С миру по нитке

— Худые все, — сказал Майк, когда отошел к краю тренировочной площадки. Нанаба поправила куртку на плечах, посмотрела с недоумением. — А когда толстых присылали? Вот ещё выдумал, из кадетки и чтобы не тощий молодняк пришел, с чего вдруг? Майк покачал головой, челка скользнула по лбу, он поднял её ладонью, потер глаза. — Бывают жилистые, коренастые. Мы не такими приходили. Нет, не такими. Что он, не помнит разве? Румяные, большие, у девчонок бедра, хоть и тугие, сплошные мышцы, а всё-таки женские, приятно посмотреть, а эти — как голубиные птенцы, которых родители до поры прячут, потому что, видимо, больно страшные. Ощипанные какие-то, костлявые, угловатые. Они-то приходили почти оформившимися, ещё чуть-чуть и уже взрослые мужики, а этих прямо хочется усадить рядком и идти мимо с баком каши, и каждому половник в рот. Заморыши. Майк помнил, их самих кормили неплохо, не голодали в кадетке. Животы, конечно, тянуло, хлеб с кухни тащили или яблоки из садов, картошку в мундире в карман прятали, чтобы сжевать после отбоя, но это от того, что росли, не от настоящего голода. Не совали им в пайки одну траву без мяса, хорошие были времена. Нанаба сюда попала после Гарнизона, взрослая уже совсем, по ней не понять, какой выпустилась, но новобранцев её года Майк помнил. Нормальные, обычные ребята, тоже почти не подростки, солдаты почти, и их не жалели гонять, чтобы навыков набирали до вылазки. А эти… Этих, ей-богу, проще сбросить со Стены, да простят ему богини такие мысли. Майк не был набожен, но мыслей таких, пусть даже и несерьезных, застыдился. Дети же. В том-то и дело, что дети. Или, может, это он постарел? Майк посмотрел на Нанабу, та стояла нахохлившись на ветру, будто птица перья взъерошила, вся напряженная от холода, успела остыть после общей тренировки. Правда, может из-за неё у него теперь иное отношение ко всем ним. Смотрит и думает, вот и мой таким же мог быть, ну или, вернее, в такого мог бы вырасти. И вот жалко теперь их гонять, этих потерянных новобранцев, недосыпавших, недоедавших, которых и дальше ничего сладкого не ждет. Хорошо ещё, если сразу не сожрут. Он, уходя, скомандовал «вольно», и вот побежала уже к зданию столовой большеглазая девчушка, со спины бы и не понял, что девочка — волосы короткие, задница плоская. Нет, таких девчонок у них точно не было, Нанаба и та другая. И пахнут они все слабее, как пылью припорошенные, может от этого Майку и неуютно? Всякие там отцовские амбиции не причем? За девчонкой цепочкой потянулись и остальные, и скоро уже последний исчез за углом. Майк посмотрел вниз, когда Нанаба взяла его за локоть. — Ты чего, командир, — сказала она с усмешкой, — зажалел всех, что ли? Майк поднял руку, почесал в затылке, сказал: — А, ерунда! Махнул рукой и пошел с площадки. Нанаба вслед ему крикнула: — Да не трясись, выправятся! — Ага. Дай-то богини, чтобы выправились не хуже них.