The world and I love you

23 – [Пак Чанёль] – Шестое мая 2010 “С днем рождения!” Он был последним, кто присоединился к нашей команде. Жизнь новичка-трейни нисколько не превосходила жизнь новичков, едва вышедших на сцену. В то время все мы были почти незнакомы, однако среди нас существовало понятие взаимопомощи-тем-с-кем-возможно-предстоит-дебютировать. В день рождения Бэкхена в голове у Лухана созрел план, по которому мы весь день должны были изображать безразличие, а к вечеру, собравшись в тренировочном зале, мы погасили свет и О Сехун торжественно вынес торт. Пламя крохотных свечек освещало улыбку Бэкхена и его искрившиеся глаза. “С днем рождения!” Шестого мая того года мы окружили его, и веселые возгласы поглотили нашу живую, но хрупкую молодость. 2012 “Пусть я буду его подарком “ Первая вечеринка после дебюта. У сцены толпа фанатов, держащих подарки и баннеры, а на ней – О Сехун, с потрохами выдавший тот факт, что я не приготовил Бэкхену никакого подарка. Он мог лишь стоять в сторонке и неловко улыбаться под шквалом осуждающих выкриков. Тогда я подошел к нему и заключил его в крепкие объятья, словно мы были очень близки. В тот момент Бэкхен застыл, боясь шевельнуться. — Тогда пусть я буду твоим подарком, — предложил я. Шестого мая 2012 под оживленные крики фанатов с широкой улыбкой на лицах мы сумели провести весь мир. 2013 Пожалуй, если бы кто-то спросил о его дне рождения, то я, вероятно, с трудом бы вспомнил. Может, шестого мая? Наверное. Но когда этот день наступил, мой мозг облажался связать его с днем рождения. Чем можно измерить течение времени? Время – это горящие и гаснущие цифры на экране телефона. Это горящий и гаснущий свет в комнате на двоих. Это бездумная смена страниц календаря. Но те важные, обведенные в кружок даты поверх страниц никогда не касаются тебя. Шестого мая этого года он сидит передо мной, медленно попивая горячую воду, а я слушаю голос Лухана на другом конце провода. «Я подумал, что вечером он будет дома, так что мы с Сехуном купили торт, чтобы поздравить его перед отъездом». «У нас ведь самолет вечером, а потом концерт за границей». «Тогда передай ему поздравления от меня». «Хорошо, что ты с ним, Кенсу вчера уехал на запись в Пусан, и я боялся, что Бэкхен останется один. Вы с ним отмечаете?». «Ты же не забыл, что у него день рождения, да, болван?» «Без нашей вечеринки ты бы даже не вспомнил». Я долго рассеянно пялился в одну точку, пока не решил наконец прервать болтовню Лухана: — Ладно… Я понял, — и повесил трубку. Таким образом… сегодня его день рождения. Почему мне это и в голову не пришло? — Эй, сегодня что, твой день рождения?! — Э… Ну, да. — Твою… Тупица, какого ты ничего не сказал?! Срываться на нем, похоже, вошло в привычку, пусть даже все это только моя вина. Он лишь беспомощно смотрел на меня, будучи застигнутым врасплох. — Но я… Как бы я мог сказать об этом… Ох, извини. Я вспомнил, как пригласил его в театр. Когда я выбрал этот день, он мгновенно изменился в лице. …Он ведь не мог решить, что я намеренно предложил этот день, чтобы отметить его день рождения вместе с ним? В этот момент я расстроился и безнадежно сдался, честно признавшись: — Я не приготовил никакого подарка. — Ты не обязан был. — Кто-нибудь тебя уже поздравлял? — Слышал, мои фанаты собирались отметить, — он словно обрадовался, вспомнив об этом, однако, столкнувшись с моим подавленным видом, он тут же стер улыбку с лица. — Ты… случайно… — он пытался осторожно подбирать слова, — Ты недоволен из-за моего дня рождения? Кажется, так и есть. — Тогда давай не будем об этом, — он попытался сменить тему. – Так сегодня ты… — Давай об этом. — А? Я снова взялся за палочки и набрал немного лапши из своей тарелки. — Давай притворимся, что это лапша долголетия*, — я протянул палочки с лапшой к его рту, — я знаю, что тебе нельзя есть так поздно, но просто сделай это в честь праздника. Эй, не зависай, скорее. Он спешно придвинулся и втянул лапшу губами. Точно маленький зверек. — Отлично. Теперь будешь жить долго! — я подергал его за щеки. Он вздрогнул от неожиданности, и его лицо слегка покраснело. — Спасибо, — прошептал он, опустив взгляд. Его смущение вдруг показалось мне… милым. — Я… дарю тебе одно желание. — Желание? — Да. В качестве подарка, — я кивнул, — я исполню одно твое желание. Его глаза округлились. — Любое желание? — То, что мне под силу. Он погрузился в раздумья. — I’m Genie for you boy~ — все еще сидя с серьезным лицом, я тихо пробубнил эту мелодию. Он рассмеялся. — Решай скорее. — Я думаю, — он почесал голову, — правда сделаешь что угодно? — Именно. — Тогда, — он прикусил губу, обдумывая слова, — у нас должно быть и второе свидание. Всего-то? Я взглянул на него с подозрением. Он по-прежнему осторожничал: — Нельзя? Я кивнул. — Когда? – спросил я. — А время тоже решаю я? — Что еще за вопрос. — Тогда… — он задумался, — через месяц. — А?! — Что? Так нельзя? — Можно… Тогда через месяц, — такой странный, — шестого июня? — Что? А, да, — он кивнул, пытаясь сдержать улыбку. Теперь доволен? Наше первое, подпорченное мною свидание. Пусть и так, он ведь все равно надеется на следующее? — Давай снова сходим в театр. В этот раз я… не смог досмотреть, — предложил я. Не смог досмотреть его вместе с тобой. — Хорошо, — кивнул он, — но я не знаю, что будут показывать через месяц. — Что угодно сойдет. Он снова кивнул и улыбнулся. — Кстати, чем там все закончилось? – поинтересовался я. — Что? — La Vie En Rose. Чем закончилось? — Ну, в конце…главная героиня стала известной певицей, — он задумался, — хотя в душе у нее все было не так гладко: ее любимый человек умер, а после она сама умерла от болезни. — Это сокращение как-то слишком… — Но таков сюжет. — Хорошо, что я не досмотрел. — …Ага. Я уже был вполне доволен. Он лежал на кровати и, улыбаясь, смотрел на меня. Ты еще помнишь La Vie En Rose? Я пересказывал тебе концовку. Даже такая сложная жизнь тоже может быть названа розовой. Поэтому я вполне доволен. Иметь возможность просто любить друг друга уже достаточно. Бён Бэкхён… ты такой дурак. Он смотрел на меня, затем вдруг растерялся. Он протянул руку и успокаивающе провел по щеке. Не плачь. Эй, улыбнись. Мы вернулись в общежитие уже в начале двенадцатого. На столе в гостиной стоял оставленный Луханом и Сехуном торт. Бэкхен подошел, поднял лежащую рядом открытку и принялся внимательно читать. Я также решил посмотреть. Оказывается, эти мудаки умудрились заранее все подготовить и написать поздравления, и даже уехавший вчера Кенсу тоже успел подписаться. Почему они не позвали меня? Он отложил открытку; от улыбки на его лице во мне поселилось странное чувство. Похоже, я не единственный, кто может делать тебя счастливым. К тому же, у них это выходит намного лучше. От этой мысли ко мне вернулась беспомощность и досада. — Давай есть торт, — улыбаясь, предложил Бэкхен. — Куда еще есть? Не тебе ли нельзя есть так поздно, — мой тон сложно было назвать добрым. Он не мог понять, почему я внезапно помрачнел. — Но от одного кусочка вреда не будет… Я уловил настроение его вопроса; опущенные уголки глаз придавали его лицу такой невинный вид. — Тогда ешь, — я погрузил палец в крем, вытянул руку и мазнул его по лицу – он не успел отскочить. Молочно-белый крем остался у него на щеке. От его вида я не смог сдержать смех и снова окунул палец, собираясь проделать то же самое еще раз. — Эй, не вздумай!.. – в этот раз он успел улизнуть, но я и не думал его отпускать, начав гоняться за ним по всей комнате. Он уклонялся от моих выпадов, также набрав крема и собираясь напасть на меня в ответ. Мы гонялись так друг за другом какое-то время, пока Бэкхен не оказался прижатым к стене. — Еще хочешь сбежать, а? – крем с моих рук уже весь оказался у него на лице, покрыв левую щеку и правую часть подбородка. Он смеялся и попытался испачкать меня, когда я перехватил его запястья и так же прижал их. Мы часто дышали от беготни, а наше близкое положение делало ситуацию немного неловкой. Кончиком носа я почти касался его волос. Я смотрел на подрагивающие ресницы вблизи. И тихонько прошептал: — А знаешь, Бэкхен… Почему мое сердце забилось так быстро. — Мелкий, ты очень красивый. Он поднял на меня глаза, растерявшись. Ты понимаешь, что я сказал? Я сказал, что ты очень красивый. Неторопливо, я поднес его испачканный кремом палец к своим губам. Он вмиг запаниковал, неосознанно пытаясь убрать руку, но я крепко держал ее. Словно пробуя его на вкус, я погрузил его палец в свой рот и слизал все кремовые остатки. На вкус как ваниль. Решил я. Затем я отпустил его палец, медленно придвинулся ближе и прошептал ему на ухо членораздельно слово за словом: — Я. Хочу. Тебя. Съесть. Кто угодно услышал бы поддразнивание в этих словах. Он не шелохнулся, лишь опустил взгляд и не смотрел на меня. Я придвинулся еще ближе и медленно начал сцеловывать крем со щеки. Мазнув по его губам своими, я перешел на линию челюсти, кончиком языка собирая все белое. Он едва вздрогнул и тут же закрыл глаза. — Ты еще боишься меня? Я нежно коснулся губами его век. — Не надо. Затем кончика носа. — Прямо сейчас, Я приблизился к его губам. — Ты мне очень нравишься. Последние слова заставили его широко распахнуть глаза, в его взгляде читалось неверие. Не дожидаясь ответа, в следующую секунду я уже накрыл его губы своими. Я осторожно притянул его от стены к себе и зарылся пальцами в его мягкие волосы. Я никогда не целовал его так. Его губы теплые и приятные, и я не удержался от того, чтобы несколько раз легонько прикусить их. С прикосновением губ желание разгоралось как пламя; я потянулся к ремню на его штанах, и он инстинктивно попытался меня остановить. — Не двигайся, — пробормотал я в поцелуй. Я продолжил, стянув штаны, скользнув вниз ладонью и обхватив рукой его член. Он простонал в поцелуй. Моя рука медленно ласкала его, постепенно ускоряя движения. Он больше не мог сдерживаться. Разорвав поцелуй, он запрокинул голову назад, задыхаясь от удовольствия, пока я продолжал удовлетворять его. Наконец он кончил, уронив голову мне на плечо и тяжело дыша. Я повернул голову, коснувшись губами его уха и легонько мазнув языком. — Тебе приятно? – прошептал я. — Теперь моя очередь.