Гнев

Мертвая тишина. Если прислушаться, то можно услышать тихое шаркание ножек стула о деревянный, прогнивший от сырости пол. Я сижу напротив тебя за небольшим, древнем столиком, и наблюдаю за тобой с некой улыбкой, выражающей радость. Ты же кидаешь мне свои: недовольство, злобу - это заметно по твоему сморщенному лбу и взглядом, яростным и в то же время, жалким, говорящем о безысходности. Дать волю твоим рукам, и ты вмиг украсила бы мое лицо в красные полоски со следами своих остро- наточеных ноготков. Но ты прикована к стулу, руки крепко-накрепко обвязаны толстой, желтоватой веревкой, пропахшей столетним бензином, сей вонючий запах, который царит по всей этой комнате. Натачивая свой нож, наклонившись к лампе еле светящей, такой же древней, как все это ветхое здание, я окунаюсь в воспоминания. Как обычно, когда тебя нет в нашей однокомнатной квартирке, я в позе йоги сижу на нашей кровати, сложенной на данный момент в небольшой продолговатый диван, и кончиками пальцев правой руки начинаю сдирать потрескавшуюся кожу с губ, с такой силой, что дам выбраться крови наружу из своей оболочки. Опрокинув голову на спинку дивана и уставившись в тускло-белый потолок, буду наслаждаться вкусом крови поступающей ко мне в полость рта. Придя домой, ты по обычаю присядешь рядом со мной, и положив свою теплую ладонь мне на колено, примешься слизывать остатки засохшей крови на моих губах. Я очень скучаю. Почему ты постоянно заставляешь меня ждать? Шрамы на руках все еще остались, на них ровно столько же полосок, сколько раз ты заставляла меня ждать. Но тебе все равно, ты лишь облизываешь мои раны своим похотливым языком, сияя улыбкой. Когда заводилась тема о том, где или каким образом ты достаешь деньги, то я не слышал ответа. Тебе удавалось менять темы, водить меня за нос. Но я знал правду, но хотел услышать ее от тебя. Почему? - не знаю... я ждал этого момента. Момента расплаты. Наполовину, как пробирка, я был наполнен гневом, но пока что сдерживался, до того момента, как не переполнился и весь гнев не вышел наружу. Ты так красива - скажу я тебе, шагая по скрипящему полу к тебе навстречу, не снимая с губ ухмылку. Я всегда хотел знать, а красива ли ты так же внутри, как снаружи? Позволишь мне взглянуть на твой внутренний мир? Знаю, ты не сможешь ответить с перевязанным ртом на мои вопросы, но в тебе еще есть силы продолжать мычать в эту грязную, пропахшую гнилью, тряпку. Обойдя тебя со стороны, я возьму в руку твои белокурые длинные волосы, обматывая их на свой кулак, резко дерну вниз, и со свистом наточеного ножа, отрежу беспощадно клок волос. Буду продолжать отрезать, пока твой череп не станет гладким, как модель земного шара, пока кровь не просочится наружу от острия ножа. По твоим всхлипам и мычанию я определю степень боли, которую ты испытываешь, но ты не думай, что на этом я закончу и оставлю тебя. Обноженое тело так и манит превратить его, во что-то мерзкое, отвратное. Нож просится из рук скорее ощутиться в этом теле. Вот-вот и острие ножа уже вогнано под кожу в грудную клетку, кровь струится темно-алой жижей по лезвию и направляется вниз к лобку, заливая и саму обивку сидения кровью. Оторвав взгляд от преКРАСНОГО тела, я посмотрю, с все той же ухмылкой, в твое лицо: глаза настолько выпучены, что готовы были выпрыгнуть из орбит, на белках глазниц хорошо заметны паутинки из лопнувших капиляров. В этом прогнившем, душном месте тебе явно не хватало воздуха, я чувствовал твоё тяжелое, учащенное дыхание рядом с собой. Крики понемногу утихали, глаза, в бешеном беспорядке, не знали куда себя деть. Снова, взявшись за нож, я продолжил путь вниз, разрезая плоть, делая зигзаги к ребрам, надавливая ножом на кости, с хрустом ломаю их. Теперь ты была полностью в крови, тело еще дышало, но кожа постепенно меняла цвет окраски на бледно-синий, звуки через тряпку проникали в мои уши, казалось, еще немного и ее истерические вопли меня оглушат. Я все больше сходил с ума, чувствовал, как меня переполняло адреналином, жаждой продолжить начатое. Это безумие. Вытащив нож из тела, я провел по ее лицу, оставляя красные следы на коже. Бедняга уже закатывала глаза, но надавливая кончиком ножа на ее бледные щеки, я не давал ей уйти, хоть и две минуты, но я смог еще полюбоваться на нее живую, на это подрагивающее тело, казалось, что душа пыталась выбраться вон из тела, что душа просилась выйти наружу. Напоследок я черкану лезвием по твоему горлу, задевая, тем самым, сонную артерию и выпуская твою душу на свободу. Аккуратно вытирая нож о свою рубашку, я откину его в сторону столика. Освободив от оков мертвое, пропахшей кровью, тело, положу его на пол. В этот момент она была похожа на манекена: не живые черты лица, холодные фарфоровые руки. Немедля , сидя на коленях, я достал медицинский скальпель из кармана брюк. Я чувствовал себя хирургом, который проводит операцию своему больному. Вскрытие прошло одним легким движением скальпеля по коже, казалось, так легко вскрыть. Вид передо мной был шикарный, её внутренний мир мне гораздо был боле по нраву. Прощупав рукой внутренности, я не стал их вытаскивать наружу, а лишь проник вглубь рукой, пытаясь достать до сердца. Настанет тот день, когда это тело начнёт разлагаться и пропитает комнату ещё более отвратным запахом. И мне придётся проститься с ним навсегда, выкинув в море, которое она так любила.