А по радио...

На плите кипел небольшой котел. Сладковатый дым зеленой змейкой поднимался к потолку. Скрипнула дверь, и Северус приоткрыл оконную форточку. Еще не хватало, чтобы ребенок надышался испарениями. В прошлый раз, когда Гарри раздулся, как воздушный шарик, и поднялся к потолку, Лили была не в восторге. А мальчишка тогда хохотал не переставая. — Пааап, а ты скоро? — Гарри наморщил нос. — Я кушать хочу. Рука над котлом слегка дрогнула, из пакетика просыпалось больше жал брюховерток, чем было нужно. Северус поморщился: зелье получится крепковатым. Хотя можно добавить медовый воды, она смягчит вкус. Пока он думал, не вылить ли зелье в раковину, ребенок подошел ближе и чуть было не засунул в котел любопытный нос. — Эй, эй, эй! — Северус оттащил его за плечи. — Что я тебе говорил про незнакомые зелья, молодой человек? — А это знакомое зелье, — Гарри нахально зевнул и снова потянулся к котлу через руки Северуса. — Оно же вкусное, дай попробовать. Одну ложку? Ну, папа... — Гарри, малыш, тебе не стоит называть меня папой, — стараясь оставаться спокойным, попросил Северус. Он вернулся к плите, вылил в кипящую жидкость две ложки медовой воды и погасил огонь под котлом. На белом кафеле над плитой остался зеленоватый осадок, и Северус, вытирая его губкой, снова подумал, что в Хогвартсе у него был бы отдельный кабинет. За робу дернули сзади. Северус обернулся к Гарри — тот скуксился так, будто собирался заплакать. — Почему ты не хочешь быть моим папой? — упрямо спросил Гарри. Северус протянул руку, чтобы потрепать его по взъерошенной макушке, но ребенок отстранился. У Северуса вырвался тяжелый вздох. — Дело не в том, что я хочу или не хочу, Гарри, — наконец неохотно сказал он. — Я не могу стать твоим папой, даже если мы оба этого хотим. Это просто не так работает. Гарри нахмурил бровки. Он удивительно походил на отца в этот момент, и у Северуса на миг возникло неприятно ощущение, что он прошелся по могиле Джеймса. Сквозняк из приоткрытой форточки как будто стал холоднее. Северус поежился и закрыл ее. Над столом бормотал радиоприемник: начинался утренний «Колдовской час». Лорд Вольдеморт прибыл с официальным визитом в Албанию. Северуса передернуло. Если Вольдеморт распространит свое влияние еще и на Европу... — Ты же хотел есть, давай я сделаю тебе яичницу? — сказал Северус, надеясь, что еда отвлечет ребенка от неприятной темы. И через силу предложил: — А потом мы с тобой сварим «зелье» из мишек гамми с джемом, а? Туда можно будет добавить мороженое и все, что ты любишь. — Северус улыбнулся и нарочито бодро спросил: — Так как тебе такая идея, Гарри? — Ну ладно, — потухшим голосом отозвался мальчик. — Давай свою яичницу. Северус закрыл котел крышкой, поставил на соседнюю конфорку сковороду и разбил над ней два яйца. Пока жарилась яичница, он внимательно слушал радио: новых арестов вроде не было, и ведущая перешла к новостям спорта. Гарри залез на стул и подкрутил громкость приемника. «Стоунхейвенские Сороки» вышли в полуфинал национального чемпионата. Из приемника доносился восторженный рев трибун. Жаль, что в чемпионат Европы они уже не пройдут — Франция отказалась принимать у себя команду из режима Вольдеморта. — Я хочу поиграть в квиддич, — сказал Гарри, ковыряясь ложкой в яичнике, и вопросительно посмотрел на Северуса. По лицу его было видно, что ребенок все еще обижен. За окном было ясное синее небо, ни облачка, ни ветерка, и Северус мысленно признал, что погода для полетов прекрасная. На крышах соседних домов ярко искрился снег. На улице играли в снежки маггловские дети. Щеки у них раскраснелись, глаза блестели. Снаружи было хорошо. А над леском, где Гарри разрешали полетать на метле, сейчас должно быть еще лучше. — Может быть, мама с тобой поиграет. — Мама не захочет, — Гарри помотал головой. — Она же боится летать. — Она просто не любит метлы, — пробормотал Северус, намазывая хлеб маслом. — Не все хорошо летают, Гарри. Мальчик не отводил от него вопросительного взгляда, и Северус поспешно добавил: — Нет, Гарри, у меня сегодня много работы. Для Ордена Феникса нужно было сварить еще два котла летейского эликсира, пора было начинать готовить волчье противоядие для Люпина, да и Лили просила заготовить побольше перечного зелья: в декабре Гарри обычно простужался. И к тому же Северус не больше Лили любил метлы, квиддич и все, что с ними связано. — А в Хогсмиде мне было с кем полетать, — Гарри уныло зевнул. Северус с трудом подавил желание его отругать. Ну что за несносный ребенок, все не по нему... Сколько можно объяснять, что в Хогсмиде оставаться опасно. Весь в отца, тот тоже никогда не слушал. Только воспитывать сына Джеймса не отцу, а Северусу. И вместо ругани Северус сухо попросил: — Лучше поиграй с маггловскими ребятами. — Но они скучные! — возмутился Гарри и бросил ложку. — Они даже что такое квиддич не знают! И по радио говорят, что у них нет ин-тел-лек-та. Он насмешливо сморщил нос, точно так же, как это когда-то делал Джеймс. Северус легко представил его отца в детстве, смеющегося над магглами, которые «даже не знают про квиддич». Не забыть бы поговорить с Лили об этом. И о том, что колдорадио лучше убрать от подальше от Гарри. Северус задумчиво оглядел ребенка и мягко спросил: — Гарри, ты же не говорил ни с кем из детей про квиддич? — Нет, — буркнул Гарри. — Я и так знаю, что магглы про него не знают, не маленький, — он тяжело вздохнул и отодвинул недоеденную яичницу в сторону. — Так я пойду в снежки поиграю, да? Северус кивнул. — Только не забудь, что снаружи ты не Поттер, а Стеббинс. И если кто спросит, то меня зовут Тобиас. А маму — Лиз. — Да помню я, помню! — возмутился Гарри. Северус незаметно потер предплечье там, где под одеждой скрывалась метка. — И не отходи далеко от дома, — попросил он. Вряд ли пожиратели будут искать малыша в Уэльсе, и вряд ли смогут найти — хранителем тайны Гарри на этот раз стал Дамблдор, Лили не стала совершать одну ошибку во второй раз и доверяться кому-то еще. И все же Северусу каждый раз было неспокойно, когда он отпускал Гарри из дома. — Будь осторожен. — Я буду, дядя Сев, — торопливо пообещал Гарри, который уже с тоской поглядывал в сторону двери. Как только Северус отпустил его, он убежал. Северус сгрузил грязную посуду в раковину, махнул в ее сторону волшебной палочкой, и тарелки начала намыливать губка. Он бросил быстрый взгляд в окно. Гарри уже с хохотом носился среди других детей. Метко запущенный снежок угодил другому мальчику за воротник. Гарри подбежал к нему и помог вытряхнуть из-за шиворота снег. Покачав головой, Северус начал нарезать корень аконита. На следующей неделе должен был приехать Люпин, и только бегающего без контроля оборотня здесь не хватало. Северус поджал губы. Друзьям Джеймса Поттера в их доме была рада только Лили. Сам он даже не знал, кто хуже, оборотень или этот ужасный крестный Гарри. Но ничего не поделаешь. Он знал, что не может жениться только на Лили, без ее мертвого мужа и их сына. Лили стоила того, чтобы подтирать сопли за сыном Джеймса и терпеть его крестного. К обеду Гарри прибежал обратно, такой взмокший и усталый, что Северус влил в него кружку перечного зелья заранее, не дожидаясь, пока тот начнет чихать, и отправил под душ. Дверь на кухню он запер: к волчьему зелью подпускать ребенка было уже нельзя. Гарри прыгал и, пока Северус не довел его до ванной на втором этаже, снова просился поиграть в квиддич. Пришлось пообещать мальчику, что он поиграет в квиддич, когда приедет Люпин. Пусть оборотень отдувается. — Дядя Ремус?! — восторженно крикнул Гарри. — Ну когда, ну когда, ну когда?! Северус насилу закрыл дверь ванной и пробормотал: «Уфф...» И когда уже мальчика можно будет отдать хотя бы в маггловскую школу? Внизу хлопнула дверь. Вернулась Лили, и Северус вздохнул с облегчением. Теперь Гарри будет крутиться около нее. Он спустился по лестнице. Лили снимала пальто. От нее пахло свежестью и морозом, и Северус уткнулся носом ей в шею, с наслаждением вдыхая этот запах. В ее мягких волосах застыли несколько снежинок, и Северус провел рукой по ее голове, снимая их. Лили обернулась и коротко поцеловала его в щеку. В груди стало тепло. — Гарри тебя не слишком донимал? — Нет, — покачал головой Северус. — Он пробегал на улице почти все утро. — Погода сегодня хорошая, — довольно кивнула Лили. — Новых арестов не было? — Нет, слава Мерлину. — Хорошо, — вздохнула Лили, разматывая свой длинный шелковый шарф. Она опустилась в кресло, стянула с себя сапоги и устало потерла ступни. Потом подняла голову, принюхалась и с оживлением спросила: — Ты уже начал готовить лейкантропное зелье? Тебе помочь? — Нет, сам справлюсь. Лили... — Северус вздохнул. — Гарри снова начал называть меня папой. По лицу Лили пробежала тень. — Почему нет, Северус? — горько спросила она. — Мальчик знает тебя, сколько себя помнит. Неужели твоя детская вражда с Джеймсом... — Нет, Лили, дело не в этом, — Северус помедлил. — У меня такое чувство, что я украл у Джеймса его жизнь, тебя, Гарри. — Джеймса убил Вольдеморт, Северус, — резко ответила Лили. Северус промолчал. Были вещи, которые Лили лучше было никогда не узнать. Она поднялась и взяла в ладони его лицо. Северус нервно облизнул губы. Ее глаза — ярко зеленые, глубокие, ее сыну достались такие же, были слишком близко. И Северус ненавидел каждую минуту, когда ему приходилось ей лгать. — Я люблю тебя, — прошептала она. — Северус, если бы ты не пришел на помощь в ту ночь, мы бы погибли. Вольдеморт убил бы меня. Убил бы, — ее губы дрогнули, — убил бы Гарри. Ты имеешь право называть себя его отцом. — Я просто хочу сохранить для Гарри память о Джеймсе, — покачал головой Северус. Он ничего не мог поделать. Ему было не по себе, когда сын человека, умершего из-за него, называл его папой.