года в России!» - подбадривает Ройса его друг Марсель, когда они летят в самолете, пытаясь хоть как-то развеселить загрустившего Марко. «Солнце, море, девочки, всё, как ты любишь!» А тот даже лучшему другу обмолвиться не может о настоящей причине своей печали. Можно, конечно, изменить имена и опустить подробности, но что это будет тогда за разговор по душам, если суть останется недосказанной? Всё равно что сеанс у дешевого заштатного психолога, который плохо учился в университете и незнамо как выпустился. Сеанс для слишком скрытного пациента. Результат — ноль, в итоге — зря потраченное время, а в остатке — нерешенные проблемы. – Марс, у тебя когда-нибудь было такое... – начинает Марко и тут же одергивает себя. Он не может подобрать нужных слов. – Что? – отзывается Марсель. «А я даже не могу понять, что», – заключает Ройс. - «Помнишь Роберта? Я с ним спал». Слишком радикальная правда. – Да ничего, забей. Мои тараканы пускай останутся при мне. Попытка высказаться бесславно проваливается. Марко говорит «Марсель», подразумевает «ночной клуб». Марко говорит «ночной клуб», подразумевает «Марсель». – У тебя давно никого не было, приятель. Пора исправляться. – Если ты не заметил, то я ещё хромаю. Вряд ли я понравлюсь кому-то еле ходящим. – Ты же парень нарасхват, никто даже смотреть на ногу не будет. Форнелл приводит за их столик сероглазую брюнетку. Она достаточно высока и без каблуков, до безобразия маленькое красное платье сидит на ней словно вторая кожа. На остров прилетела совсем недавно, загар еле заметен. Говорит девушка по-немецки, но с заметным славянским акцентом. Прямо как... Нет, не думать, Ройс снова заблокирует все мысли об одном важном-неважном человеке. – Меня зовут Камилла, – представляется она. Марко смотрит на неё и горько усмехается. По-другому и быть не могло. По иронии судьбы Марсель должен был привести именно ту, которая выглядит, как сестра-близнец Роберта. В клубе играет знакомая Марко песня, он долго пытается вспомнить, что это за мелодия. Рефреном поется строчка «Малыш, почему ты не любишь меня?». Ройс едва может на слух различить текст, но по ушам бьёт одна единственная фраза. Малыш, почему ты меня не любишь? Меня же так легко полюбить! Скажи, почему я не нужен тебе? Во мне так просто нуждаться! «Я конченый мазохист,» – думает Марко, беззвучно подпевая. Соль на ещё не зажившие раны сыплется в неограниченном количестве. Вопреки всем химическим законам уничтожить её поможет только алкоголь. Пускай, так и должно быть. Несколько коктейлей постепенно затуманивают разум, обжигая все внутри. Обстановка вокруг Марко уже не интересует его. В голове лишь одна навязчивая идея, которая отравляет мозг хуже всякого спиртного. Нужно изменить Роберту. Слово "изменить" звучит как насмешка над собственной гордостью. Полтора года Марко хранил верность поляку, даже не думая о ком-то другом. А сейчас пора бы прекратить. Назло. Специально. Марко плевать, что он использует девушку, как подстилку, только для того, чтобы разобраться с тараканами в голове. Он заталкивает её в номер, грязно целуя и всячески избегая зрительного контакта. Он не может смотреть в серые, до боли похожие на когда-то любимые глаза. Ройс боится, что чёртов Левандовски снова поглотит его разум, сам о том не подозревая. Марко с силой стискивает запястья девушки, грубо овладевая ей. Она ни в чём не виновата, всего лишь попалась под горячую руку. На её месте могла быть любая другая любительница ночных клубов. Ей просто не повезло. Или же повезло. Судя по довольной физиономии - явно второе. Марко очень старается стереть из памяти одно рычащее имя из шести букв. Получается только на пару секунд. Да и о них он себе нагло врёт. Он словно принимает плацебо, заранее зная, что пустышка не поможет излечиться от болезни.