Божество

- Что ты готов отдать за сохранение этой тайны? - Жизнь, – твёрдо ответил шинигами. Ни минуты на пустые раздумья и сомнения. Одиннадцатый отряд может гордиться своими служащими. - Кому бы она не принадлежала. Рурииро Куджаку усмехается. Юмичика скорее умрёт сам, чем покажет кому-либо истинный шикай. Или же пойдёт на убийство. В принципе, не было такого, чтобы завистливые крысы, узнав о кидотипном занпакто офицера одиннадцатого отряда (неслыханно!), вообще оставались в живых. Утешала мысль, что крысы – мерзкие, грязные, уродливые грызуны, вечно норовят утащить кусок пожирнее! – на то и крысы; живут лишь для себя. Да и не нужны они никому вовсе. Ну, разве что только Куротсучи-тайчо для опытов. И то – не факт. Рурииро Куджаку свято верил, что если он незрим, как для обычных людей, так и для шинигами, то он по праву должен считаться чем-то неземным, божественным. А всем неземным существам требуется уважение. Такое существо нуждается в беспрекословном подчинении его капризам божественной воле. И, несомненно, ему нужны жертвы. О да-а, этот жадный эгоист чувствовал небывалое насыщение каждый проклятый раз, когда поглощал чью-либо рэйацу! Однако духовная энергия последней жертвы как самого занпакто, так и природы, была... Мягко говоря, неприятной. Как одежда Шарлотты Кулхорн, так и послевкусие его рэйацу вызывало плохо скрываемое отвращение. Но это уже дело вкуса. С вступлением Аясегавы в должность офицера одиннадцатого отряда (чтоб их, противных, Казешини в клочья разорвал!) эстетические ценности отошли на второй план. Вернее, отказался-то от них хозяин, а занпакто пришлось попросту смириться. Поэтому Рурииро Куджаку приходилось довольствоваться тем, что ему предлагалось в бою один-на-один и без лишних свидетелей. За это он ненавидел своего хозяина. Какая несправедливость!.. Разве он похож на бесправного раба?! Нет! Он – высшее существо, которое никому не обязано подчиняться. Это ему должны потакать. Что там какой-то дезертир, который украл Хогиоку! Да об этой силе никто и ничего не знает! А вот сила, что вытягивает из тебя абсолютно всю рейацу – действительно сила страшная. И ей должны поклоняться. К вратам Ада уважение, когда управлять душами и людьми можно и одним страхом. - Кому бы она не принадлежала? – Плохо скрытая насмешка прозвучала словах, сказанных занпакто. – Даже если тебе придётся не то, что умереть, даже убить? Шинигами не ответил. Его молчание было расценено, как знак согласия. Когда он задавал такой вопрос, мог ли предугадать, что хозяин может пойти на такое? Свою жизнь Аясегава, может быть, и отдал бы, а вот жизнь кого-то из близких... Близких настолько, будто одну душу разделили надвое. Рурииро Куджаку даже не подозревал, что это будет не кто-то из его друзей или родных, которых в Руконгае как таковых не существовало вовсе, а именно он сам. Это он, высшее существо, прекрасное, сейчас стоит на коленях перед своим хозяином. Это он повержен в неравной схватке. Это он сейчас будет расплачиваться за свою гордыню. Он уже готов принять смерть от руки собственного хозяина. Изогнутое лезвие фальшивого шикая опасно близко к его шее: небрежный взмах руки, и дух занпакто лишится головы. Заодно меч уж очень некрасиво отсечёт длинную иссиня-чёрную косу, которой павлин так гордился не меньше, чем пышным хвостом и ярким оперением. Смерть скоро настигнет его. Точнее, сам бог смерти стоит перед ним. Такой гордый и такой красивый... Рурииро Куджаку едва заметно улыбается. Даже находясь на волосок от смерти, он никак не может изменить старым привычкам. Томительно ожидание. Настолько невыносимо!.. Дух занпакто уже готов отобрать у хозяина меч, и пронзить им себя насквозь, лишь бы искупить свою вину. В одиннадцатом отряде позор поражения смывается лишь кровью. Поэтому Рурииро Куджаку уже ждёт не дождётся, когда тело пронзит холодная сталь и он проститься с этим воплощением. А Юмичика будто нарочно медлит. Пятому офицеру одиннадцатого отряда и самому хотелось бы знать, по какой причине он ещё не отрубил голову тому, кто отравил ему всю жизнь. Он подыскивает подходящее оправдание этому, ищет повод избежать такой страшной казни. Несколько минут назад он на себе ощутил, что значит чуть ли не погибнуть от собственной силы. Кажется, он начинает понимать, отчего Рурииро Кудзжаку, да и все остальные занпакто ополчились против шинигами. Трудно сражаться, подавляя свою силу, и делать лишь то, что захочет хозяин. Тяжело подчинить свою волю долгу, но ещё тяжелее подчиняться воле другого человека. Но это не значит, что Аясегава станет жалеть восставшего против него занпакто! Одиннадцатый отряд не знает жалости! А Юмичика просто не знает, что произойдёт, когда он убъёт Рурииро Куджаку. Стоит быть честным хотя бы с самим собой – он боится убивать свой занпакто. Ему вовсе не страшно потерять силу, не особо-то он ею дорожил. Юмичика боится, что убив Рурииро Куджаку, он лишится чего-то важного. Лишится части себя, своей души. Ещё больше страшно от одной мысли, что после своей смерти занпакто больше никогда не откликнется на зов шинигами, больше не защитит его. Лист, оторванный от родного дерева, не знает своей дальнейшей судьбы. Не знает, сколько дождей, бурь и метелей будут рвать его на части, сколько раз чьи-то ноги будут втаптывать его в грязь, придавливать к пыльной земле. Да, проникнув однажды в свой внутренний мир, Аясегава дал клятву, что любой ценой сохранит существование Рурииро Куджакув секрете. Однако сейчас эта цена оказалась слишком высока. Меч рассекает воздух. Птица, которая в своих грёзах взлетела высоко-высоко, а на самом деле камнем рухнула на землю, покорно склоняет голову, собираясь принять смерть с достоинством. Однако лязг металла по камню заставляет Рурииро Куджаку широко раскрыть глаза и невольно встрепенуться от испуга. Несчастные и пристыженные смотрят вниз, верующие и мечтатели – наверх. А боги всегда смотрят прямо в глаза, в самую душу. Рурииро Куджаку никак не может поверить в происходящее. Как же так? Ведь он, возомнивший себя божеством, должен нести ответ за все свои грехи. Тогда почему же Юмичика отбросил меч?.. Ответ один – милосердие. Дать второй шанс даже тем, кто этого не заслуживает – есть сила воистину намного значимая, чем та, что отбирает. Что именно, разницы нет, будь то рэйацу или просто жизненные силы. Занпакто отрывисто вздыхает, пытаясь сдержать свои истинные чувства. Да что там эти существа, исполняющие желание душ и зовущие себя богами! Божество сейчас стоит прямо перед ним. Могущественный бог. Прекрасный бог. Без небесного сияния. Без силы, которую они столько лет делили на двоих, но его бог отказывался принять её. Необъяснимый порыв заставляет Рурииро Куджаку схватить хозяина, нет, его бога за тонкую руку. Такой утончённости могла бы позавидовать любая девушка. Целует кисть, тыльную сторону ладони, едва ощутимо касается губами нежной кожи. И слёзы сами льются из его глаз. Внутри всё будто на части разрывается. Отчего? Из-за греха, который он взял на душу? Нет, здесь что-то другое... Даже не найти слов подходящих, чтобы описать это. Однако теперь Рурииро Куджаку не чувствует себя рабом, которого хозяин по какой-то причине так стыдится. Волю раба нужно сломить, подчинить себе. А богу подчиняются слепо, доверяя всего себя лишь ему. Раньше слёзы им обоим казались какой-то убогой слабостью, какими бы искренними они не были. Сейчас Рурииро Куджаку кажется, что со стороны он выглядит жалко и уродливо. Но Юмичике его слёзы кажутся чем-то чистым и не просто красивым, а поистине прекрасным. И в то же время в груди что-то щемит. Хочется обнять его, успокоить. Может быть, тогда и собственная боль затихнет?.. Аясегава опускается на колени и прижимает Рурииро Куджаку к себе. Шепчет что-то успокаивающее на ухо, ласково гладит по спине. Не удержавшись, дотрагивается до пламени ярких перьев на затылке. В свою очередь занпакто робко обнимает его, будто боится одним неосторожным движение сделать ему больно. Сам дрожит, как осиновый лист. Боится, сам не знает чего. Преодолев нелепое смущение, Рурииро Куджаку внимательно вглядывается в тёмные глаза Юмичики. Во тьме ночи в тёмных глазах появляется какой-то загадочный блеск. Часть его души, которая попасется вместе с сокрушительной силой в обыкновенной на вид катане, чувствует небывалое спокойствие. Рурииро Куджаку кажется, будто он снова может расправить свои лазурные крылья и обнять ими небо. А пока его обнимает Бог, который несёт за собою душевный покой, а вовсе не смерть, он чувствует, что свободен и вместе с тем защищён.