Доспехи и розы

Бессмертник Кощеев быстро шел по темным коридорам Тибидохса, позвякивая золочеными доспехами от Пако Гробанно и предвкушая исполнение заветной мечты. -Медузия... - страстно шептал он, вспоминая каждую черточку рыжеволосого чуда. Раньше им вечно что-то мешало - сначала горизонт любви заслонял этот надутый Сарданапал, вообразивший себя великим магом. Интересно, что Медузия в нем нашла? Так или иначе, их роман длился пятьсот с лишним лет, потом страсти утихли, а любовь постепенно сменилась привязанностью (чему Кощеев отчаянно завидовал - его шашни с Василисами обычно заканчивались грандиозным скандалом). Вот тут Бессмертник, признаться, притормозил. Ему бы приехать да побороться за девичье сердце… но нет, он был занят. Вместо того, чтобы окучивать Меди, чиновник из Магщества занимался укрощением Варвары-Красы Длинной Косы. Легендарная некромагиня обладала суровым нравом и покорилась не сразу. Потом была Василиса Премудрая, Василиса Прекрасная… в общем, Бессмертник не вспоминал о Медузии лет этак шестьсот. Потом, разумеется, вспомнил – но поздно. Горгонова начала встречаться с Финистом Ясным Соколом, ей стало не до Кощеева. Сначала тот злился – потом предпочел потерпеть. И точно – вскоре Медузия заскучала, Финист влюбился в другую, и их отношения плавно сошли на нет. Но только Бессмертник решил приударить за своенравной преподавательницей, как в Тибидохсе нарисовался Глеб. Меди втрескалась в него по уши, Бейбарсов ответил взаимностью… а Черноморов смотрел на это сквозь пальцы. Еще бы, старик уже не рассчитывал на ее сердце…в отличие от Кощеева. Тот понял, что может навеки лишиться любимой, и начал действовать. Зомбировать Поклепа оказалось проще простого. Даже Сарданапал ничего не понял – похоже, академик решил, что завуч пошел на предательство исключительно из-за природной вредности. Меди судили и выслали из Тибидохса, а Глеба… отправили на задание. С которых, как правило, не возвращались. Сначала Кощеев не планировал портить статистику… вот только один бородатый упырь недвусмысленно намекнул, что если с мальчишкой что-то случится, то Магществу в целом и Бессмертнику в частности он вообще не завидует. Чиновник не считал себя трусом, однако подумал, что лучше не рисковать. Бейбарсов вернулся с задания целым и невредимым, он рвался уехать к Медузии… но не уехал. В конце концов, жизнь в таежной глуши, в маленьком доме с печным отоплением, не входила в его грандиозные планы. По окончании Тибидохса некромаг, говорят, поселился в Москве… и с Меди он больше не виделся. Не навещал ее и Кощеев – сломленная женщина с израненным сердцем уже не волновала его. Впрочем, порою он чувствовал какую-то… жалость, особенно тогда, на суде. Ему хотелось подойти к Меди, обнять и утешить… но это быстро прошло. Правда, однажды, в каком-то странном порыве нахлынувшей грусти, Бессмертник-таки подписал прошение о помиловании. Правда, потом он долго орал, топал ногами и носил листок на анализ, но было поздно – Медузия Зевсовна была помилована, она вернулась в Тибидохс и вновь стала преподавателем. В чернилах, кстати, не нашли ни следа крокодиловых слез, и Бессмертник списал неожиданный приступ милосердия на усталость (откуда ему было знать, что бумага была пропитала выжимкой цветов папоротника, смешанной с желчью раскаявшегося людоеда?). Но все это было давно. Сегодня Бессмертник прилетел на Буян, намереваясь лично завербовать молодого и перспективного профессора Клоппа (Сарданапалу, конечно, он сообщил о « проверке» - впрочем, это едва ли того обмануло). «Проверка» была внезапной, и на балконе его никто не встречал (хотя Гардарика, разумеется, все засекла), но, приближаясь к кабинету академика, он неожиданно столкнулся с Медузией. Горгонова сухо кивнула и прошла мимо, даже не взглянув в его сторону, и в заплесневевшем сердце чиновника проснулись давно забытые чувства. Он чуть было не позабыл про Клоппа и с трудом дождался вечера. И вот теперь он почти бежал, сжимая костлявой рукой огромный букет надерганных в Тибидохском парке роз (а зачем тратить деньги, если можно взять где бесплатно), и отчаянно петлял, пытаясь найти комнату Меди. Конечно, Бессмертник хорошо знал, где она расположена; но часом раньше ему пришлось свернуть в узенький, тесный коридор, ведущий куда-то под землю - и все для того, чтобы не попасться на глаза сидящему в засаде Поклепу. Тибидохский завуч до сих пор не забыл ту давнюю историю с Глебом – мало того, что теперь он обвешивался амулетами против зомбирования как новогодняя елка, да и при виде Кощеева его тут же перекашивало. Конечно, в драку бы он не полез, но Сарданапалу настучал однозначно. Так что теперь Бессмертнику оставалось лишь сжимать розы стальной перчаткой и наматывать километры в катакомбах под Тибидохсом. Спустя четыре часа он понял, что выдыхается, и начал обдумывать мысль, как бы позвать на помощь, не теряя достоинства. Но тут ему повезло. Впереди, в темноте, не особо удачно разгоняемой зачарованными факелами, мелькнуло огненно-рыжее пятнышко. «Ах! Меди!..»-подумал Кощеев. Он ускорил шаг, потом перешел на бег, в любовном запале проскочил нужное ответвление коридора, но вскоре понял свою ошибку и вернулся назад. Как раз вовремя - доцент Горгонова выпускала какие-то блеклые, еле-еле светящиеся искры, атакуя небольшую (размером со среднестатистического болотного хмыря) страхолюдную тварь, отдаленно напоминающую не то крысу, не то козу. Тварь металась и уворачивалась, но искры не гасли, а растягивались до тонких нитей, загоняя тварь в угол и сплетая вокруг нее полупрозрачные тенета. Впрочем, несмотря на все ухищрения доцента Горгоновой, в сети оставалась приличная дыра, и крысокоза то и дело порывалась сбежать. - Помочь?- крикнул Бессмертник и, не дожидаясь ответа, выбросил искру. Алая точка нарушила хрупкое равновесие недоделанной клетки - тварь издала торжествующий вопль, метнулась в угол, странным образом сжалась, втянулась в неприметную трещину и сгинула. Медузия встряхнула тонкой рукой, погасив уже ненужную сеть, и повернулась к Кощееву: -Помогли. Вот только кому?.. – ее медно-рыжие волосы зашипели,- И как же вы здесь оказались? - Я заблудился, - Бессмертник протянул ей цветы,- Это вам. Медузия холодно прищурилась: -Ну надо же, розы... с корнями... - насмешливо протянула она,- Давайте сюда. Доцент Горгонова резко выдернула измочаленный букет из стальных перчаток чиновника и, прошептав формулу адресной телепортации, подбросила его вверх. Цветы исчезли с негромким хлопком. - Надеюсь, Поклепу удастся посадить их обратно… - ее прекрасные темные глаза обратились к лицу Кощеева,- Идите за мной. Я вас выведу. Она стремительно развернулась и уверенно зашагала вперед. Кощеев открыл было рот... но подумал, что признаться в любви можно и позже, главное – добраться до жилой части Тибидохса. Как оказалось, Меди прекрасно ориентировалась во всех этих катакомбах. Она уверенно сворачивала в неприметные боковые ответвления и вскоре оказалась на небольшой площадке. Бессмертник, почтенно семенящий в отдалении, невольно поморщился - вверх уходила длинная лестница, вдалеке звучал гул голосов, мелькали какие-то яркие отблески. Та же лестница продолжалась вниз, теряясь во мраке, иногда ее перекрывали полупрозрачные полотнища – магическая защита. Кощеев прислушался и смог ощутить тихий писк - внизу, под Тибидохсом, копошились полчища нежити. -Вам наверх. Я пошла, - доцент Гогонова решительно развернулась и зашагала вниз. -Медузия! Стойте! -Вы что-то хотели?- ее голос был ледяным. -Хо-хотел. Проводите меня наверх. Я хочу обсудить... - легкий огонек интереса в ее глазах потух, не успев разгореться, - Судьбу Тибидохса!- отчаянно крикнул Бессмертник.-Сарданапал... Губы Медузии сжались в тонкую нитку. Она вскочила на ступеньку и прошипела: - Ах да, вы хотите шпионить за ним… Сперва Клопп… потом я… Перебьетесь! - Постойте, вы неправильно поняли! - Кощеев выставил руки, как будто мог защититься от гнева полубогини. Меди... она была прекрасна. Ее темные, с золотистой искрой глаза сверкали, в медно-рыжих волосах шипели змеи. «Огонь» - подумал Кощеев, - «Неукротимый, стремительный и прекрасный». - Я просто хотел спросить... Сарданапал Черноморов... вы все еще его любите? Медузия вздрогнула... а потом прикрыла глаза. -Да, люблю. Он мой друг. - Но как же!- вскричал Кощеев,- Должно быть что-то одно - или дружба, или любовь. Меди холодно взглянула на него. Ее волосы вновь зашипели. - И вы еще смеете утверждать... когда не знаете ни того, ни другого,- теперь в ее голосе не было ярости. Немного льда… и усталость. Кощеев принял это за слабость и решительно перешел в наступление. - Прости...те, Медузия Зевсовна, я не хотел вас обидеть,. Но только послушайте! - он ударил стальной перчаткой в блестящий нагрудник, и тот загудел как медный котел, - Как! Бьется! Мое! Сердце! - и, не дожидаясь какой-то реакции, страстно продолжил, - Оно бьется по вам, Медузия! Я люблю вас! - доцент Горгонова отшатнулась. Ее глаза удивленно расширились. Загремев доспехами, Бессмертник рухнул на колени: - О нет! Не «вы», не «Медузия». Я люблю тебя, Меди! Он протянул руки и схватил ее за одежду. Медузия раздраженно вырвала край темной накидки... и, похоже, заколебалась. - Бессмертник... я не знаю, что и сказать,- ее голос звучал непривычно мягко,- Пойдемте... не будем стоять на месте... Она решительно зашагала вверх. Кощееву удалось догнать ее только на следующей площадке. - Так вы любите меня или нет? Скажите «да!», и мы сольемся в поцелуе страсти... -Простите, Бессмертник, но я едва ли смогу... - на ее щеках вспыхнули алые пятна. -...а, может, и не только в поцелуе...- коварно добавил соблазнитель в доспехах. Он резко подался вперед и чмокнул Медузию в губы. Она не сопротивлялась, просто подняла глаза к потолку. Бессмертник попятился, он понял, что перешел все границы - сейчас разъяренная фурия приложит его каким-нибудь заклинанием. Вообще-то Кощеев обладал колоссальной магической мощью – вот только не все в этом мире решается грубой силой… Сейчас Горгонова вскинет руку с кольцом… Но Меди... плавно скользнула вперед и шепнула: -А, в принципе, почему бы и нет? – и тихо прильнула к нему, обняла, прикоснулась губами. Кощеев вздрогнул от страсти и жадно ответил на поцелуй. Сперва ее губы казались твердыми и холодными, но потом отогрелись. - А ты целуешься лучше, чем мой учитель,- негромко сказала Горгонова. - Кто? - Черноморов. Бессмертник зарделся. - А знаешь, я ведь не только прекрасно целуюсь, но и... Медузия засмеялась и снова коснулась его губами. Кощеев ощутил безграничное счастье. Оно плескалось, как море, и билось волнами о твердую сталь позолоченного нагрудника. Суровая преподавательница наконец-то принадлежала ему – душою и телом. Ему, а не этому академику, Бейбарсову или Финисту. Победа была у него в руках, бессменному главе Магщества оставалось поставить последнюю точку. - Пойдем,- простонал он в перерыве между двумя поцелуями, – Пойдем в твою комнату и я покажу… P.S. Академик Сарданапал, торопливо спускающийся по лестнице, дошел до площадки и удивленно покосился на «ревизора» из Магщества, увлеченно целующего статую Древнира. - Кхм, извините... Бессмертник оторвался от статуи и прошипел не то «Завидуйте молча», не то «Валите отсюда». - Ну... ладно... Глава Тибидохса рассеянно пожал плечами и продолжил свой путь. Через пару минут он услышал подозрительный треск и грохот, вверху замелькали алые всполохи, запахло гарью. Черноморов задумался, что же могло приключиться с незваным гостем и, перебирая возможные варианты (от нападения хмырей до стычки с Поклепом), неторопливо двинулся наверх. Действительность оказалась куда интересней. Кощеев выпускал ярко-красные искры, и, источая любезности, старательно выпиливал статую Древнира из пола. Статуя слушала комплименты и млела. На каменном лбу ехидно мерцала руна. Сарданапал тихо хмыкнул и выпустил искру. Руна тут же погасла. Академик запахнулся в плащ, на всякий случай прочитал заклинание невидимости и поспешил вниз. Нецензурный вопль Кощеева был слышен даже на Жилом этаже...