Тварь безбожная...

Гарь выедает глаза. Стрекот терраформов превращается в неистовый гул. Звук победы для них. Звук отчаяния для людей. Кто-то храбрится, кто-то воет от страха. Сколько не сражайся итог один - смерть ждет всех, а тараканы восстановят свои сотенные или же тысячные потери за пару дней. Сил на инъекцию уже практически нет. Сочная плоть и теплая кровь повсюду возбуждает рецепторы и она непроизвольно сглатывает слюну, прижимаясь спина к спине рядом с Маркосом. "Воспринимай их, людей, как недоступный кусок мяса, пока они живы." говорил один старик, работающий в морге. С поступления в Ю-НАСА, все стало гораздо сложнее. Она желала быть хотя бы товарищем. Другом она не станет никогда. Она никогда не охотилась самостоятельно. Дома давилась стряпней матери и слушала насмешки отца, что она как птичка клюет по чуть-чуть. Им невдомек, что приемная дочь, едва выйдя за порог спешит опорожнить желудок. А после бродит по городу, уповая на удачу. Иногда удавалось найти жертв разбойных нападений. Так она случайно и встретилась с Могильщиком, старым гулем, который стал ее учителем в жизни. Таких как они осталось немного. Люди добились своего, а остатки другого вида спрятались, как канализационные крысы в темных закоулках. Гули стали просто детской страшилкой для непослушных. А они просто жили... Когда ей выпала честь оказаться с Хирумой в одном помещении, она подумала, что вот он шаблонный главный злодей, сошедший словно со страниц дешевой манги. Низкий, полноватый, с рябым лицом и глазами, окрысившимися на весь мир. Но вот только и здесь она ошиблась. Вряд ли найдется человек любящий эту планету и ее жителей больше чем он. Он приказал врачам, что узнали ее сущность, заткнуть рты и пойти на риск операции мозаичного мозга. Все прошло успешно. И ей пришлось не только сживаться с птичьей натурой, но и расправить крылья данные с рождения. Комачи лишь удивился, когда перед самым отправлением старый друг сказал: "Береги ее как зеницу ока." Настала теперь ее очередь всех сберечь. Даже если это значит вернуться к истокам... - Эй, Канако! - окликнул ее Маркос, чувствуя, что ослабшая девушка отошла от него. Она же не обратила на него внимания. Перед собой она видела лишь свою еду. - Прости меня! Позволь мне использовать тебя, чтобы спасти их. - она рухнула на колени, не сдерживая слез. Перед ней лежала девушка Мира, точнее то что осталась от нее. Остекленевшие глаза всматривались в ночное небо, а белые ребра призывно манили - только руку запусти и в ладони окажется еще теплое сердце. И время застыло для всех. Терраформы остановились черной волной, окружая их, и замолкли. Яэко взвизгнула и зажала рот рукой, не сумев подавить рвотный позыв. И она ее понимала. Выглядит это ужасно. Но по другому существовать она не сумеет. Печенка мягкая и неприятно скользкая из-за тоненькой пленки, но стоит ее надорвать и пища, похожая на очень твердое желе быстро проскочит в горло. Канако жадно слизывает с подбородка и пальцев смесь крови и внутренних соков. Трепет волной мурашек пробегает по спине - это не сравниться с тем, что она получала с трупов от Могильщика. - Эй... - зовет ее парень, дрожащей рукой хватая ее за плечо, поворачивая к себе. Канако не удивлена видя искренний ужас в глазах блондина. - Маркос! Немедленно отойди от нее! - командир оказывается быстрее остальных. Молнией он сократил разрыв между ними и Паук тут же отлетел в сторону, откинутый жесткой рукой. Санджо остановила кулак со смертельным жалом в сантиметре от своего лица. - Человечество давно забыло как сражаться с нами. Более не существует оружия способного нам навредить. - объяснила она, наблюдая как сломалось оружие Шокичи, словно было сухой веточкой. Никому не нужно было знать, что у некоторых представителей ее расы остались старые запасы подавителей. - Красные глаза, черная склера... Гуль! - буквально прорычал мужчина. Почему он раньше не понял? Все подсказки были на ладони. Она единственная кого из новобранцев выпускали с базы. Она никогда не ела вместе со всеми. При ней постоянно были вакуумные серебристые пакетики в которых выдавали фруктовые пюре. Была постоянно напряжена - эта излишняя осторожность казалась странной. Знал ли это Хирума? Если знал, то почему не сказал? Или же она обдурила и его? Зачем ей быть здесь? Ведь рано или поздно все равно кто-нибудь да узнал правду. - Почему? - выдавил он, не зная, что еще спросить. Она всадила ему нож в спину. И от его отчаяния было очень горько. - Называйте как хотите. Ненавидьте. Проклинайте. Но позвольте помочь. Я не меньше вашего хочу спасти всех. - и она отпустила его руку, слезы сами бежали из глаз. - Мое сердце ничуть не отличается от вашего. Пусть я чудовище, но есть много всего что я люблю и что дорого мне. Приемные родители с кучей долгов. Старый гуль, ставший другом и учителем. Даже вы все... Я и не могла и мечтать, что стану частью чего-то большего. Комачи-сан, вы тоже многому нас научили, за что я вас безмерно уважаю. Яэко и Шейла такие смешливые и неугомонные, что невозможно не улыбаться глядя на них. А Акари-сан, Маркос и Алекс? Да как не посмотри трио балбесов ищущих приключения на задницы! Еще есть куча мелочей, важных наверное только мне, но это и есть то, чем я дорожу. Не принижайте меня. Меня не волнует, что вы думаете обо мне. Я буду сражаться за вас, хотите вы этого или нет! Мужчина отпрянул от нее, чувствуя как заискрился воздух от напряжения. Терраформы зажужжали, шевеля усами и церками. Они боялись. Форма Канако вспучилась на плечах и разорвав плотную ткань, сияющие крылья распахнулись за ее спиной. И стало так легко. Камень с души упал - больше не нужно никакого притворства. - Готовьтесь твари! Я уничтожу вас всех. - не своим голосом взревела японка, взмывая ввысь. Тараканы бежали, но дождь из красных осколков был беспощаден. А человеко-птица раз за разом падала камнем вниз, чтобы изрезать крылами врага. Ей никогда не приходилось охотиться самой на людей, да и она бы не стала - слишком сильно она среди них прижилась. Пусть жертвами станут эти мутанты, а мертвые несомненно вознаградят ее за старания. "Вот и все..." подумала она, теряя высоту. Укаку выдохся и погас, исчезая вновь. Удивительно, что ее хватило так надолго - такие как она не отличались выносливостью. Упав, она разобьется, но не умрет. Лишь долго и мучительно будет залечивать раны. Безрадостная участь. Внезапно тело мягко спружинило, коснувшись чего-то невесомого, снижая скорость падения. И так несколько раз. Санджо испуганно вскрикнула, открывая доселе зажмуренные веки, ощутив чьи-то крепкие руки и знакомый теплый аромат. - Поймал! - воскликнул Гарсия, радуясь маленькой победе, и при неловком торможении поднимая тучу пыли, и все равно падая на спину. Она устало привалилась к его груди. Достигли ли ее чувства других? Она хотела в это верить, поэтому позволила себя мирно заснуть в теплых руках.