Манифест сумбурности

Я вхожу в промышленную ночь, которая дышит древними желаниями. Растекаюсь в запахах: жженый мусор, выхлопные газы, свежесть реки рядом. Или мнимой свободы, которая оборачивается истинной. Запахи перетекают в прямоугольный свет цвета папирусной бумаги, древность не оставляет меня – или я упорно цепляюсь за нее. Так тихо, что обманутый слух придумывает глухой далекий звук контрабасной струны. На кончиках пальцев крупинки тумана, эта молочная река превращает всё в театр. Бодлеровский ли Париж?.. Болотными огоньками скользят призраки времён, маленький преждевременный гений гримасничает. Истинное светило в отбросе общества. Сколько вас, несчастных счастливцев, лба которых коснулась холеная рука капризной Дамы!.. Оранжевые фонари, огонёк сигареты, неон рекламы, отражения – свет, свет, как же много света в этом одушевленном полумраке, который дышит огромными легкими, сдавливая весь город, зовёт в чертоги мечтаний. Тени уже едва поспевают за мной, на языке горький привкус тумана – это терпкий мёд. За полы плаща цепкими, но прозрачными пальцами цепляются кривляющиеся духи, вечно счастливые в своём несчастье вечно наблюдать пороки людей. Какое благодатное время: люди вернулись к своему началу, всё те же создания из дерева ците, не почитающие Шпийакок и Шмукане, своих Творца и Созидательницу. Очередная весна мира отражается на огромном небосводе, а глупые снежинки тают на ресницах. Когда же, когда кончится лето, чтобы я мог броситься в цыганщину, празднуя очередной крах самовлюблённых богов?.. Я буду держать тебя за руку, радуясь, что вновь нашёл свою вечность. Мы сами станем духами или уже стали – кто знает. Ты помнишь, что из дерева ците делают лёгкие певучие дудочки? Мы запоём на ветру во славу этой свободной стихии, более могущественной, чем сами боги. Мы будем смеяться над ними и над собой, пьянея от друг друга, от самой жизни, что струиться в наших деревянных жилах. Кто мы – идолы, поставленные богами самим себе? Но я вижу в твоих зрачках тот самый свет рассеянных лучей солнца и благодарю богов, что ниспослали мне одного из них. Маленький бог, я ношу твои амулеты. Они звенят, создавая музыку изнанки мира. О мой маленький бог, что же ты забыл в этом пантеоне вульгарных божеств? Ночь смыкает на мне удушающие пальцы холода, забирает вожделенную странствующую летнюю осень. Призраки глумятся: сейчас я остаюсь с ними. Но я благодарен и им, они услужливо показывают мне свой забытый мир и свою осень. И я мчусь, мчусь вместе с ветром, вверяя ему обрывки смутных мыслей в дар.