Тайна Мунакра: Рождество

Бенджамин сурово смотрел на горящие поленья, потрескивающие и чернеющие все сильнее, как пламя охватывало их сущность. Эта картина совсем не успокаивала его - она не вызывала никаких чувств, но и не могла заглушить его расстройства. В его руке был бокал с красным вином, лишь в алкоголе он находил утешение, когда ему было особенно плохо. И сейчас был как раз такой случай. Когда напиток Диониса кончился, его рука машинально потянулась к хрустальному графину. - Не надо, дядюшка, - сказала Мария, что следила за всеми его действиями и видела его расстройство. Она сидела напротив него в уютном бархатном кресле и поглаживала мохнатого льва, изредка поглядывая на колыхающиеся огоньки свечей, стоявших на камине. Бенджамин же сделал вид, что не услыхал ее слов и налил себе сполна. Точно. Праздник был испорчен. И Мария и Бенджамин это понимали. Девушка более не готовая терпеть все это, встала и отобрала графин, вылив содержимое в топку камина и раздумывая, где хранится ключ от винного погреба. - Что ты, право, творишь, Мария? - резче, чем следовало, отозвался Бенджамин на непростительное действие со стороны племянницы. Мария села на тоже место и взглянула на разгневанное лицо Меривеззера. - Простите, дядюшка, но Вам не стоит так много пить. Будь здесь Лавдей, она бы об этом сказала. - Будь здесь миссис Хелиотропп, она бы сказала, что твое поведение никуда не годится, - парировал Бенджамин. Они оба были очень расстроены, и было из-за чего. На это Рождество их все покинули. Миссис Хелиоропп уехала с Догвутом в Лондон, желая уединиться на недельку-другую, Мармадьюк отправился к дочурке в Данию, что училась на кухарку, желая пойти по стопам отца, а Робин и Лавдей направились с отцом в Лондон, справить Рождество с некой миссис Стовер, с коей они должны были поддерживать добрые отношения. Именно из-за этих двоих и были так подавлены Мария и Бенджамин. Меривеззер уже давно представлял, как забурлит их жизнь, когда они поженятся. Он даже сам украсил поместье к Рождеству, хоть так не любил это делать, но он хотел порадовать Лавдей, ведь ей так нравились эти безделушки. А Мария страстно желала почувствовать, как это спраздновать самый лучший праздник с Робином. Она уже представляла, что наденет свое лучшее платье, весь вечер будет веселить его, общаться с ним, она даже купила ему подарок; но теперь у нее не было возможности воплотить свои мечты в жизнь, и поэтому в ее душе поселилась тоска, но она из-за всех сил старалась быть веселой, чтобы дядя не пал духом так сильно. - Дядюшка, пойдемте прогуляемся, - предложила Мария, дабы развеять сложившуюся обстановку. - Нет желания гулять, я буду в библиотеке. Добрых снов, Мария. Бенджамин ушел, оставив девчушку одну в Рождество. Он не был эгоистичен, просто расстроен. - Что ж, Рольв, может прогуляемся? - спросила Мария, натягивая на себя красное зимнее пальтишко и вспоминая, куда она положила вязанные варежки. "Не стоит расстраиваться, в ночь на Рождество сбываются мечты" - утешала себя рыжекудрая принцесса. В это время по заснеженной дороге пробирались через метель две одинокие гнедые лошади, на чьих спинах восседали Де Нуары. Робин скакал первым, прокладывая маршрут, а Лавдей верно следовала за ним, зная, что он приведёт их куда надо... Снежинки кружились в танце с ветром, не желая опускаться на землю и мечтая резвиться в воздухе. Вскоре всё это переросло в страшную метель, что видеть дальше пяти метров было невыполнимой задачей, а холодный безжалостный ветер, оставлял свои отпечатки на лицах Де Нуаров и проникал под одежду, заставляя содрогаться от прикосновений природы. Робин спрыгнул с жеребца, пытаясь его успокоить и не арканиться. Лавдей тоже спрыгнула со своего коня. - Почему мы остановились? - перекрикивая завывания ветра, спросила Лавдей. - Мы не можем дальше ехать, буран слишком сильный. Остановимся в том доме, - сказал Робин и указал рукой на огонёк, алеющий вдалеке. Лавдей кивнула ему и направилась вслед за братом, чьи ноги увязали в снегу. Лавдей неуверенно постучала по дубовой двери низкого домика, желая, чтобы их впустили. К их счастью, дверь отварила молодая особа с сыном на руках. Она не стала их долго расспрашивать и узнав, что они попали в буран, согласилась впустить их в дом, а лошадей оставить в амбаре, что они и сделали. Зайдя внутрь дома, их сразу окружили тепло и уют, что у Робина от непривычки мурашки побежали по коже. Все-таки ему больше по душе были темные стены, освещенные тусклыми фонарями, а не залитые светом комнаты. Как он и думал, было много свечей - конечно же, ведь все они были католиками. Девушка, которую звали миссис Марид, усадила гостей в гостиной, где была наряжена елка, и резвились двое детей возраста десяти лет. Дети робко поглядывали на чужаков, в особенности на Робина, так как своей внешностью он отпугувил их, но Лавдей вызывала у них доверие, и они были озадачены. Миссис Марид подсела к ним, угостив какао и желая узнать их историю. - Куда же вы направлялись в такой буран, мисс Де Нуар? - спросила миссис Марид, прикрикнув на детей, чтобы они не шумели. - Домой, - с тоской ответила Лавдей, и душа ее потребовала высказать всё, что произошло за эти долгие два дня... Отец их, многоуважаемый и почитаемый сэр Кер Де Нуар, буквально за неделю до Рождества узнал пренеприятнейшую весть - муж миссис Стовер был убит бандой разбойников, и теперь она осталась совсем одна на Рождество. Она была не чужим человеком для Кера, так как он поддерживал хорошие отношения с сестрой его покойной жены - Лили, и не желал ей ничего плохого. Даже более, Лавдей и Робин, с детства знали свою тетю и несколько раз ездили к ней в Лондон погостить, но сама эта милая женщина никогда не посещала их поместье. И вот теперь когда умер мистер Стовер, Кер не мог оставить эту бедную женщину одну. Для Де Нуаров Рождество никогда не было чем-то особенным, точнее это было славным пиром для них, и Кер прекрасно понимал, что Де Нуары обойдутся и без него, а за главного он мог бы оставить Зика - знатного весельчака и гуляку. Также Кер решил, что дети должны поехать с ним безоговорочно, но сообщил он эту новость лишь в день отбытия в Лондон. Ругань отца и сына была слышна по всему поместью, но против отца не пойдешь, и он был вынужден отправиться в Лондон. Когда же об этом узнала Лавдей, она расстроилась, но не пыталась не повиноваться решению отца. Она хорошо знала миссис Стовер, и ей было жаль ее. Как только она представляла, что если бы Бенджамин умер, и она осталась бы одна, слезы подступали к ее глазам, и поэтому она не спорила. Она лишь в душе волновалась за Марию и Бенджамина. Она оставила записку от своего имени и, излив свои переживания в письме, уехала. Сэр Бенджамин не успел застать ее, и для него и для Марии это было очень неприятным сюрпризом. И когда они приехали к миссис Стовер, лица их были совсем нерадостными, а Кер хоть и видел это, понять чувства детей не мог. А Ведь Робин пообещал Марии, что будет праздновать это Рождество с ней, как сияло ее лицо от счастья в тот миг, и как сейчас была она грустна. От этой мысли и Робин грустил, так как не мог ничего сделать. - Запомните дети мои, вы должны быть добры с ней. Помните, что миссис Стовер нужна поддержка, а своими грустными лицами вы сделаете только хуже, - сердился Кер. Дверь им отварила женщина с помутневшими от горя глазами, слабо улыбнувшись гостям. Лавдей искренне улыбнулась ей, пытаясь поддержать, а Робин же гордо молчал, не проронив ни слова. Женщина пропустила их внутрь, и когда они прошли в гостиную, разрыдалась на плече у Кера, не в силах боле сдерживать свою боль. Меж тем, Робин и Лавдей ушли в другую комнату, понимая, что им не следует это видеть. Робин ходил взад-вперед, часто посматривая на часы и нервно вздыхая. - Хватит, Робин, успокойся, - нежно сказала Лвдей, взяв руку брата и посмотрев ему в глаза. - Не могу, - сказал он и вырвал свою руку, - зачем мы тут нужны? Из-за того, что отец нашел себе новую подружку, которая с радостью упадет к нему в объятия, что она сейчас и делает? А мы из-за этого должны страдать! Я ведь обещал Марии, - парировал в негодовании Робин... - Вот в чем дело, - сказала с улыбкой девушка, - это из-за Марии. Я тебя понимаю, это должен был быть ваш первый общий праздник, он должен был быть и у нас с Бенджамином, но видит бог, такова судьба. Лавдей взгрустнула и посмотрела в окно. Жаль, что это Рождество она не проведет с любимым ей человеком. - В любом случае, мы вместе, и это уже счастье, - Лавдей положила руки на плечи брата и посмотрела в его задорные карие глаза. Они оба улыбнулись, но улыбки их были с примесью грусти. - Пойдем к отцу, думаю, миссис Стовер уже успокоилась. Неожиданно дверь отварилась и в комнату вошел Кер с безразличным выражением лица. - Дети мои, - сказал он, в его голосе они услышали грусть - мы поговорили с Дже... миссис Стовер, и она открыла мне глаза. Я был не прав, не стоило Вам приезжать со мной в Лондон, я и один смогу утешить вашу тетю. Я знаю, у вас есть любимые люди, и что вы хотели провести это Рождество с ними, и я отпускаю вас. Можете ехать, но лошадей я вам дать не могу. На этих словах Глаза Лавдей и Робина засияли, в голове крутилось столько разных мыслей. Лавдей думала, что такое важное сказала тетя Дженни, что надоумила отца на такой поступок. Она поцеловала отца на прощанье, а Робин просто выбежал из дома, натягивая находу черную накидку из овечьей шерсти. - Видимо отец влюбился, - меж делом сказал Робин сестре, что только улыбнулась ему и уже думала, где бы им раздобыть лошадей... - Погодите, - прервала рассказ миссис Марид, озадаченно посмотрев на Де Нуаров, - если Ваш отец не дал вам лошадей, то значит вы их украли? - Нет, что вы, миссис Стовер, - с нахальной улыбкой ответил Робин, смотря ей в глаза, - мы взяли их на время у одного моего хорошего друга. Вот только он не сказал, что этого друга он и в глаза не видел. Его ложь была настолько убедительна, что даже Лавдей на мгновенье позабыла правду, и от сего смущенно улыбнулась, а после продолжила рассказ. Наверное, ей от Матушки-природы был дан дар, рассказывать интересные истории, которые слушаешь взапой, боясь сделать лишнее движение. И Робин, знавший эту историю, и дети миссис Марид и сама госпожа Мерид слушали эту историю, затаив дыхание. И когда эта история кончилась, Лавдей заметила, что метель приутихла, и можно было снова двинуться в путь. - Надеюсь, Ваш муж вернётся с войны, - напоследок сказала Лавдей, узнав печальную историю одиночества миссис Марид и распрощавшись с детьми и хозяйкой дома. И когда лошади были готовы, они поскакали к поместью Меривезеров, страстно желая успеть. Мария сидела на холодной скамейке и поглаживала Рольва, что прижимался к ней все сильнее. Ему не было холодно, но он понимал, что его хозяйка мерзла. Мария смотрела в небо на падающие снежинки, чего-то ожидая. До них буря не дошла, а посему была тихая заснеженная ночь. Где-то вдалеке виднелись огоньки, которые Мария пыталась тщетно разглядеть. Руки девушки замерзли, и поэтому она грела их в шерсти льва, а губы потрескались от мороза. "Где же сейчас Робин? - пронеслась мысль в голове Марии, которая заставила ее взгрустнуть, - Нет смысла ждать, надо запереть дом и отправиться спать. Не так я представляла это Рождество." Дрожащая от холода, она отправилась к поместью, но вдруг услышала топот копыт вдалеке. Она навострила слух и обернулась. Действительно, звуки только усилились, отчего ее сердце затрепетало в волнительном ожидании. Через мгновенье ее взору открылась картина, которую она совсем не ожидала увидеть: около нее остановились два резвых жеребца. С них спрыгнули столь дорогие сердцу девушки Де Нуары. Разбойник сразу заметил Марию и улыбнулся. Девушка не могла поверить своим глазам, наверное, она уже спит и ей снится такой замечательный рождественский сон. Разбойник медленно подошел к ней, не отрывая от нее своего взгляда. - Не замерзла, принцесса? - с нахальной улыбкой спросил он, расстёгивая плащ и накидывая его поверх красного пальтишка Марии, сам оставаясь в легкой кожаной куртке. Он стоял рядом с ней и ждал, когда она ответит. - Нет, - только и сказала она, - а вот о тебе такого не скажешь, - промолвила она, взяв его покрасневшие от холода руки в свои. Он лишь снисходительно улыбнулся, мол, не беда. - Ты спешил ко мне? - напрямую спросила она, увидев уставших лошадей, коих сейчас уводила Лавдей в стойло. - Конечно нет, просто мимо проезжал, - в своей манере ответил Де Нуар. Но Мария всё поняла, она всегда могла раскусить любой его обман, и это забавляло ее. Она пригласила Де Нуаров войти в дом, где всё еще горели свечи, а из камина веяло рождественским теплом. Робин сразу же подбежал к камину в надежде, что его руки еще можно отогреть, а Лавдей лишь повесила свою пальто на вешалку, взглядом ища Бенджамина. - Я принесу вам чая, - коротко сказала Мария, быстро побежав на кухню. Ее зимние сапожки позволяли ей двигаться почти бесшумно, но Бенджамин всё равно услышал приближающиеся шаги. Он вышел из библиотеки с канделябром в руке и остановил Марию, задав ей вопрос, куда она идет. На ее лице воссияла радостная улыбка, и сказав "Ах, дядюшка" - она поцеловала его, поспешив удалиться. Бенджамин был в недоумении, но пройдя в зал и увидев Лавдей, он понял чему так радовалась Мария, и на его лице тоже появилась улыбка. В этот вечер в поместье царили тепло и уют, счастье так и витало повсюду. Все члены поместья попивали горячий травяной чай, на столе стояли всевозможные угощения, а разговоры не прекращались еще очень долго. Все были счастливы. Сердце Бенджамина оттаяло в эту холодную ночь, Лавдей без умолку рассказывала рождественские истории, от которых нельзя было не улыбнуться; в Лондоне миссис Хелиотроп в тихой обстановке встречала праздник с Догвутом; Мармадьюк вместе с дочуркой пекли праздничный торт; Кер выслушивал длинные разговоры тети Дженни о ее молодости, а где-то далеко мистер Стовер ехал домой, возвращаясь с войны... - Знаешь, Робин, - сказала Мария, посмотрев в его карие глаза, - на Рождество сбываются мечты. - Это всё чушь, принцесса, - задорно ответил разбойник и улыбнулся. - То, что ты тут, уже доказывает обратное. Робин приобнял ее, чего Мария никак не ожидала. В этот вечер все были счастливы, а значит на Рождество, вправду, сбываются мечты.