Ловушка для зверя

Ледяной покой замершего в белом безмолвии леса был страшен. Его загоняли, окружали – шла охота. Он мог бы броситься на нападавших, но человеческое ещё было слишком сильно в нём - представить себя вгрызающимся в человеческую плоть, залитым кровью он просто не мог. *** Впереди был загон. Огромный белый волк бежал, озираясь по сторонам, ища выход; а лапы его уже скользили, теряя опору – он падал в незамеченную им, прикрытую лапником яму. Падение оглушило. Он тяжело встал на разъезжающиеся ушибленные лапы, поднял голову – яму окружили охотники. Вниз уже летела петля, грозившая затянуться на горле. Волк увернулся, но жестокие удары длинными палками заставили его повернуть голову так, как было нужно убийцам. Петля затягивалась, и волк упал, взрывая лапами землю, хрипя в безнадёжной агонии. Но его не собирались убивать: - Сеть, - равнодушные голоса безразличных к его боли людей отдавали давно отлаженные команды. – Закрепляй. Бросай. Металлическая холодная сеть опустилась на волка, вниз спрыгнул человек. Хищник дёрнулся было к нему, но петля безжалостно рванула на землю, сдавливая шею. Человек стянул его лапы верёвками, беспощадно впившимися в плоть; закрепил сетку, и волка подняли на ней наверх; металл вдавливался в тело под тяжестью веса, разрезая кожу; из ран вниз, на черную, не прикрытую снегом землю, закапала ярко-красная кровь. Его душили, резали – и не было пощады. *** Погрузив едва живое тело на телегу, люди двинулись к замку. Они не разговаривали, и только тяжёлый скрип телеги и снега под обитыми железом ботинками нарушал величественное белое безмолвие. *** Он очнулся в каменном подвале, прикованный к металлическому столбу. Ледяной холод, казалось, стал частью его существа; он, голодный и замёрзший, уже почти позабыл, как это – когда тепло. Но сейчас холод был иным – смертоносным, пронизывающим до костей, убивавшим. Его лихорадило, и волк понял: в этом обличье ему не выжить. Но обращение – та же самая смерть, только более мучительная, люди сполна насладятся страданиями того, кто, как они думали, убивал их любимых. Но сил не оставалось, и трансформация началась независимо от воли оборотня. Кости ломались, срастались, исчезала шерсть – и вот уже на полу лежал измученный молодой мужчина, обнаженный, обессиленный ранами; веревки соскользнули с рук и ног, ещё недавно бывших лапами – признать в нём огромного хищника было просто невозможно. Тело, завернутое в металлическую сетку, словно в кокон, было в синяках и крови, от крови слиплись длинные белые волосы, оборотень тяжело дышал – его избивали жестоко, не ведая жалости. Сознание уплывало, и он закрыл глаза. *** Ведро ледяной воды привело парня в чувство. Холод теперь стал просто физически невыносимым, и он шептал, умоляя: - Убейте, просто убейте, не мучайте меня. Его развернули, снимая сетку, грубые руки заставили подняться на ноги; волк видел и слышал словно сквозь вату: - Думаешь так легко отделаться? Прошлой зимой загрыз мою жену, а у соседа на куски порвал дочку, беременную девчонку. Ей бы жить, а она лежит на кладбище. Нет, быстро ты не умрёшь! - Я никого не убивал. - Но бессвязный, еле слышный шёпот был никому не интересен: его уже обвинили, и ни суда, ни следствия, ни пощады не будет. *** Его вывели на площадь, прикрыв наготу рубашкой до колен из грубой дерюги, со связанными руками, словно он, израненный, мог сопротивляться. Суд всё же был - припомнили все смерти, всех, страшно убитых : загрызенных, заеденных, порванных на куски. И уже было неважно - действительно ли оборотни убили их, или то были обычные волки - его одного обвинили во всём. А юноша стоял на снегу босиком, опустив голову, в кольце крестьян, желавших, чтобы кто-то – неважно, истинно виновный или нет – ответил за смерти их близких. Месть – вот чего они жаждали, и правда не нужна была никому. *** Принесли большой пень, на котором обычно рубили дрова, топор – и место казни было готово. Он наблюдал за всем, дрожа на ледяном ветру; вглядывался в лица палачей, ища хоть тень жалости, но в глазах судящих его была лишь ненависть. А ещё – им хотелось уничтожить источник собственного страха, убить его, и верить, что они теперь в безопасности. *** И вот казнь началась. Его развязали и толкнули к пню, заставив стать на колени. Он ожидал, что сейчас его голову прижмут к обледеневшему дереву, но его грубо оттянули за волосы назад, заставляя смотреть перед собой, а на пень положили его руку. И тут он понял: его не просто убьют – его четвертуют и оставят умирать. Оборотень рванулся из державших его рук крестьянина, не ожидавшего сопротивления, и сумел выдернуть руку и встать. Он отступил на шаг назад, загнанно дыша и глядя на своих безжалостных мучителей: - Я невиновен! – Ему казалось, он кричал, а на деле вырывался лишь сиплый шёпот – голос сел от холода и страха. – Я не убивал. - Ну, конечно! И мы все верим тебе! Волк посмотрел на говорящего: это был недавно державший его - рослый крепкий парень в одежде кузнеца. Лицо молодого мужчины было искажено злобой, голос дрожал от едва сдерживаемой ярости: - Летом убили мою сестру! Наши родители умерли, я вырастил её, а ты убил. - Но я не убивал. - И снова вместо крика лишь хриплый шёпот. – Я не убивал! Оборотень смотрел человеку в глаза и повторял " Не я, не я", словно надеялся своей мольбой убедить безжалостного палача, но тот вновь схватил его за руку, заломил её за спину и уткнул волка лицом в снег: - Конечно, не ты! Убедил! Ты правда, думаешь, кому-то нужно твоё признание? Кузнец поднял его на ноги одним рывком, снова толкнул к пню и заставил стать на колени: - Ты почувствуешь на своей шкуре, какую боль испытала моя сестра перед смертью! Снова в волосы вцепились сильные грубые пальцы, а руку оборотня прижали к "гильотине". На холодной стали занесённого топора заиграло зимнее солнце. Волк рванулся, движимый отчаянием, в безнадёжной попытке освободиться, но его лишь сжали сильнее. И поняв: пощады не будет, оборотень закрыл глаза. *** Но ни удара, ни вспышки боли не последовало: раздался топот копыт и окрик: - Что здесь происходит?