За людей упросить могла

Её пение дышало радостью, она пела, как птица, ликующе и беспечно, так намеком на счастье и святости засела в груди ее сладкая, томная вечность. Она шла, не касаясь травы и мха, оставляя следы пальцами тонкими в воздухе, она шла тихо, ноги ее слегка кутал нежно туман в вышитых тканей ворохи. Богине подобен тонкий ее стан, а глаза лучились магией, чудной, нездешней. И она исцеляла страждущих от ран, дарила покой заблудшим несчастным грешникам. Голос за голосом плел ей похвалы, что шли из душ и питали ее веру и силу. Ее пальцы пахли как мед, береста и полынь, и она в своем роде была самой красивою. Общалась на равных она с богами за людей упросить любого могла (так нужно), и тогда те отвечали ей снами, в которых хватало всего, но больше еще - стужи. И она разбиралась во всем тогда, как в узелковых письмах или изломах древних рун, каждую чтобы беду предугадать. Чтобы вплести в свои чары магию слов или струн. Она шла и пела спокойно, легко. И от каждого звука в песнях веяло защитой. Прикрывала людской мир своей рукой От всего страшного, что может быть тенью сокрыто.