Запах роз

Я почему-то помню, как тогда пахло розами. Ничего кроме, а ведь чётко помню, что откуда-то исходил очень сильный запах. И я всё никак не могла понять - откуда. Помню, как перенюхала всю квартиру и так и не поняла. Запах был настолько пленительно мощным, что сводил меня с ума. И та неясность, с которой он пришёл, и та смутность и резкость, с которой неожиданно бил в нос, а потом снова терялся - всё это ввело меня в глубочайшее заблуждение. С улицы? Из дома? Но у меня дома не растут розы. Значит, всё-таки с улицы. Была весна, жгучий май. И время... Я помню, кажется, было около двух часов ночи. А число... нет, но это определённо был май. Весна, должно быть, и поселила этот невероятный запах роз в моей квартире, а, может быть, и в моей голове. Или как объяснить, что источника у него не было? Но он - это то, что я так хорошо запомнила из того дня. Запах был настолько назойливым, что я, несколько раз возвращаясь за компьютер, опять вставала и шла искать его. Но вновь, спустя минуту бесплодных поисков, садилась на рабочее место и полностью отдавалась делам. Почему я не спала в такое позднее время - вопрос трудный. Я вряд ли знаю на него ответ. Может, всё дело в весне? Май мешал уснуть. Или даже в этом запахе. И всё-таки, откуда так навязчиво пахнет розами? Сейчас я могу вспомнить, как ехала неделю назад в метро и даже, наверное, с кем стояла в очереди в супермаркете, но вспомнить, почему я прекратила поиски запаха... нет, я не помню... Должно быть, решила, что бесполезно. Надоело. После же этого решения, а может, я всё ещё искала запах, но уже на подсознательном уровне, неважно, но работа перестала продвигаться. Я просто не могла сосредоточиться на чём-нибудь, хоть чём-нибудь, и поэтому просто выключила компьютер из розетки. Забавно, насколько я хорошо это помню - и насколько плохо помню всё остальное. Помню, как пальцы скользнули по шнуру, медленно перемещаясь всё ближе к вилке, как кисть обхватила вилку и с небольшим напором потянула на себя. Как безымяный палец случайно коснулся с одним из металлических зубцов, и как мимолётный разряд слабого электричества прошёлся по моей руке, от кончиков пальцев до запястья. Я ещё немного отдёрнула руку, природная реакция, наверное. А потом помню, как откинулась на спинку стула, устало прикрыв глаза после тяжёлого дня. Стул ещё так резко скрипнул, будто предупреждая, что сейчас произойдёт что-то, из ряда вон выходящее. И точно. Скрип меня побеспокоил. Я даже помню, как решила открыть глаза, чтобы пойти спать. А вот дальше... Дальше всё размыто и неопределённо... Я не помню, как именно заметила его. Может, сначала взгляд увидел тень на стене. Или я сама обратила взгляд на окно. Да, так, кажется, всё и было. Я решила пойти спать, но перед этим закрыть окно. Даже точно не могу сказать причины. Просто решила, что могу заболеть из-за сквозняка. И тут снова навязчивый запах роз ударил мне в дыхательные пути. Резкий, приятный, но какой-то чужой. Будто эти розы - не цветы. И невероятно сладкий, слишком сладкий для роз. Тогда мой взгляд, наверное, и попал на окно. А, точнее, на странную тень. Персикового цвета занавески раскачивались в такт ночному ветерку, который то и дело проникал в комнату, проходя по полу. Ветер был настолько тёплый, насколько он бывает в мае. Меня это даже удивляло. И запах роз... Он тоже, кажется, шёл из окна. Проникал в комнату так навязчиво. Я готова была встать, чтобы закрыть окно. Не знаю, что мне конкретно помешало. Но ещё долю секунды я просто недвижимо сидела на стуле, а после, за практически такой же промежуток времени, поняла, что за шторой точно кто-то есть. Образ, тень, силуэт - называйте, как угодно, ярко возник перед глазами. И в голове засела почему-то нелепая мысль о грабителях. А тут в нос снова ударил дурацкий запах роз. И началось... Не знаю в какой, но в какой-то момент я подумала, что там и нет никого. Что это просто игра воображения. А потом штора шевельнулась. Чётко сказав себе, что я параноичка, раз принимаю ветер за нечто неординарное, я собралась было уже подняться и закрыть окно, когда из-за шторы появилось что-то коричневое. Вдох, выдох. И... Рука. Коричневая, с чёрными язвами. С неестественно длинными пальцами и такими же длинными ногтями. Крепкая кисть, которая взялась за штору. Почти нежно сжав между длинных пальцев занавеску, рука аккуратно потянула её на себя, а после и вовсе отдёрнула. Я помню как резко выдохнула. До сих пор не знаю, почему не закричала. Сначала мне долго казалось, что это сон. Сами посудите: запах роз, коричневая кисть. И сейчас сидящий на подоконнике монстр. Точно сон. Чудовище было пепельно-чёрным. В каждом изгибе его страшного тела цвет терялся, размывался, становясь более блёклым или, напротив, более насыщенным. Его резкие черты, угловатые конечности. Я отчётливо помню острые локти и коленки. И странная поза, в которой он сидел... она до сих пор перед глазами... Ноги были согнуты в коленках, а руки упирались прямо перед собой. Глаза демона горели алым пламенем, а может, они были жёлтыми. Точно уже не вспомнить. Могу сказать определённо только то, что конечности его были нескладными. И глаза смотрели точно на меня. Всё это сопровождалось запахом роз. Не знаю, почему я не закричала. Кажется, не смогла. Слишком невероятным это казалось, слишком странным. Я не помню. Честно. Скорее всего, сама ситуация была нереальной. Слишком нереальной, чтобы звать на помощь. В одном я была уверенна твёрдо: он меня видит. Более того, его взгляд устремлён именно на меня. Запах роз всё не исчезал. Медленно, практически как во сне, он вытянул свою худую костлявую руку и поманил длинным указательным пальцем. Возможно, всего на долю секунды, я собралась бежать, кричать, спасаться... А потом... я мало, что помню... словно всё это происходило в тумане... Я медленно поднялась на ноги... кажется, где-то рядом разбилась тарелка... та самая, из декоративного набора, подаренного на Рождество кузиной... почему-то меня очень обеспокоила эта самая разбившаяся тарелка... А чудище всё не переставало манить меня пальцем. И запах роз становился мощнее, резче, навязчивей. Он стал уже что-то отдалённо напоминать мне, но я всё никак не могла вспомнить что. Дальше снова туманная размытость. Мои отдалённые шаги по направлению к монстру. Пауза. Остановка посреди пути. Мимолётная предосторожность. Я всё никак не могла вспомнить, какой запах мне напоминает аромат роз. Это доводило до безумия. Предчувствие хранило молчание. Монстр продолжал приманивать пальцем. Ещё несколько шагов вперёд. Свежий ветер на мгновение попал в комнату. Помню, он тогда принёс ещё больше аромата роз. А вместе с ним и какую-то решимость, уверенность в моих поступках. Новые шаги, ставшие окончательными. И начисто растоптавшие меня прежнюю. Чудище сидело теперь прямо передо мной; я чувствовала резкий запах роз, исходящий от него. Персиковая занавеска чуть шевельнулась от ветерка. На улице всё ещё бурно цвёл май. Мне удалось тогда наконец рассмотреть черты лица монстра. Большие глаза, оттянутые немного в разные стороны. Улыбка, что называется, "до ушей". Действительно, до ушей. Серьёзно. Я слишком хорошо запомнила его плоский нос, сверкающие глаза и губы, растянутые в ухмылке. Забавно, что при этом я не помню цвета тех глаз. Но лицо его даже сейчас вспышкой является перед внутренним взором. Я не могу точно вспомнить, что было самым первым, что он сказал. Мне всё-таки кажется, что сначала он произнёс: - Ты даже не догадываешься, кто я, - а уже потом стал задавать вопросы. Тихо, практически безмолвно. Чуть шевеля большими губами, едва обнажая ярко-белые зубы. При этом глаза его неотрывно смотрели на меня. И первым его вопросом было: - Недавно погиб в автомобильной аварии парень. Люк Коннорс. Ты его знала? Странный вопрос для чудовища. Странный вопрос в целом. Даже мой короткий кивок может показаться Вам странным. Я действительно знала Люка. Знала слишком хорошо и слишком долго, чтобы привыкнуть, приобщиться, научиться выделять среди толпы. Потом заходить всё дальше и дальше, почти неотступно следить за каждым его шагом. Наконец, даже в темноте ночи, находясь на другом конце города, знать, чем он занят, о чём думает, что сделает сейчас. - Ты его любила? - новый вопрос - новый ответ. Сперва ответом служило моё длительное молчание. Ответ на этот вопрос - всё тот же короткий кивок - я, тем не менее, запомнила очень чётко. Потому что мои тогдашние размышление и мысли на эту тему сейчас совершенно одинаковые. А может, я просто до сих пор не могу решить. Я запуталась. И ничего не знаю. Я правда считала, что любила Люка Коннорса. Как иначе объяснить ежесекундную тягу, желание знать о нём всё и рассказать всё о себе? Как объяснить дрожь при обычном соприкосновении, надламывающийся голос при разговорах? Возможно, Вы сможете объяснить как-то по-другому. Я объяснила себе любовью. Даже не любовью. Нет. Не совсем. Это желание знать все слабые места, твёрдо вцепляться в каждое мимолётное свидание, чувство, когда ты хочешь почувствовать власть над этим человеком... Я испытывала к Люку Коннорсу любовь, граничущую с ненавистью. Я, словно шла по лезвию, хотела быть с ним, но при этом хотела победить его. Мечтала подчиняться ему и оставаться независимой. Любовь это или ненависть? Я и сама не знаю. Может, всё-таки второе, ведь начиналось всё именно так. - Хорошо, - хрипло ответил монстр, на некоторое время замолчав. Он думал. Я очень хорошо помню, как допустила себе такую мысль. С Люком мы познакомились в самой, что ни на есть, банальной истории. Два года назад. Работа. Самый обычный рабочий офис. Самая простейшая фирма по производству импортной мебели. Душные кабинеты, стоящие близко друг к другу столы из дешёвого дерева, старые компьютеры с приличным слоем пыли, ортопедические кресла с изогнутыми спинками, бумаги, отчёты, документы. Самая до боли обыкновенная фирма, где в изобилии всё то же, чем могут похвастать любые другие предприятия. И здесь, разумеется, был коллектив. Все эти секретарши, бухгалтеры, менеджеры... И босс. Тогда я только-только окончила институт и пришла устраиваться на первую в своей жизни настоящую работу. Видная девушка, студентка с хорошими рекомендациями и красным дипломом, приличная, достаточно умная, любозательная, в меру трудоспособная. Но самое главное, пылающая желанием работать. Как говорили все профессора: за меня ещё поборятся боссы. Собеседование должно было проходить прямо на месте, если повезёт, моей будущей работы. Начальник довольно понятно объяснил по телефону, куда и как мне нужно подъехать, так что в назначенном месте я была ещё за полчаса до назначенного времени. Секретарь вполне доходчиво объяснила, что сейчас мистер Коннорс занят, предложила переждать в комнате отдыха. Я отправилась по рекомендации в указанную комнату, где и принялась ожидать. Прошло полчаса, затем ещё час. По прошествии двух с половиной часов моё терпение окончательно лопнуло. Злость просто накрывала с головой, и я готова была на части порвать босса, чёртову фирму, секретаря да и всех остальных. Наконец, до меня донеслось извещение, что я могу войти, и мистер Коннорс ожидает меня. Двухчасовое ожидание давало о себе знать, поэтому из комнаты отдыха я вышла голодной, уставшей и злой, как чёрт. Буквально снесла дверь в кабинет. Вошла, едва ли не вбежала. Подняла взгляд на начальника, заставившего столько ждать, готовая высказать всё, что о нём думаю. И... злость моя за секунду испарилась. Будто на огонь вылила ведро воды. Передо мной стоял привлекательный блондин лет двадцати с чем-то, высокий, плечистый, голубоглазый. Его загорелое лицо особенно оттеняло небесный цвет глаз, а чётко-очерчённые скулы подчёркивали симпатичную улыбку. Мужчина что-то долго говорил про извинения, а я лишь попросила назвать своё имя. Он представился: Люк Коннорс. Я представилась в ответ. Тогда состоялось наконец-таки совещание, во время которого невозможно было сосредоточиться на работе. Прошла. Без каких-либо претензий. Успешно. Люк всё удивлялся моим успехам. И прежде, чем я покинула здание, чтобы завтра выйти на работу, попросил разрешение поужинать вместе. Я согласилась. - Ты всё ещё любишь Вивальди? - отвлёк меня от воспоминаний тогда монстр, поднимая пылающие глаза на моё лицо. Я послушно кивнула. Помню, как зарделись мои щёки. Откуда он знает? И какой всё-таки назойливый этот запах роз. До сих пор помню, как мучалась, потому что не могла понять, на что же похож чудный аромат цветов. - Хорошо. Коннорс позвал меня на ужин в ресторан. Самый обычный ресторан с сотнями свечей в красивых канделябрах, с мягкими алыми коврами и суетливыми официантами на каждом углу. На мне было тёмно-малиновое платье с вырезом-каплей на груди. На нём - тёмно-синий бархатный костюм. Мы присели за один из тысячи круглых столиков, покрытых белыми скатертями, позвали служащего. Сделали заказ, разговорились. Как-то совершенно невинно договорились называть друг друга по имени, общаться на ты, дружить. После этого тот ресторан стал нашим традиционным местом встреч, а столик - счастливым. Пусть дорого каждую неделю встречаться в элитном месте. Пусть все друзья ходят в заурядные заведения фастфуда. Но мы встречались и дружили. А тогда ещё я услышала Вивальди. И сказала, как сильно люблю его. Или это Люк первым заметил и назвал композицию. А я лишь добавила про любовь к музыканту. Не знаю. Не вспомнить... И с тех пор каждую неделю мы ходили по пятницам ужинать в тот ресторан. Люк обычно за пару дней бронировал для нас тот стол, просил, чтобы исполняли Вивальди, и мы одевались - я в малиновое платье, а он в бархатный костюм - и шли. - Времена года? - и вновь ответом служил кивок. Я вообще не говорила с ним сначала. Только кивала, потому что он задавал лишь вопросы, ответом на которые служит да или нет. Помню, как что-то уже тогда стало зарождаться в моей груди, а разум ещё сильнее принялся вспоминать запах... тщетно... Через полгода после такой жизни меня повысили. Это случилось заслуженно: на работе мы с Люком оставались начальник - подчинённый. Я просто работала, честно, в поте лица. И стала старшим бухгалтером фирмы. Теперь все счета держались на мне, я была ответственна за всё. И снова пятница. Снова ресторан, снова пятый столик, снова Вивальди. Только теперь всё иначе, всё по-другому. С нами есть ещё коллеги по работе, близкие друзья. В тот день я впервые узнала, что могу ненавидеть Коннорса. Он сказал, что женится. И представил невесту. Люк ожидал, что я поддержу его, помогу со свадьбой. А я просто расплакалась и ушла. Тогда я уже успела полностью в него влюбиться. И теперь - невеста... Нет, увольте, слишком тяжело для меня... Я проплакала в подушку всю ночь. Наутро свыклась, успокоилась, постаралась вбить в голову самой себе, что мы просто друзья и никто кроме. И как бы не была наивна и выдуманна эта мысль, я всё равно себе поверила. Потому что некому больше было верить. С тех пор наши отношения стали границей между любовью и ненавистью. Я не могла по-нормальному его полюбить. Но не могла и как следует возненавидеть. Поэтому творилось лишь что-то неясное, а мы продолжали плыть по течению. С тех пор ежепятничные ужины прекратились на месяц, наверное. - С кем остался Джейн? - спросило чудище, выходя из мыслей и выводя из них меня. Вопрос тогда поставил меня в ступор. Я помню, как была удивлена. - Что-что? - лишь вырвалось у меня, как детский наивный вопрос. - С кем остался Джейн? - повторил монстр. Люк пытался долго дозвониться мне, возобновить встречи, но я игнорировала его. На работе мы практически не пересекались: близились выборы президента всей сети компаний, Коннорсу нужно было много готовиться. А после работы поймать меня было невозможно. После всё как-то устаканилось. Я пережила помолвку друга. Возобновились встречи. Всё так же мы приходили в ресторан, ели за счастливым столиком, слушали Вивальди. Но что-то было уже не то в наших разговорах, будто какие-то недомолвки поселились в сердцах обоих. Тогда мы начали активно смотреть сериал "Менталист". Его крутили по СиБиЭс. Сначала повтором, затем стали показывать новые сезоны. И мы, увидев сериал раз, не пропускали больше ни одной серии. Так уж случилось. Главный герой, Патрик Джейн, всегда вызывал одни симпатии. И сближал нас. Мы не замечали. А может, я замечала, просто не хотела. Но вскоре невеста стала ревновать жениха к лучшей подруге и запретила общаться со мной. Он не послушал. Люк всегда обладал взрывным нравом. Она разозлилась и выгнала его из дома. Коннорс переехал ко мне. Это нас только ещё больше сблизило. Мы продолжали смотреть "Менталиста", ходить на работу. Не забывалась и пятничная традиция. А ещё через два месяца Люк заявил, что расторгнул помолвку, узнав об измене невесты. Я знала, что радоваться чужому горю нельзя. Что у друга несчастье. Но не радоваться было попросту невозможно. В пятницу той же недели Люк признался, что влюблён в меня. Какой это был восторг. Какие чувства это вызвало. Я просто не знала, что сказать. Просто терялась. Одними губами... одними губами я прошептала ему: "Я люблю тебя тоже...". Тогда же мы впервые поцеловались. И эта пятница стала самой потрясающей из всех в моей жизни. - С Лисбон, - после некоторого промедления ответила я. Я помню, как несколько изменилось его лицо. Взгляды пересеклись. Кажется, его это удивило. Возможно, даже тронуло. Никак не вспомнить, потому что всё, словно в тумане. Мы с Люком встречались практически год. Встречи в ресторане переросли в свидания. Через четыре месяца я стала заместителем директора, а за последний месяц Люка выбрали президентом всей сети компаний, и он переписал свою на меня. В тот вечер мы так же сидели в ресторане - я в малиновом, он в синем - и ели привычную еду, слушая Вивальди. А потом Коннорс просто опустился на одно колено и спросил, стану ли я его женой. Весь ресторан тогда восхищённо наблюдал за нами, когда я, затаив дыхание, тихо выдохнула: "Да". Нашу свадьбу отложили на лето. Было много дел в фирме, да и с самим торжеством мороки приличное количество. Мы никак не могли нарадоваться друг другу, продолжали смотреть "Менталиста". Шёл май, самые первые числа. Месяц любви. - Значит, всё-таки с Лисбон, - задумчиво произнёс монстр, и это было первым, что он не спросил, а утвердил. Я послушно кивнула. Это очень хорошо помню. Как ветер чуть волновал занавески, а запах роз ударил с новой силой и ещё большей сладостью, приторностью, мощью. Даже голова закружилась. В тот же вечер пятницы, когда он обещал, что уедет по делам компании и наказал ждать его в ресторане, мне позвонили. Кто-то долго что-то мямлил. Дали трубку диспетчеру. Она ясным и спокойным голосом сказала мне, что Люка больше нет. Разбился. Разбился в автокатастрофе. Несчастный случай. Тогда я не знаю, что стало важнее: смерть самого дорого существа или моя жизнь. Наверное, смерть Люка. Я не плакала. Даже в самый первый раз. Что-то мешало плакать, какой-то внутренний стержень. Просто шептала очень тихо: "Нет..." и этим ограничилась. Спешно покинув ресторан, я прибежала домой. И, как мне показалось, сломалась. Просто почувствовала, что я выжата, что бессильна против огромного злосчастного рока судьбы, что передо мной миллионы судьб, а я теперь совсем одна. Каждый человек появлялся в моей жизни размытой тенью и исчезал такой же. Не было совсем никого. Часто не хватало воздуха, из-за этого я просыпалась всю ночь, боясь задохнуться. Но боялся мой организм; мне было откровенно плевать. Вы сотнями видели таких людей: сломленных, убитых, втоптанных в грязь самой жизнью. Такой стала и я. Было лишь чувство, что за спиной отрезали крылья, а из груди вырвали сердце. Так пусто и флегматично. Нейтральность пришла наутро. Я просто проснулась и оглядела всё вокруг. И не поняла. Всё стало постным, давно изведанным на все сто процентов. Я не чувствовала интереса, мир будто приобрёл лишь серые краски. С удивлением рассматривала я собственные руки, сгибала пальцы, соприкасалась ладонями и не понимала, что я здесь делаю, кто я такая. Я долго стояла под ледяным душем, пытаясь понять, зачем же всё-таки живу, нахожусь в этой пустой квартире одна. Но на это было не много времени. Уже к полудню я осознала, что фирма теперь переходит ко мне, и нужно бы заняться её делами. Но это потом, позже... Практически весь день я пребывала в прострации. Не понимая, что делать. Не зная, куда податься. Потом позвонила друзьям-коллегам, попросила присмотреть за фирмой, пока не выйду. Взяла временный отпуск. А дальше просто сидела и вспоминала, несмотря на то, что воспоминания разъедают душу, несмотря даже на то, что прошлое сильнее меня. Сколько я себя помню за эту субботу, из моих глаз так и не упало ни одной слезы. Было тяжело. Может, из-за отсутствия слёз. Но Люк всегда учил меня быть сильной, и мне приходилось быть такой. Потому что я стала одержима этим человеком. С Вами такого никогда не случалось? А со мной произошло. Я просто не могла жить без него. Мне нужно было знать с самой первой встречи каждый миллиметр, каждую мимолётную деталь его жизни. Я не могла спать по ночам, когда не знала, чем он занят, о чём думает. Поэтому я работала на него. Чтобы быть ближе, чтобы чувствовать близость. Поэтому я была ему подругой, поэтому ходила в ресторан каждую пятницу. Потому что без него, без этих встреч я бы попросту не прожила. Всё моё существо зависело только от Люка Коннорса, лишь от него. А сейчас он ушёл. И одержимость могла свести меня с ума. Оттого плакать нельзя. Нельзя кричать. Нельзя ломаться. Хотя бы не до конца. Я обязана быть сильной, чтобы не сойти с ума, чтобы со смертью одержимость не переросла в паранойю. Воскресенье было ещё тяжелее субботы. Пустота как-то отошла, теперь в игру включилась шизофрения. Я постоянно слышала шаги в пустой квартире, голос Люка, который так нарочито громко звал меня. Руки тряслись, ноги дрожали, голова шла кругом. Но я не ломалась, не кричала: "Хватит!" Всё внутри противодействовало нарастающему безумию. Последний противоборствующей каплей стало то, что я села по привычке смотреть "Менталист". Просто включила и стала смотреть последнюю серию шестого сезона. И всё отступило. Я стала сильной. Если даже потеря одержимости не сломала меня, не разбила до осколков. И последнее дело, улетающий самолёт, сцену поцелуя Джейна и Лисбон я увидела одна, без Люка. И одна по-детски наивно радовалась ей, радовалась хэппи энду. И осталась ждать седьмой сезон, вновь одна. Этот мимолётный момент счастья позволил мне окончательно пережить смерть самого дорого и единственно любимого существа на планете, позволил отпустить Коннорса, так и не успев стать его супругой. После состоялись похороны, пышные. Была большая могила, гроб, увитый цветами, много гостей. Все рыдали и долго прощались. Я не плакала, но, если верить словам друзей, была необычайно бледна. Все попрощались, и гроб опустила под землю на вечный упокой... Я помню, как резко открыла глаза. Потому что вспомнила, вспомнила, где так сильно пахло розами, пахло цветами. Так пахло на похоронах Люка, ведь вся могила была увита розами, венками из роз, просто живыми цветами. И точно такой же сильный запах тогда стоял там, у могилы любимого. Мне помнится, насколько резко я осознала ситуацию, как мгновенно поняла, что этот запах делает в моей квартире посреди мая. Одними губами я прошептала: - Кто ты? - и посмотрела на чудовище глазами, полными слёз, уже точно зная, какой ответ услышу. - Моё имя... Люк... - сказал монстр, и лицо его помрачнело, стало грустным и далёким от реальности. - Люк... - тихо повторила я, отказываясь верить своим глазам. Я очень хорошо запомнила, как моя рука потянулась к его лицу, как исчез весь страх и появилось чувство странного доверия и домашнего тепла. А дальше всё снова как в тумане... кажется, в окно воврвался свежий майский ветер, необычайно сильный, резко ударивший в нос, и в голове прояснилось... тогда запах роз вдруг мгновенно сменился трупным запахом и запахом гари, от которого я начала было задыхаться... а монстр с этим дуновением просто исчез... растаял в воздухе, и я довольно-таки чётко помню, как сильно была ошарашена... а вместе с чудищем исчез и запах роз... Так не стало меня прежней. Вот он, мой последний день прежней жизни. *** Кровать была накрыта клетчатым пледом в большую, крупную клетку бледно-коричневого и тёмно-зелёного цвета. Она так и стояла, накрытая пледом, всё это время. А рядом был столик, щедро уставленный конфетами, чашками с ещё недопитым чаем, вазочками и корзиночками. А ещё яблоками. Целыми сетками спелых сочных яблок. Для больницы очень странная атмосфера, правда? Тёплый плед и сладости. Такие родные, почти домашние. Рядом постоянно родные люди, а ты их даже не видишь. Они ходят, суетятся, спрашивают о здоровье. А ты не отвечаешь. Ты в коме. На твоё плечо ложится чья-то добрая рука, улыбка бы коснулась твоих губ, будь ты в сознании, но ты лежишь и спишь. На самом деле, не спишь, конечно. Просто не в силах ответить. Ты ещё слаб. Даже уже выйдя из комы, ты очень слаб. Поэтому я сейчас слаба и не в силах сказать что-то ещё, кроме как эту небольшую историю. Я лежу на кровати, а в мои руки воткнуты какие-то капельницы, подсоединены проводки, и ко рту приставлена дыхательная маска. Все вокруг с грустными лицами садятся на стулья или на краешек моей койки, о чём-то тихо переговариваются. Врачи и медсёстры обычно говорят громче. Это и есть моя новая жизнь. После последнего дня прежней я просто ничего не помню. Но проснулась я уже в больнице. А потом опять заснула. Сейчас откуда-то близко доносятся чёткие звуки: - Пик. Пик. Пик. - с одинаковым интервалом. Этот аппарат показывает, жива я или нет. Пульс продолжает мерно отсчитываться на экране. Она ещё не знают, что я очнулась. А подать им знак - сил нет. Наконец, кто-то замечает-таки, что мои глаза открыты. Все сразу обращаются с вопросами, но я не могу ответить. - Люк, подойди скорее! - доносится, как издалека, голос друга. - О чём вы? - тихо, практически шёпотом спрашиваю я, и глаза мои расширяются. - Люк мёртв. Все тихо перешёртываются и только поправляют клетчатый плед, приговаривая что-то про послеоперационный бред. - Вот же он! Как умер? - говорят мне в ответ, и передо мной вновь предстаёт монстр. Теперь на его устах играет довольная улыбка, я бы даже сказала, ухмылка. Он подходит к кровати, и глаза его, всё-таки красные, блестят озорством и лукавством. Но не тем невиным озорством детей, а злостным лукавством Дьявола. - Здравствуй, любимая, - издевательски протягивает он и смеётся тонким противным смехом, словно китаец, так "хи-хи-хи-хи". И моё тело начинает трястись. Неужели, они не видят, что это не Люк? Что это чудовище? - Нет... - тихо шепчу я, будто и в правду нахожусь в бреду. - Люк мёртв... Это не Люк... Люк мёртв... - Она умерла! - вдруг испуганно восклицает монстр и вкладывает в мои руки две розы. Снова возвращается чёртов запах, я очень хорошо чувствую, как аромат наполняет мои ноздри. Розы пахнут очень сильно. Но о чём это он? - Её нужно хоронить. Прямо сейчас! - волнуются гости, и меня перекладывают на другую койку, на колёсиках. - О чём вы? Стойте! - кричу я, но они будто не слышат и лишь продолжают перекладывать меня, отключая от всех аппаратов. Я чувствую усталость и сонливость, а новая койка ещё и дьявольски холодная. Страх леденящей волной прокатывается по моему телу, окуная с головой. Дышать становится сложно, и меня клонит в сон. Но я не поддаюсь. - Стойте! Что вы делаете? Перестаньте, я жива! Но они лишь везут меня куда-то вперёд по коридору, а омерзительное чудовище держит за руку. Несмотря на всю мою неприязнь к нему, высвободить руку не получается из-за отсутствия сил. - Хватит... - слабеющим голосом прошу я, уже однако теряя попытки. Меня вывозят из больницы, и её сереющее здание исчезает где-то вдали. Мои друзья, как похоронная процессия, идут следом, окружая каталку. Из-за этого мне не удаётся рассмотреть окрестности. Наконец, мы останавливаемся. Все расходятся, и я с ужасом узнаю место. Кладбище, где похоронен Люк. Всё ещё ужасно пахнет розами; запах сводит меня с ума, как и всё происходящее. А люди уже роют могилу, кидая лопатами комья мокрой земли в разные стороны. Монстр всё ещё рядом; я очень слаба, не могу повернуть голову, не вижу его, но чувствую рваное дыхание и запах роз. Так пахнет только рядом с ним. - Готово, - говорит кто-то, и это эхом отзывается в моей голове. Меня вновь перекладывает, на этот раз, в большой гроб с красным подкладом. Руки устанавливают так, что розы оказываются в них зажаты. Я уже не сопротивляюсь и просто жду. Большая крышка накрывает гроб, поглощая меня в темноту. Я чувствую, как его поднимают и укладывают в яму. По крышке начинает что-то стучать. Земля. Падающая вниз. Закапывают. А в мыслях только: "Неужели, я умру здесь? Похороненная заживо на этом кладбище с розами в руках?" Запах всё не оставляет меня, а вот дыхание начинает затрудняться, кислород покидает угрюмое место. В темноте и духоте смерть кажется самой страшной, но при этом такой желанной. Хочется просто заснуть и не проснуться. Вот я поворачиваю голову, через боль, через страх, и снова вижу лицо монстра. Он так близко, что пахнет не только розами, но и падалью, гарью. Мне не страшно. Я ожидала его увидеть. Я не знаю, почему Люк стал таким. Мне и неважно, если честно. Если стал, значит, так надо. А вот и смерть. Мне неожиданно плохо, я задыхаюсь, тело начинает трясти из-за нехватки воздуха, слабость на секунду исчезает, и приходит последняя жгучая агония, которая перекручивает нервы и уничтожает, разрушает... её ужасающая боль обрушивается со всей силой на уже и так повреждённый организм, и... *** Я резко проснулась и села в кровати. Наверное, слишком резко, потому что в спине заломили неожиданно сдвинутые кости. Чёрт, как же больно... Я оглядела комнату и убедилась, что нахожусь у себя дома на своей кровати. Постельное бельё в цветочек, розовые занавески на окнах, цветы в горшках на подоконниках, большой шкаф, небольшая тумбочка, зеркало во всю стену, мягкие пуфики вокруг журнального столика, книжная установка, состоящая из кучи извитых книжных полок, большой стол и обыкновенный деревянный стул. Всё на своих местах. Всё в порядке. Запаха роз больше не было, пахло кремом для рук и привычной духотой комнаты. Всё обыкновенно. Пустая квартира, спокойная обстановка. Просто очередной дурной сон, какие часто стали сниться мне после смерти Люка. Я поднялась на ноги и подошла к окну. Открыла, вдохнув свежий майский воздух. Выглянула. Привычный вид на соседнее здание фирмы по производству одежды, чуть левее ярмарочную площадь, а совсем влево зубную поликлиннику. Справа элитный детский сад, где сейчас тишина и порядок. Взгляд мой медленно переместился на видневшуюся вдалеке часовню. Два тридцать. Я обернулась обратно в квартиру, собираясь вернуться в кровать. Такую холодную и пустую. Как же часто мне теперь хочется проснуться от настоящего, как от кошмара, и обнаружить рядом с собой Люка, который обнимет, прижмёт к себе и заставит забыть обо всём плохом. Но всё, что сейчас происходит - правда. А от правды, к сожалению, не просыпаются. Вот она, моя новая жизнь. Я наступила на что-то острое и поморщилась от боли, опуская взгляд вниз. Осколки от декоративной тарелки, подаренной кузиной на Рождество... "Я медленно поднялась на ноги... кажется, где-то рядом разбилась тарелка... та самая, из декоративного набора, подаренного на Рождество кузиной... почему-то меня очень обеспокоила эта самая разбившаяся тарелка..." А, может, всё же не сон?