The world and I love you

01 - [Бён Бэкхён] - Наказание Пока я существую, ты точно не будешь чувствовать себя счастливым. Ведь так, Пак Чанель? Плотное расписание и запланированные на завтра дела привели к тому, что вечеринка по случаю дня рождения Чанеля завершилась довольно рано. Большинство мемберов отправились в общежитие, в то время как Чанель отпросился у менеджера, чтобы встретиться с другом. Лухан пошел следом. Перед тем, как они ушли, Лухан, таща за собой Чанеля, спросил: – Бэкхен, пойдешь с нами? Краем глаза я заметил, как лицо Чанеля вмиг помрачнело. Я выдавил улыбку. – Нет, я хочу вернуться и отдохнуть. Лухан молча смотрел на меня. В его глазах сверкало что-то вроде укора. Я не глядя махнул рукой на прощание и направился в общежитие. В последнее время я постоянно чувствовал себя измотанным. Не представляю, как этот человек мог отгулять вечеринку и затем еще уйти на всю ночь. Быть может, все потому, что это его день рождения и он давно уже не был таким счастливым. Вернувшись в общежитие, умывшись и почистив зубы, я улегся на кровать. За дверью продолжали трещать голоса Кенсу и Сехуна, но вскоре стихли. Должно быть, они уже легли спать. Внезапно усталость взяла надо мной верх, и я не заметил, как погрузился в сон. Когда я проснулся от шума, на часах было уже три. Кто-то за дверью яростно дергал дверную ручку, но дверь не поддавалась. Несложно догадаться, кто это был. Накинув одежду, я встал с постели и пошел открыть ему. – Хэй. От него жутко разило алкоголем, отчего я нахмурился. – Ты вернулся. – Эй, зачем ты запер дверь? – Она не была заперта, просто ты не мог нормально повернуть ручку, – тихо ответил я. Подождав, пока он, шатаясь, войдет, я беззвучно закрыл дверь квартиры. Зная, что пьяные люди не отличаются благоразумием, я не собирался продолжать спорить. – Бён Бэкхен. – Что? – Ты разве не должен мне поздравление? – он подошел ко мне и схватил за плечо. Я инстинктивно сжался, видя, как во мраке блестят его глаза. – …я уже поздравлял тебя на вечеринке. – Я хочу услышать еще раз. Я уставился на этого странного парня. – Чанель, ты пьян. – Не пори чушь, придурок. Я решил, что сопротивление не приведет ни к чему хорошему. – С днем рождения. Хоть я и сказал то, чего он хотел, я все еще находился в опасном положении. Он влепил мне пощечину. – Ха-ха-ха, так прикольно, – он безумно расхохотался. Я дернулся, но, даже несмотря на жжение в щеке, торопливо потащил его за собой. – Все уже спят. – Ха, Бэкхен, такой ты еще смешнее, – он с силой оттолкнул меня. Я врезался в стену позади, но он мгновенно оказался рядом и прижал меня к ней. – Знаешь, Бэкхен, – его низкий голос звучал как угрожающий рык для моих ушей, – то, как ты притворяешься, будто заботишься обо всех остальных, так забавно. – … – То, как ты поздравлял меня, тоже забавно. Я знаю. Я всё знаю. От его озлобленного вида мое сердце ужасно сжалось. Он все еще не чувствует ни капли радости? Даже в свой день рождения он не может почувствовать себя счастливым? Это всё из-за меня, верно? Всё дело во мне. – Чанель… – я смотрел на него с болью в сердце. Хотя я и знал, что даже пьяным он по-прежнему может взбеситься, я все равно пытался схватить его руки, вжимавшие мои плечи в стену. – Не прикасайся ко мне! – внезапно он оттолкнул мою руку, и это действие будто разозлило его еще больше. Но его слова были полны боли. – Ха… сегодня мой день рождения… – Она должна была отпраздновать его вместе со мной… она должна была быть рядом… – Это всё ты… это из-за тебя… ублюдок. – Но ты все еще смеешь желать мне счастья. Просто… сдохни. Все верно. Я заслуживаю смерти. Человек, который довел того, кого любит, до такого состояния, – Бен Бэкхен, ты действительно заслуживаешь смерти. – Чанель… – кроме твоего имени, я не знаю никаких других слов утешения. Должно быть, ты когда-то обещал ей. Обещал, что вы мило проведете твой день рождения вместе, держась за руки и улыбаясь. Но теперь все эти обещания разрушены. И это моя вина. Это все из-за меня. Есть ли у меня право утешать тебя? – Бен Бэкхен, ты, должно быть, сейчас в восторге. Его рука внезапно схватила меня за волосы, вынуждая поднять голову, чтобы смотреть ему в глаза. – Ты хочешь заполучить меня, ты хочешь, чтобы человек, которого я люблю, меня бросил. Нет, Чанель. Все не так. – Ты хочешь счастья только себе. Чанель… – Ты настолько отчаянный, что хочешь, чтобы я трахнул тебя, не так ли? – В его печальных глазах вдруг загорелись ярость и гнев. Он потянул меня за волосы с еще большей силой, а второй рукой начал стягивать мою пижаму. – Чан… Чанель, нет, не надо, не сегодня, завтра утром мероприятия… нет, Чанель… – я начал умолять его и руками пытаться помешать, чтобы он остановился. – Разве ты не должен сейчас радоваться, Бэкхен? – его движения были грубыми от алкоголя в его организме. Хотя нет, не так. Пак Чанель всегда был грубым со мной, даже когда был совершенно трезвым. Он ненавидит меня. Тот, кого я люблю, ненавидит меня до мозга костей. Будто посчитав это слишком проблемным, он схватил меня и толкнул на кровать, тут же прижав сверху. Кровать издала громкий звук, и я запаниковал, но не осмелился пошевелиться, боясь, что остальные мемберы могут услышать шум. – Лухан… он уже спит? Разве он не… разве он не вернулся только что? – задыхаясь, спросил я. – Не говори о других, – он произнес это прямо над моим ухом, но без даже намека на нежность. – Разве я не единственный, кто тебя волнует? И ты готов на все ради меня? Я не мог больше выговорить ни слова и просто наблюдал за ним в темноте, словно за богом ярости, вот-вот собиравшимся напасть. Наверное, будь ты немного более пьян, ты мог бы представить ее на моем месте, по крайней мере, ты был бы чуть более нежным. Но вместо этого все вот так, вместо этого лишь фиолетовые синяки, что скоро расцветут на моей коже. Пак Чанель ударил меня снова, чтобы я лежал смирно. Пак Чанель сорвал мою футболку в мгновение ока. Пак Чанель смотрел на меня с такой яростью, будто хочет разорвать меня на куски. Пак Чанель резко перевернул меня и грубо толкнулся внутрь. – Ах… – мои ногти впились в ладони, сжатые в кулак. Боль казалась невыносимой. Даже если все вот так, это все еще Пак Чанель, которого я люблю. Он был подобен зверю, атакующему в темноте, его руки крепко сжались на моей талии. Он молча продолжал вколачиваться в мое тело, и я едва не потерял сознание от боли. По лбу катились капли холодного пота, но я не смел издать ни звука, не говоря уже о стонах, похороненных глубоко в горле. Очевидно, что это мое наказание, но даже так я все еще рад ему. Должно быть, я сумасшедший.