Воспоминания.

Тяжёлые бездушные сумерки опускались на город, пожирая яркие краски. Очертания города становились всё более размытыми, нагонявшими скуку своей монотонностью: огни ещё не зажглись. На пустыре, за городом, не было никого кроме него: жители Намимори опасались этого места и не совались сюда после захода солнца. Почему? Кто знает… Очередная глупая городская легенда. Он сидел здесь уже несколько часов, наблюдая, как ветер гоняет туда-сюда банку от газировки. Перекатываясь, жестянка ужасно громыхала. Когда ветер стихал и она замолкала, наступала тишина, нарушаемая лишь далёкими звуками города, приглушенными ложившимися сумерками. Он сидел на пустыре один, полностью погруженный в отголоски былого… …Они смотрели друг на друга, не зная, что говорить. У одного в глазах был вызов, скрывающий надежду и боль, у другого – ярость, маскирующая растерянность. Пауза затягивалась. Наконец, один не выдержал. — Врооой! Мелкий ты так и будешь на меня пялиться? — Зачем ты здесь, Скуало? – его не волновало, как убийца здесь оказался. Мужчина с пепельными волосами не заметным для глаза движением слетел с кровати, грубо швырнул Такеши о стенку и зло прошипел: — Ты прекрасно знаешь, зачем я здесь!! Его губы слишком близко… -Ты пришёл издеваться? Неожиданный холод, сопровождавший слова подростка, сковал злобу и гнев, остудил мысли. — Нет, — проговорил Скуало, отпуская японца, прожигавшего его ледяным взглядом. В комнате витал аромат бури: от парня веяло холодным ветром, в мужчине бродило желание рвать и метать. Итальянский мафиози, отвернувшись от японского «коллеги», отошёл к окну. Он чувствовал этот взгляд, наполненный решимостью, силой, болью. Он словно вгрызался в самую душу Суперби. — Врой, мусор, должен признаться, ты изменился. Возможно даже в лучшую сторону. Ты избавился от своей мягкости? — Кто знает… Ярость и гнев стремительно вырывались наружу. — ВРОООЙ!!! Мелкий, ты бесишь меня!!! Меня выводит всё в тебе!!! Каждый сантиметр вызывает во мне жгучую злость!! Чёрт тебя дери!!! ВРОЙ! Да что ты о себе возомнил?! Как можно быть таким беспечным и мягким в мире мафии?! Грёбаный молокосос!!! Меня бесит твоя вечная, идиотская улыбка!! Ты лыбишься по поводу и без повода!! Тебя будут резать, и ты всё равно будешь улыбаться?!!! Вонгольский ублюдок!! — Суперби Скуало свирепо мерял комнату шагами, метая пылающие взоры в сторону двери. – Меня воротит от тебя!! Твоё легкомыслие… Я поражаюсь сам себе!!! Как я, Император Мечей, мог взять себе в ученики такого придурка, помешанного на своём тупом бейсболе?! ВРООООЙ!!! Ямамото не прерывал тираду импульсивного итальянца: он понимал, что тот может его сейчас и пришибить. Вариец же, забывшись, перешёл на родной язык, и единственное, что понимал теперь Такеши, было неизменное «врой». Но Скуало не замечал этого: он, то кричал, как безумный, то ядовито шипел. — ВРООООЙ! Ямамото Такеши!!! Я.. Я НЕНАВИЖУ ТЕБЯ!!! Мечник тяжело дышал, так и не повернувшись. Он не мог смотреть в глаза этого ребёнка. За мгновения тишины он тысячу раз проклял себя за трусость, предугадывая реакцию пацана: «Вроой, почему он молчит?! Неужели ре…» — размышления мечника были прерваны внезапно повисшим на его шее телом и весёлым счастливым смехом. — Скуало! Я тоже тебя люблю! — Вроой!!! Не лапай меня, малолетний извращенец!! – Тело с силой было отброшено, послышался глухой звук удара. – Я же сказал!! Я ненавижу тебя! — Да-да, — поспешил согласиться Ямамото, пряча хитрый огонёк в глазах, знающий, что это лишь самообман Суперби, на дне ольховых глаз. — Врооой! Мелкий, завтра утром жду тебя не тренировку! Посмеешь опоздать, болтать свои идиотские бредни любовь или лапать меня… УБЬЮ, ВРООЙ!!! – бросив разъярённый взгляд на ученика, Скуало растворился в темноте ночи. Ямамото Такеши блаженно улыбался, глядя в след ЕМУ и чувствуя себя бейсбольным идиотом… … Перед глазами мелькали сотни сражений, в ушах стоял скрежет скрещивающегося металла. Сильный порыв ветра взметнул его пепельную копну, выудив из круговорота воспоминаний ещё одно видение… … — Вроой! Дождь не должен мешать тебе в битве! Прошло уже полгода с тех пор, как Суперби Скуало взял Ямамото в ученики. Сейчас они были в поместье Варии, несмотря на разгар учебного года в Японии: у акулы постоянно появлялись задания, и он не мог всё время «торчать» в Намимори, как говорил он сам. Но это отнюдь не значило, что японский подросток отлынивал от учёбы. Напротив. Скуало тренировал не просто мечника, а будущего мафиози. Помимо школьных предметов Ямамото изучал различные иностранные языки (в первую очередь итальянский, конечно), этикет (сам вариец в совершенстве владел им), дипломатию. Такеши учили и мафиозным премудростям: стрельбе из различного вида оружия, приготовлению ядов и противоядий от оных. И, конечно же, тренировки с мечом. Они занимали большую часть времени и могли начаться в любой момент. После того, как Такеши приехал в Италию, его учитель перестал назначать время и место спаррингов. Он нападал где угодно и когда угодно вне зависимости от того, чем занимался школьник. Сначала подросток думал, что это шутка. Но после того, как он несколько раз чуть не лишился головы только из-за того, что не взял с собой катану, он стал серьёзнее и теперь не разлучался с ней. Сражения проходили за завтраком, во время уроков. Скуало мог напасть во сне и в душе. Если бы Ямамото уединился с девушкой (ну или с парнем), звон мечей наверняка был бы слышен и там. И ещё неизвестно, что стало бы поводом для этого: обычная тренировка или же акулья ревность? Хотя мы знаем, что Ямамото этого бы не сделал… Единственным местом, где Скуало не атаковал своего ученика, была опера. Да-да. Вариец обожал оперу, поэтому каждое воскресенье они с Такеши ходили в театр. Или летали. По-разному бывало. Ведь каждый день он ещё находил минутку, чтобы позвонить домой в Японию, чтобы поговорить с отцом и друзьями, узнать, не появился ли на горизонте ещё какой враг. Порой происходили курьёзные вещи. Например, в прошлый четверг, когда Ямамото звонил Тсуне по скайпу, бейсболист уснул прямо во время разговора и был разбужен гневными возгласами Гокудеры. Но самое удивительное то, что Ямамото всё ещё находил время для бейсбола, внезапно понравившегося Бельфегору. Увидев однажды, как Босс Варии швыряется стаканами в Скуало, японец неосторожно сказал вслух: «У Занзаса хороший бросок. Он мог бы быть неплохим питчером.» Присутствовавшие при этом Акула, Принц и Луссурия мысленно приготовились к апокалипсису. Но реакции не последовало. То ли Занзас не понял, то ли не счёл нужным обращать внимание на вонгольский мусор, то ли его это заинтересовало. Заместитель Босса даже не стал кричать на своего ученика, уводя его от греха подальше. -Дождь – твоя стихия, врой. Каким бы он ни был теплым летним или ледяным осенним, тихим или бушующим, он должен помогать тебе. Это твой главный союзник в сражении. Ямамото внимал наставнику, запоминая каждую мелочь, впитывая в себя опыт Второго Императора Мечей. Они возвращались с тренировки, оставляя за собой ручьи и небольшие водопады: ливень начался в самый разгар боя. Из-за шума ветра не было слышно ни голосов, ни стонов мечей; из-за пелены воды увидеть противника было практически невозможно. Они разбрелись каждый в свою сторону. Ямамото снял одежду и словно спрятался под согревающий душ. Вода стекала вниз, смывая физическую и духовную грязь. Японец завернулся в полотенце и заварил зелёный чай. Он делал это по всем правилам, и вскоре по всему поместью разлился тонкий, горьковато-терпкий аромат чая. Он проникал в самые дальние уголки замка, успокаивая его обитателей. Раздался стук в дверь -Врой, пацан, открывай дверь! Скуало вошёл, Ямамото радостно улыбнулся. -Ты будешь чай? -Врой! – видимо, это означало согласие. Пока японец возился с чашками, Скуало осматривал комнату. Он ещё ни разу не заходил сюда с момента приезда ученика. Комната напоминала дом подростка в Намимори: несколько кубков (самых дорогих, вероятно), бита, меч, фотография Вонголы и рядом с ней ещё одна. Новая. Акула приблизился, чтобы рассмотреть получше. Мечник мгновенно узнал изображение, сделанное Хранителем Солнца Варии «на память», когда Ямамото прибыл на базу отряда убийц. На ней Скуало яростно кричал на Такеши, который радостно смеялся в ответ. Горячий напиток оставлял после себя лёгкую горечь во рту, бодрящий вкус которой дарил тепло и спокойствие. Скуало молчал, погружённый в свои мысли. Ямамото щебетал без умолку. Его прервал холодный металл, сомкнувшийся на его шее. -С.. Скуало? -Заткнись, мелкий. Живая рука бродила по телу Такеши, которое отзывалось на малейшее прикосновение. Мужчина грубо ласкал Ямамото, заставляя того вздрагивать и морщиться от причиняемой боли. Скуало гладил, щипал, перетирал кожу, оставляя ярко-красные отметины, обещавшие стать синяками. Грозясь сломать тонкую шею подростка, вариец рванул его к себе. Такеши опешил: он не понимал, что происходит с его наставником. Обычно боевой офицер игнорировал влюблённого в него японца, но сейчас… Хваткие пальцы итальянца изучали юное тело Такеши. Запустив металлическую руку в короткие волосы подростка, Скуало выводил тонкие линии кончиком языка на чуть приоткрытых губах Ямамото, боявшегося спугнуть видение неосторожным движением. Язык варийца, проникнув в рот Такеши, упёрся в стену из зубов и начал штурм. Прикусывая губы японца, он заставил того разомкнуть зубы. Языки соприкоснулись. Начался бешеный танец, напоминавший сражение мечников. Мечи скрещивались, нападали, пробивая защиту друг друга. Битва могла бы продолжаться ещё долго, если в момент очередной атаки Ямамото, Скуало не схватил его язык зубами. Перебирая ими губы Такеши, вариец чуть отклонил его назад и оставил своим языком след от уголков улыбки до ссадин на шее, оставленных протезом. Он, то зверино кусал, то с нежностью зализывал эти ранки. Руки, дарившие грубость и ласку, боль и удовольствие, снова принялись за кожу Ямамото. Кончиками пальцев Скуало рисовал на ней, подбираясь всё ближе к соскам. Раздался приглушенный стон: пальцы Скуало крепко сжали крошечные бугорки на груди японца, скручивая их. Губы, зубы и язык бежали по телу юноши. Кусая плечи, акула успокаивала боль рваными поцелуями. Медленно спускаясь ниже, губы сгоняли пальцы с грудной клетки, уже заметно покрасневшей. Языком теребя соски, терзая их зубами то до крика боли, то до стона наслаждение, Скуало легко поднял Ямамото и с силой швырнул того в кресло. Мечник разделся и навис над парнем, хищно облизываясь. Серебряные пряди щекотали измученную кожу Такеши. Огонёк не понимания исчез, сменённый хитрым, чуть нахальным пламенем в глазах. Скуало провёл металлическими пальцами линию от кончика носа до полотенца и рывком сдёрнул белую ткань с бёдер Ямамото. Итальянец усмехнулся, повторил путь руки языком, описав замысловатый узор на плоти, и проложил тропинку дальше. Ему доставляло удовольствие доводить так Ямамото, следить за его реакцией. Ямамото Такеши шумно вздохнул: каждый его атом, возбудившись, дрожал в предвкушении. Японец смело смотрел в обычно холодные глаза наставника, сейчас пронизавшие его тайными желаниями, страстью, инстинктом зверя. Рука, обхватившая член Ямамото, медленно поднималась вверх, затем камнем падая вниз со шлёпающим звуком, не слышным из-за стонов. На мгновение итальянец вспомнил краснеющего мальчика в будущем и подивился: куда всё делось? Впрочем, таким Ямамото Такеши нравился Императору Мечей намного больше. «Пытка… пытка наслаждением…» — обрывки мыслей витали в голове Ямамото. Пальцы, плотно сжавшие член Такеши, словно это был меч, быстро нащупали все его слабые точки. Японец чувствовал себя марионеткой в руках кукловода: мягким нажатием Скуало заставлял юного мафиози кричать, изгибаться в кресле, в то же время, не давая ему кончить. Костяшки на кулаках Хранителя Дождя Вонголы побелели от напряжения, на ладонях выступила кровь от ногтей. Скуало слизал багровые капельки, и его ноздри хищно раздулись, подобно настоящей акуле. Склонившись ещё больше к члену Такеши, мечник немного поласкал его губами, и, снова не дав кончить, хотя японца уже разрывало, резко повернул его спиной к себе. Поставив Такеши в удобное положение, итальянец коснулся кончиком своего уже давно возбуждённого члена колечка мышц парня, которое трепетно сокращалось. Оба мечника чувствовали жар, исходивший от другого, пылающий огонь, готовый вырваться в любую секунду. Скуало вздохнул, пытаясь сохранить остатки разума, пожранного страстным желанием обладать. Он резко вошёл… Нет! Он врезался в Ямамото, не пытаясь смягчить боль, которую причинил. Напротив, казалось, он стремился только усилить страдание ученика. Он склонился над его торсом и стал покрывать его жёсткими поцелуями вперемешку с болезненными укусами. В бешеном темпе яйца Скуало бились о бёдра Такеши, глаза которого были расширены, дыхание сбивчиво и коротко. Вдруг мечник замер, тяжело дыша. Его рука пробралась к кожаным мешочкам Ямамото и, бережно помассировав, отпустила их. Удерживая японского мафиози протезом в таком положении, итальянец повернул его голову к себе и впился своими губами в его. Суперби возобновил схватку языков. У Ямамото не было ни единого шанса: язык Императора Мечей стал смертоносным оружием, наносящим сильные, бешеные удары по обороне японца. Их языки сплелись воедино, подобно двум змеям. Скуало вновь прижал головку члена к анусу Ямамото, его стальные пальцы сомкнулись у основания ствола Такеши. Секунды… Суперби вдолбился в Ямамото и почувствовал плотный обхват мышц вокруг своей пылающей плоти, удерживая себя и вонгольца от немедленного оргазма. Он продлевал удовольствие. Его бедра, рука и язык двигались в одном ритме, исполняя безумный танец страсти двух мужчин. Ямамото задыхался от поцелуя: он был на пределе, но ему не давали излиться. Ещё несколько движений… Скуало нажал на особую точку и Ямамото… Кончил? Нет! Он взорвался, заливая горячей жидкостью кресло и руку итальянца. Через миг он ощутил внутри себя извержение вулкана, белая лава которого вытекала из Такеши вниз, по его ногам. Всё так же придерживая японца, вариец слизывал с его кожи белёсые ручьи. Он, повернув Такеши к себе лицом, снимал своим языком сперму с его всё ещё возбуждённой плоти. Скуало поднялся и почувствовал, как шустрый язычок проворно бегает по его члену, освобождая от остывающего белого соуса. Итальянец с удовольствием вройкнул, вспоминая так заводившие его разнообразные вздохи, стоны и крики Ямамото. Второй Император Мечей довольно оскалился, притянув Такеши к себе за подбородок. Они поцеловались, смешав привкусы, оставшиеся на губах…. К полудню все знали о случившемся. Вероятно, благодаря стараниям Луссурии, зашедшему к Ямамото на чашечку утреннего чая и обнаружившего обоих Хранителей Дождя спящих в обнимку. Солнце Варии сделал ещё одну фотографию на память, запечатлев на ней Суперби Скуало, обнятого левой ногой Ямамото Такеши… …Наступила ночь. В свете фонарей показался тёмный силуэт мужчины с катаной на плече. — ВРООООЙ!!! ЯМАМОТО ТАКЕШИ! ТЫ СНОВА ОПАЗДАЛ! — Прости-прости, Скуало,— радостным голосом Хранитель Дождя приветствовал итальянца. – Мне пришлось немного задержаться по делам семьи. -Врой, — недовольно пробурчал Суперби, — пойдём домой. У меня есть бутылка отличного виски, которую Белл стащил у Босса. Она как раз подойдёт для сегодняшнего вечера, — вариец пошёл куда-то по дороге, не взглянув на мужчину, который улыбался ему вслед. Прошло ровно десять лет с той ночи. Они испытывали друг к другу одно и то же чувство, называя это разными словами: Скуало так и не сказал «люблю». Он твердил лишь «ненавижу». Но это не мешает им быть счастливыми.