***
Темным пятном он несся по белым коридором, надеясь, что сейчас большинство рабочих на каком-нибудь совете, в библиотеке или на задании, в конце-то концов. Прижимая к себе ребенка, он совсем неожиданно почувствовал тепло, совсем немного, будто сам мальчик пытался бороться с такой зловещей силой, как смерть. Гробовщик чуть не пропустил нужную дверь — за это он ненавидел Департамент, все было одинаковым словно клонировали даже мысли. Беспрекословное подчинение — работа жнеца. Легендарный с ноги открыл дверь, но поспешил ее закрыть, чтобы никто ненароком не заметил, что он здесь. — Вильгельм! — позвал жнец бывшего друга. Услышав шуршание, мужчина зашипел раздраженно. — Покажись уже, гад ползучий. Из самого темного угла плавно, словно кошка, вышел темноволосый парень. Если сравнивать этих двоих, даже не скажешь, что они одного возраста. Вильгельм окинул взглядом зеленых глаз, словно не веря в то, что видит: — Кажется, я припоминаю, что твоей последней фразой перед отставкой было «я больше не вернусь сюда»… — он задумчиво потер подбородок. — И как ты держишь свои обещания, друг? Или мне лучше звать тебя Гробовщик? — Я сюда не языком чесать пришел, мне нужна помощь, — грубо ответил Легендарный. Он уже и позабыл, как это, общаться на равных с кем-то. Он больше любил усмехаться, потому что в нижнем мире он знал информацию. Здесь он не был главным, он был пешкой. — Насколько же ты в плачевном состоянии, что пришел в Департамент? Тебя ведь могли заметить, — протянул жнец, покачав головой, — как всегда, поступаешь наобум. Это ребенок? Вильгельм настороженно разглядывал человеческое дитя на руках у Гробовщика. Пришедший лишь пожал плечами, не отрицая очевидного. — Я хочу, чтобы ты сделал его жнецом, — твердо сказал Легендарный. Вильгельм с перекошенным лицом открыл рот, чтобы отказаться от такой благодати для какого-то там человека, но жнец прервал его не начавшуюся речь. — Я прошу тебя, как друга, мне нужен этот ребенок, хоть я пока и не знаю зачем. И, вспомни, что ты обязан мне жизнью. — Сколько можно мне напоминать об этом? — насупился темноволосый, отворачиваясь в сторону. — Я не зря говорил, что приду за оплатой долга. Так что будь добр, помоги мне сейчас. Вильгельм неуверенно посмотрел в сторону двери, но в коридоре было тихо. Он повернулся к Гробовщику, посмотрев на него так мрачно, будто все еще надеялся, что старый жнец передумает. Вздохнув, перекройщик взял на руки мальчика и пошел за навес из темной плотной ткани. — Я могу… — хотел спросить жнец. — Нет, не можешь, — огрызнулся Вильгельм. — Тебе не может быть раскрыта тайна перекройки, ты в отставке. Он вышел из-под навеса и достал из шкафа несколько ножей, разной величины. Легендарный вздохнул и отошел к стене, где стоял стул. Он не сомневался, что кто-нибудь из совета обязательно узнает об этом. Но ему это было не важно. Все было не важно. Гробовщику показалось, что он провел вечность, вслушиваясь в звуки за навесом, пока Вильгельм не вышел, держа в руках мальчика. Тот был без сознания, но ровно, тихо дышал. — Я надеюсь, что больше ты не будешь доставать меня обязательствами, — попросил темноволосый, отдавая жнецу ребенка. Легкой рубашки не было на теле малыша, зато появился красный рубец, размером почти во всю его маленькую грудь. — И что ты мне можешь посоветовать дальше? — спросил Гробовщик. — Советую тебе набраться терпения, ибо совет тебя покарает, — зловеще пообещал Вильгельм, а после уже нормальным голосом продолжил. — Он должен очнуться, максимум через два дня. Его надо будет покормить, сказать имя и так далее. Я не знаю, во сколько лет остановится его рост, потому что он слишком мал для превращения. Гробовщик молча слушал наставления, разглядывая лицо мальчика. Оно не стало бледнее, но и не розовым, как у здорового человека. Словно из мрамора с серым отливом - это лицо маленького жнеца. — Ты должен быть ему, как отец, все-таки он ребенок, — подытожил Вильгельм. — А теперь немедленно убирайся, потому что все превращения отслеживаются. Но темноволосый жнец не стал открывать дверь в коридор, а раскрыл небольшой туннель в стене. — Там дальше будет окно, не разбейся, дорогуша, — пожелал жнец. Гробовщик хмыкнул, и скрылся в проходе. И не важен ему был совет или то, что он практически подставил Вильгельма. У него на руках оставался ребенок. Ребенок, которого он вырвал из лап смерти. Это беспокоило его больше все, ведь смерть не прощает. Она отыгрывается на тебе.Глава 1.
8 мая 2016 г. в 22:29
Тихо. Пусто. Серо.
Мужчина хихикнул, распластавшись на черном гробу. Одиночество сквозило в старой лавке, но жнец уже много столетий не чувствовал его. И можно ли почувствовать, что ты одинок? Хотя, наверное, иногда все же можно понять. Ушедший в отставку Легендарный шинигами владел лавкой, куда приходили люди, чтобы последний раз взглянуть на ушедшего, покинувшего сей бренный мир. Приходили, чтобы сделать из этого праздник. Но Гробовщик точно знал, что это самое лучшее и прощальное торжество, последний взгляд души на мир, когда она могла услышать, что о ней думают. Смерть — она так прекрасна. Да-а, просто восхитительна. Смерть — это последнее дыханье, борьба за жизнь. Все эти хрипы, стоны, вздох и холодное тело, в глазах которого так быстро угасает то, что так ему дорого. Не блестят больше глаза, когда-то смеявшиеся над шуткой друга. Не вырвется больше грустного вздоха из-за неудачи. Медленно, но верно, она, убаюкивая, забирает всех в прекрасное приключение сна.
Сколько смертей он пережил, сколько трупов было перед ним: женщины, дети, беспомощные старики. Гробовщик сполз со своего излюбленного угольно-черного гроба. С самого основания бюро, этот гроб оставался любимым у жнеца, не смотря на то что множество таких же стояло в комнате. В открытые окна ворвался ветер, путая старые темные занавески, на концах в мелкую дырочку, но успешно закрывавшие обитателей бюро от постороннего мира. Мужчина обернулся навстречу прохладе, задумчиво вертя между пальцев косичку пепельных волос.
Похоронное бюро было построено много столетий назад. Им самим, по кусочку, для того чтобы жить, и, конечно же, наблюдать за уходом из мира живых. Все, что тут было, жнец сделал сам. Манекены, черепа, склянки и книги использовались почти ежедневно, будь то просто скука или приятное изучение строения человека, которое он и так знал безупречно. Многие полки, не смотря на ежедневное пребывание хозяина, покрылись слоем пыли, а паутина, собравшаяся в углах, говорила о том, что даже пауки нашли себе здесь убежище. Гробовщик улыбнулся, вспоминая вчерашнего паучка, который захотел отведать фирменного печенья, но как оказалось, он просто упал с ниточки.
Легендарный подошел к столу, сделанному из чёрного дерева, и стал рассматривать журнал посещений, облокотившись на край того же стола. Тот скрипнул в тишине. Старый, как и все в бюро, он пока что отлично держался и справлялся со своей работой. Мужчина перелистнул страницу и пробежал пальцами по строчкам. Множество перечеркнутых имен, пустые строки и вот оно, одно, еще не тронутое, написанное свежими чернилами. Зелёные глаза лукаво блеснули в темноте:
— К нам скоро прибудет новый гость, — улыбнувшись, жнец погладил пальцами шершавый череп, стоявший рядом. — Мы примем его достойно, верно?
В тишине раздался громкий звон от колокольчика над дверью, который оповещал о приходе посетителей. В уютной тишине этот звук казался чем-то отвратительным: демоном, нарушающим запрет. Дверь бюро открылась, пуская по полу полутемного помещения прямоугольник света. На пороге показались мужчина с женщиной. Гробовщик пригляделся, насколько позволяло плохое зрение жнеца. Пекарь и швея. Впрочем, пекарня явно не славилась успехом — малый доход был из-за новых открытых магазинов выпечки. У таких пекарей покупали только такие же крестьяне за одну монету. Бедные, даже его фартук был в заплатках и швах. Жена тоже не отличалась удачей — богатые девушки предпочитали ходить к другим швеям, у которых выбора в тканях больше, и блестит все. Женщины, они же, как вороны.
Только приблизившись медленными шагами, он увидел довольно маленького мальчика на руках у пекаря. Гробовщик точно помнил из записей, что умершему было лет шесть, но даже для своего возраста он были слишком худым и не слаженным. Жнец подошел еще ближе, улыбка тронула уголки его губ — он видел, как грустили эти люди, скорбели по любимому сыну. Мгновенно мужчина оказался за спинами гостей, приобняв их за плечи, но из-за темного балахона это получилось довольно угрожающе:
— Я ждал вас. Разве он не прекрасен? Такой бледный, словно благородной крови! — благоговейно прошептал жнец, дотрагиваясь длинным ногтем до щеки мальчишки.
Родители чада с ужасом отпрянули, не ожидая такого поведения от человека, содержащего похоронное бюро. Но Легендарный жнец привык к такой реакции. Глупые людишки, а ведь иногда они могли дарить ему такой прекрасный смех. Их выходки бывают настолько неправильны и комичны, что он просто не мог сдержать смех. Да, наблюдать за людьми стало его любимым занятием. Жнец снова посмотрел на посетителей. Сейчас пекарь прижал к себе тело ребенка, словно оберегая от странного человека в цилиндре. Хитро улыбнувшись, Гробовщик прошел обратно в глубину бюро, шагая мимо рядов уже подготовленных гробов, подыскивая нужный. Возможно, этот.… Нет. А вот этот должен подойти. Постучав ноготками по крышке бурого гроба, жнец удостоверился в том, что он пуст, и откинул крышку. Та с грохотом упала на пол, подняв облачко пыли.
— Что вы, что вы. Проходите, можете положить его сюда. Это отличный гроб, я просто уверен, что ему там понравится! — довольно сказал жнец, разводя руками.
Посетители, решившись, подошли к подобранному к гробу, и отец мальчика осторожно положил его внутрь, на мгновение остановив взгляд на лице сына. Мужчина отошёл, беря свою жену под руку. Та явно хотела что-то сказать, но слезы покатились у нее по щекам, и она стала беспокойно искать свой платок.
Гробовщик уже стоял у стены, неподалеку от гроба. Интересно, умер мальчишка спокойно или страдал какое-то время? Хотя это было знать не обязательно, но так и быть, если ему будет нечем заняться, можно будет прочитать историю мальчишки. Легендарный только надеялся, что сын этих людей был мёртв, а не при смерти, ведь тогда придётся поработать косой, что он крайне не любил делать. Все-таки косу ему разрешили оставить не для этого. Нехорошее предчувствие осталось где-то в районе груди, словно тяжелый комок.
Он хлопнул в ладоши, отчего пара вздрогнула, посмотрев на мужчину в странном балахоне. Тот лишь подошел ближе, постукивая пальцами по крышке закрытых гробов, расставленных в ряд. Он знал, что эти бедные люди пытаются что-то сказать, и, улыбнувшись, решил начать первым. Чего время тянуть?
— Какую же церемонию вы хотите провести? Ведь смерть — последний подарок для человека.
— Мы.… У нас нет денег, сэр. Мы не можем провести церемонию. Мы хотели бы узнать, сколько будет стоить просто закопать нашего мальчика, — со слезами на глазах ответила женщина, держа своего мужа за руку.
Гробовщик прошел мимо них, беззвучно смеясь над глупостью людей. Денег не бывает много или мало. Все зависит от них же. Взяв излюбленное печенье, в форме косточки, он надкусил его и из-под челки посмотрел на крестьян. Возможно, стоило бы им помочь? Или же нет? Раздумывая, он ответил:
— А что будет, если я соглашусь? — дожевывая печенье, жнец посмотрел на мальчишку. Закапывание человека — дело обычное для Гробовщика. Что ему стоит закопать еще один гроб? Подобрать место, где бы понравилось маленькому мальчишке…
— Мы обязательно оплатим вам и будем очень признательны за вашу помощь, сэр, — сказал пекарь, склонив голову в благодарности.
— Ой, да, конечно, я согласен. Вы можете идти, я уверен, что ваш сын был очень хорошим мальчиком! — с улыбкой проговорил жнец, резко переменившись в настроении. Размахивая руками, которых практически не было видно из-за длинных рукавов балахона, он вывел крестьян, которые от шока, практически, не сопротивлялись, к выходу и хихикнул. — Можете спать спокойно, я подыщу хорошее местечко для вашего сынишки. Не волнуйтесь, идите же!
Вручив им напоследок целый горшочек печенья в форме костей, Гробовщик закрыл дверь, второй раз за день слыша звон противного колокольчика. Рассмеявшись, он сменил наполовину выцветшую карточку на двери стороной с надписью «закрыто» и подошел к гробу с мальчиком. По обычаю облокотившись на край, он наклонился к лицу ребенка.
— Да ты у нас красавец, — протянул Легендарный, присмотревшись.
Своим хрупким телосложением он почему-то напомнил жнецу юного графа Фантомхайва, хоть и одет был в обычное тряпье. Такой же ребенок, которого людям хочется либо защитить, либо погубить. Но, в отличие от этого ребенка, у графа выражение лица выглядит так расслабленно только во время сна. В остальное время вид у него мрачный, надменный, но это лишь маска, скрывающая грусть и одиночество. Из поколения в поколения Фантомхайвы умели скрывать свои настоящие чувства, и Сиэль не был исключением.
Но у мальчишки-крестьянина было спокойное лицо, уголки губ приподняты, будто вот в этот момент он бы мог открыть глаза и улыбнуться жнецу. Мужчина не раз поражался детской наивности, которой обладал и граф. От этого игра становилась интереснее во много раз. Гробовщик давно не видел умерших детей, за последние два года точно. Но вот один перед ним. Темно-русые волосы оттеняют бледное лицо, тонкие губы, еле заметные веснушки, словно растворившиеся за пару часов. Пушистые, длинные ресницы мальчика подрагивали от ветра, сквозившего по бюро. Гробовщик прищурился, наклоняясь поближе. Он странно взглянул на мальчонку, даже подозрительно. Показалось или он действительно вздрогнул?
«Ай, не к добру все это», — подумал Легендарный. Откинув волосы со лба ребенка, жнец приподнял верхнее веко, чтобы посмотреть на зрачок, но тут мальчик тяжело втянул в себя воздух, открыв большие карие глаза. Гробовщик машинально отодвинулся, но ребенок не сдвинулся с места. Он не мог подняться, только пытался вдохнуть в свои легкие немножко воздуха, чем делал хуже. У него не получилось вдохнуть, и тогда мальчик начал кашлять, протягивая тонкие ручонки к горлу. На ладошках появились красные пятнышки крови, жнец поморщился и достал из кармана бумагу. Диагноз «Опухоль легкого» прояснила его мысли. Но он не мог понять, почему его принесли сюда, если мальчонка еще жив? Зачем? Живьем его что ли закапывать?
Закатив глаза, Гробовщик завел руку под широкий балахон и, нащупав что-то, улыбнулся. С настоящим обожанием он извлек на свет свою косу, сияющую даже при полумраке комнаты, и провел по рукояти подушечками пальцев.
— Моя ты дорогая, — прошептал жнец.
Поудобнее взяв в руки родную косу, мужчина отошел на шаг от гроба, выбирая нужную траекторию. Не раздумывая, он поднял руки и тут же опустил, вслушиваясь в приятный для уха свист от лезвия, рассекающего воздух… от лезвия, которое остановилось в паре сантиметрах от груди мальчика. Рука его нерешительно дрогнула, зацепив пуговицу на рубашке. Но с неприятным осадком в груди Гробовщик убрал косу от груди ребенка.
Крестьянин смотрел с самым настоящим животным страхом и, казалось, что из темных, словно ямы, глаз сейчас градом польются слёзы. Он перестал кашлять, затихнув, но продолжал открывать рот, точно рыба. Взглянув на такого страшного мужчину, которого он даже не знал, мальчик закрыл глаза. Жнец удивлённо посмотрел на ребенка. Почему он не может убить просто мальчишку?
Словно что-то мешает ему опустить косу. Но ведь ребёнок даже не будет сопротивляться, ведь это должно принести ему покой. Легендарный уже видел эти черные нити вокруг него — нити смерти. Они обвивались вокруг тела ребенка, словно хотели создать кокон. Кокон темноты, воспоминаний. А потом они высасывают все до последней капли: чувства, эмоции. Ты отдаешься смерти, позабыв о страхе. Она ждала этого мальчишку, ждала, зная, что он будет ее.
Стиснув серебряную рукоять, Гробовщик посмотрел на мальчика, вокруг которого были щупальца тьмы, и только он знал, что может сделать это быстрее. Но почему-то не мог. Словно что-то отталкивало его, стучало в висках.
«Он нужен, нужен тебе. Спаси его!»
И это было странно. Даже не то, что жнец не знал, чем ему мог пригодиться мальчишка, а то, как раньше он хладнокровно убивал. Без разбора. И что происходит сейчас? Что такого в этом ребенке? Чем он лучше тех, кого жнец уже убил?
Опустив голову, Легендарный медленно убрал косу обратно, не смотря на глупого мальчонку. Что же в нем, черт возьми, такого? Словно услышав мысли жнеца, ребенок снова закашлял, сотрясаясь всем своим маленьким телом. Гробовщик, обреченно вздохнул и подхватил обессиленное тело мальчишки. Бегом он выскочил из бюро, и в один прыжок оказался на крыше стоящего рядом дома. Следующий прыжок вознес его высоко вверх. Туда, куда он обещал не возвращаться.