Рождество

http://media-cache-ak0.pinimg.com/236x/8b/7e/ec/8b7eec223f4e955c66ef5b71a84dd3b0.jpg Кас стоял перед окном и смотрел на освещенную рождественскими гирляндами улицу. В руке у него была чашка с давно остывшим кофе, в гостиной был накрыт стол на двоих, но парень знает, что сегодня, как и вчера, и неделю назад, и месяц он будет есть один. Этот факт продолжал раздирать душу на мелкие кусочки, прожигать насквозь, уничтожая все приятные эмоции, оставляя лишь безразличие, злость и всепоглощающую боль. Все начиналось постепенно. Разговоры становились реже и короче, поцелуи утратили страсть, взгляд становился все более равнодушным. В начале отношений Кас думал, что так бывает только в грустных книжках, и его этот кошмар обойдет стороной. Но вот прошло пять лет, и повседневная рутина поглотила все, чем так дорожил парень. Он знал, что Дину было нелегко с ним – семья категорически отказывалась принимать его выбор, но тогда, в самом начале, он был упертым, уверенным в своей правоте и бесконечно влюбленным. Что ж, все проходит… Эта фраза, услышанная где-то на улице, вдруг всплыла в памяти, вызывая новую вспышку боли в душе. На глазах появились слезы, сделав их ярче прежнего. Кружка с кофе выскользнула из рук, пачкая белый ковер. Кас лишь стоял и смотрел, как по белоснежной ткани растекается грязно-коричневое пятно. Примерно также он чувствовал себя после ухода Дина: боль и страдания черным пятном разливались в груди, навсегда уничтожая все светлое, что было в нем. Кас отлично помнил этот день. Второе мая, день рождение Сэма. Как обычно, они собирались на семейный праздник в честь этого события, но сегодня Дин попросил Каса остаться дома, объясняя это тем, что устал выслушивать упреки родителей в свой адрес, и не хочет, чтобы он тоже это слушал. Кастиэль только коротко кивнул. Он остался стоять в коридоре, наблюдая через окно, как от дома отъезжает машина. Что случилось на ужине, он не знал, знал лишь некоторые детали: Сэм сделал предложение Джессике, Дина опять начали отчитывать за то, кто он и с кем живет, потом, кажется, он напился. Пил он в тот вечер много, даже слишком. Кас это почувствовал сразу же, стоило Винчестеру завалиться домой в начале пятого утра. Проснулся он не от поцелуя, как это было первое время, и не от будильника, как было потом. Первое, что он услышал, даже не открыв глаза – Дин собирал вещи. Тихо шипя от головной боли, он упорно запихивал очередную футболку в небольшой чемодан, стоящий посреди комнаты. На Каса он просто махнул рукой. - Дин? Дин, что ты делаешь?! – паника волнами накатывала на него. В ответ Винчестер молчал и продолжал быстрее собирать вещи. – Дин, да ответь же ты мне, наконец! – он дернул его за рукав, разворачивая к себе, а в следующее мгновение уже сидел на полу, зажимая разбитую бровь ладонью. Дин лишь стоял, равнодушно глядя на то, как тоненькая струйка крови медленно просачивается сквозь пальцы, капая на белоснежную футболку. Кас непонимающе смотрел на него, морщась от боли. - Уходи. Сейчас же, - прошипел он и закрыл глаза. Сколько прошло времени пока он сидел, Новак не знал, но когда он попытался встать, все тело болело, а голова кружилась. Первое, что он сделал – потянулся к телефону и набрал знакомый номер. - Анна? Да, прости, давно не звонил. Ты можешь сейчас приехать? Хорошо, жду. Кас любил сестру за то, что она всегда чувствовала, когда не стоит задавать лишних вопросов. Он был благодарен ей, что его не стали спрашивать по телефону, хотя он знал, что его голос звучал ужасно. Все равно ему не избежать допроса, когда она придет. Появилась Анна спустя пятнадцать минут. Когда Кас открыл дверь, он сначала подумал, что сестра упадет в обморок, настолько отчетливо читалось выражение ужаса на ее лице, но она быстро взяла себя в руки, и ужас сменился злостью. - Кас, пожалуйста, скажи мне, что ты просто не заметил поворот, иначе я клянусь, я его убью, - тихо проговорила она, не сводя глаз с раны. Кас ничего не ответил. – Ладно, идем. Мы поговорим попозже, сейчас тебя нужно привести в нормальный вид и обработать рану. Через пять минут они сидели в гостиной. Анна обрабатывала царапину обеззараживающим раствором, время от времени дуя на нее. Кас шипел и старался не дергаться. Ему повезло: рана не глубокая, и они могут обойтись без швов. - Ну, вроде все, - Анна еще раз провела пальцем по лейкопластырю, надежнее приклеивая его. – Теперь я имею право знать, что здесь произошло?! – кажется, терпение вновь оставляло ее. - Он сказал, что устал спорить, устал быть изгоем в семье, - Кас всхлипнул и протянул сестре телефон, показывая недавнее сообщение. Анна в ответ притянула его к себе, обнимая, а парень расплакался, просто разрыдался, хватаясь за сестру. *** После этого все было как в тумане. Кас по привычке готовил завтраки и ужины на двоих, а когда понимал, что Дин не вернется, он вновь начинал плакать. Анна предлагала ему переехать к ней, но он в ответ на это лишь заперся в квартире и начал кричать, что не уйдет отсюда. Она всерьез забеспокоилась о его здоровье, но, к счастью, спустя четыре месяца, он стал потихоньку возвращаться к нормальной жизни. По крайне мере, он стал сам выходить в магазин, а их телефонные разговоры стали длиться больше минуты. На это Рождество Анна хотела вытащить Кастиэля на вечеринку, которую устраивает Гейб. Он и слышать не хотел об этом, закрывался в комнате и повторял, что он должен быть здесь. Вообще, это самое частое, что говорил Кас за это время. Все его вечера проходили одинаково: он брал кружку Дина, надевал футболку Дина и стоял у окна, смотря на дорожку возле дома. Из-за этой его привычки, маленькие дети из соседних домов стали придумывать истории, в которых Кас – призрак, и он каждый вечер стоит у окна и высматривает очередную жертву. Кас и правда напоминал призрака – он сильно похудел, из-под ворота футболки были видны торчащие ключицы, кожа побледнела, под глазами были синяки, а на брови – красный шрам, который так не зажил. И вот сейчас, как и множество вечеров до этого, он стоит возле окна. Но сейчас в сто раз больнее – на улицах гуляют влюбленные парочки, радующиеся празднику, спешащие в гости к друзьям или домой, чтобы накрыться пледом и провести весь вечер в обществе друг друга. Свое прошлое Рождество Кас провел именно так. А теперь он – призрак, темное пятно на светлом празднике. Его взгляд уже несколько минут гипнотизирует пятно на ковре, и парень игнорирует настойчивые звонки в дверь. Нет желания видеться ни с Анной, ни, тем более, с Гейбом. Он, конечно, любил брата, но последнее время его постоянный оптимизм и шило в одном месте начинали порядком нервировать Каса. В дверь вновь позвонили, а затем начали долбиться руками и ногами. Новак нехотя оторвался от созерцания разбитой кружки и поплелся к двери. - Я же сказал, что не хочу никого видеть! – рявкнул он, рывком распахивая дверь. Ботинки. Такие знакомые ботинки стояли сейчас на его пороге. Кас помнил, как они вместе их покупали. Они провели в магазине около пяти часов, три раза поссорились, но все-таки купили то, что устраивало их обоих. И вот сейчас обладатель этих самых ботинок стоит у него на пороге. - Ты… - Кас пошатнулся от резкого приступа головокружения и, схватившись рукой за дверной косяк, решился поднять взгляд. Такие родные, такие безумно любимые, но в то же время чужие глаза с беспокойством – показалось? - смотрели на него. - Господи, Кас, что я сделал с тобой, - прошептал Дин, осматривая его с ног до головы. - Ты… - вновь выдохнул Новак, невидящим взглядом смотря на Дина. - Кас?! – Винчестер забеспокоился и протянул руку, легонько дотрагиваясь кончиками пальцев до его щеки. - Ты… - он уже ничего не видел перед собой, провалившись в обморок. *** Кас открыл глаза. Дин сидел на стуле, напротив него, с силой вцепившись в волосы, да так, что костяшки побелели, и низко опустив голову. Он что-то шептал и мотал головой из стороны в сторону, словно бы спорил сам с собой. - Дин? – слабым голосом позвал Кас. Ощущение нереальности не отпускало его. Винчестер поднял голову и провел лицу рукой. Он встал, тяжело шагнул в сторону кровати, будто каждый шаг стоил ему неимоверных усилий. -Кас,- неуверенно начал он, подойдя к краю кровати, - Боже.. Я даже не знаю, что тебе сказать. Как начать… Я таких дел натворил, черт подери, я такой мудак. Дин безвольно опустил голову. Кас заметил, как его плечи напряглись, как грудь тяжело вздымалась и как трудно было ему говорить. Дин вдруг оттолкнулся от кровати и резкими, быстрыми шагами начал мерить комнату, заламывая руки. - Я ушел, боже, я просто свалил, как долбанный трус. Понимаешь, я думал, что моя семья поймет меня, примет… - Дин сорвался на крик, остановился и посмотрел на Каса, - только черта с два. Смешно, не правда ли? Я решил уйти, чтобы все вернуть, только вот оказалось, что все – это ты. Кастиэль молча сидел. У него перехватило дыхание, он боялся рот открыть, словно мог бы спугнуть эту галлюцинацию, этот невообразимый, столь долгожданный сон. Только это не сон, совсем не сон. Он чувствовал, как по его лицу текут слезы, то ли от счастья, то ли от горя, то ли от долгого стресса. Только он понимал, что Дин, Дин правда сейчас стоит посреди комнаты, полный жгучего чувства вины и отчаянья. - Выгони меня, если хочешь, Кас. У тебя полное право ударить меня так сильно, на сколько ты сможешь и столько, сколько захочешь. Можешь кричать на меня, покрывать матом. Я все пойму. – Винчестер сделал шаг к кровати и только сейчас заметил слезы на его лице, - Господи… Не плачь, дурак. Дин подошел Кастиэлю и сел рядом. Он провел по его щеке пальцем, стирая влажную дорожку. - Господи, я такой мудак, глупец, трус, идиот… Я ненавижу себя за то, что сделал тогда. За то, что с тобой сделал. Я пойму, если ты скажешь убираться мне к чертям собачьим, правда. Я оставлю тебя в покое, но Кас, я… Я люблю тебя, черт побери, понимаешь? Я так долго до этого доходил, я так ненавижу себя за то, что позволил тебе испытать все это… - Никогда не смей говорить, что ненавидишь себя, понял? – Кас накрыл руку Дина своей. Он говорил тихо, но строго.–Ты, бесспорно, величайший мудак на всем земном шаре, но…но я люблю именно тебя, Дин-задница-Винчестер. Кастиэль улыбнулся и взглянул Дину в глаза. - Только вот… Кружка тебе будет нужна новая, - и он кивнул на грязное пятно на ковре. - Заберу твою. – усмехнулся Дин и крепко обнял Каса.