Часть 1
9 января 2015 г., 18:12
Холод пробирал до костей, и табун маленьких слоников то и дело совершал забег по моему телу. Вверх-вниз. Вверх-вниз.
Температура опустилась на несколько градусов ниже нуля, кристаллизуя воду в облаках над нами. Не удержавшись в атмосфере из-за собственного веса, вода в виде изящных снежинок падала на землю.
Кофта была тонкой, поэтому я шёл, постоянно ёжась и пытаясь натянуть рукава. Не знаю, на что я надеялся. Может, я думал, что если выцветшая ткань скроет мои раскрасневшиеся, замерзшие пальцы, то я вмиг согреюсь?
Снег кружился вокруг меня в причудливом танце, опускался на мои плечи и волосы, а после таял от тепла моего тела. От этого становилось лишь холоднее.
Музыка гремела в моих ушах, наполняя моё тело, мой разум, мой дух. Музыка лилась в мои уши, словно река, заставляя двигаться.
Главное – не останавливаться. Главное – идти. Идти дальше. Идти вперёд.
Было очень темно, я даже не видел своих пальцев, только чувствовал, что они коченеют. Но я видел снег, падающий из темноты. Она, темнота, не могла поглотить белый свет. Но она пыталась: я знал, что иду по земле, знал, что снег ложится вокруг моих ног, но я не видел этого.
Вокруг было слишком темно, только промежуток между землёй и небом был заполнен былыми хлопьями, но и те, в свою очередь, не позволяли ничего увидеть.
Музыка била по ушам, раскачивала моё сознание. Иногда я прихлопывал руками в такт музыке, которая будет жить вечно, в отличие от нас.
Я надеялся, что мои неродившиеся дети полюбили бы эту музыку настолько, насколько её люблю я.
Я начал подпевать солисту в попытке двигаться и не умереть прямо здесь. Клубы пара вырывались из моего рта вместе с легендарными текстами. Хорошо, что я был в наушниках, и музыка била по ушам, потому что я чувствовал, что язык заплетается, и слова выскальзывают слишком медленно, совершенно наплевав на ритм.
Если бы я вытащил наушники, я бы услышал, как кричат женщины над своими мёртвыми детьми.
Если бы я вытащил наушники, я бы услышал невыносимый оглушающий лязг металла о металл.
Если бы я вытащил наушники, я бы услышал, как падают небоскрёбы.
Если бы я вытащил наушники, я бы услышал, как тысячи бомб разрушают этот мир.
Но я лишь увеличил громкость на плеере. Теперь чашка окончательно разбита. Есть ли вероятность, что осколки соберутся обратно воедино, в цельную чашку? Или, может, наш исход умереть здесь и сейчас, смотря в глаза пустоте и хаосу?
Я вспомнил, когда ты впервые позвонил мне. Было лето. Стояла жара. И птицы щебетали в волосах. Твой голос был совсем молодым и почти детским, это потом ты испортил его сигаретами, добавив бесконечного хрипа. Хотя я готов принять любой твой голос.
Мы проговорили минуты две от силы, потому что у тебя кончились деньги, а я не решился перезвонить.
К сожалению, я многое не помню.
Но я помню тепло, распространявшееся по телу от твоего голоса. Это было приятно: слышать тебя, хотя ты был запредельно далеко.
Я улыбнулся пустоте, потому что чувствовал где-то в солнечном сплетении распустившийся тёплый комок воспоминаний.
Снег лишь усилился.
Переключилась песня, и я опять попытался подпевать. Неудачно, конечно.
Я брёл, не останавливаясь, уже несколько часов, около трёх или больше. Час был разделён примерно на десять песен, но я сбился со счёта. Я просто шёл, слушая голоса.
Они вели меня.
Я знал, что город остался позади. Я также знал, что иду по заброшенной дороге. Та была в ямах и колдобинах, которые были заполнены водой, хотя дождя не было, по меньшей мере, полгода. Я часто попадал в подобные ловушки этого пути, поэтому кеды были мокрыми насквозь. Я знал, что эта дорога приведёт в другой город. Но был ли смысл туда идти? Ведь, скорее всего, следующий город имел такой же развороченный вид, как и тот, из которого я ушёл. Но я не знал, что делать, поэтому я просто шёл.
Если бы я вытащил наушники и обернулся, я бы понял, что моё тело сотрясается не от музыки, а от ударной волны, которая хочет поглотить меня.
Если бы я вытащил наушники и обернулся, я бы понял, что задыхаюсь не от слов и звуков, пронзающих моё сознание посредством музыки, а от образовавшихся газов при разрушении.
Но я шёл дальше. Я думал о тебе. Я не думал, что ты жив. Но я ведь всего лишь человек, поэтому я надеялся. Я надеялся, что ты бредёшь навстречу мне. Я надеялся, что твоё тело не разорвало на мелкие части живой плоти вместе с остальными счастливчиками.
Я видел тебя очень давно, и твой образ почти стёрся из моей памяти. Но твой голос всё ещё звучит в моей голове наряду с очередной песней.
Я ловлю себя на мысли, что уже несколько минут произношу в темноту твоё имя. Если бы я вытащил наушники, я бы, возможно, услышал твой голос, шепчущий моё имя. Но я не делаю этого, потому что музыка – единственное вещество, подпитывающее меня сейчас.
Я падаю, ударяясь лицом об грязь, перемешанную с глиной. Ноги больше не хотят нести меня. Я лежу на холодной мокрой земле, а сверху падает снег, укрывая меня, словно одеялом. Я чувствую холод. Я вижу темноту. Я слышу музыку. Это поглощает меня.
Если найдёшь мой труп, поставь свою любимую песню.