День компьютерщика Валентина

— Удалов! — Дубинин пощелкал пальцами перед лицом застывшего у порога Утконоса. — Тебе чего? — Ничего, — прошептал ударник, когда сознание изволило вернуться, и протянул Дубинину пакетик. — Вот подарок тебе принес, держи. А я пойду. Дела у меня… там, — драммер уклончиво махнул рукой куда-то в сторону. — Какие нахрен дела? — Виталий за руку затащил его в квартиру и закрыл дверь. — Что тут у тебя? Коньяк, шоколадка… Валентинка… — С днем компьютерщика! — смутившись пояснил Максим. — А валентинку продавщица подложила, сказала, что к этому набору подойдет. Что бы она понимала… Виталий в этот момент готов был принять и понять сам подарок, появление ударника в его квартире и даже эту долбанную валентинку. В этот недопраздник ванильные валентинки к любому набору подойдут, даже к гантели и боксерским перчаткам в подарочной упаковке. По крайней мере некоторые особи женского пола так думают. Но причины, по которым Утконос сейчас ведет себя, как школьница, ускользают от понимания. Тем более непонятным стало упоминание дня компьютерщика. Он бы еще к Кипелову с подобным заявлением завалился. — За идею пятерка, — Дубинин еще раз изучил содержимое пакета. — А за исполнение единица с минусом. Макс, что за ясли? Утконос испуганно взглянув на басиста, отшагнул назад. Дверь осталась на том же месте, и она по прежнему заперта. Поняв, что этим вопросом окончательно загнал Удалова в тупик, Виталий решил отложить тему на потом, мало ли что там у Макса в голове сейчас происходит, учитывая этот подарок. Пригласил его в комнату отметить день компьютерщика, если уж Максу он так важен. Можно до упора рассуждать о вреде алкоголя, но лучшего эликсира правды еще никто не изобрел. Если бы все было так просто. Но Макс, заявив, что его прямо сейчас кто-то где-то ждет, попытался сбежать. С минуту крутил замок, поняв, что ничего у него не выйдет, стал дергать дверь. — Ты меня что ли боишься? — Виталий оторвав Максима от двери, легонько толкнул в сторону комнаты. — Что случилось? — Прости меня! Я скотина, сам во всем виноват. Петрович не виноват. — Допустим! Но я хочу подробностей. Ты только не нервничай так. Что там у вас стряслось, чего я не знаю? Дубинин почему-то решил, что Петрович наехал за что-то на Утконоса и тот не нашел ничего лучше, чем завалиться подобным образом к нему домой, извиняться, умолять и просить поговорить с Холстининым. В качестве аргумента купил коньяк с шоколадкой, валентинку, похоже, действительно для комплекта подложили. Хотя подозрительно всё это. Вчера ведь всё спокойно было, доброжелательно. Ничего так сказать не предвещало. Но кто знает, что могло с утра произойти или вчера вечером. Возможно, Холстинин перегнул палку с формулировками, чем и довел Макса до такого состояния. Когда только он таким впечатлительным стал? И что такого надо было сказать, что Удалова трясёт сейчас как перед приемом стоматолога под звук бормашины. — Я не хочу, — возразил тот, увидев, что Виталий открывает коньяк. — Я за рулем. — А я не спрашиваю, Максюша, — Виталий обнял его за плечи и поднес горлышко бутылки к его губам. — За компьютерщика Валентина надо выпить обязательно. А за руль тебе и сейчас не стоит лезть. Не в том ты состоянии. — Подожди, — вырвался Максим. — Виталь, я так не могу. Прости, пойду я. На этот раз открыв дверь с первой попытки, Максим выбежал в коридор. — Странный какой-то. — Виталий мрачно глянул на дверь. Отпив из бутылки, он прошел в комнату, уселся на диван. Только сейчас дошло, что Удалов пьяный в дым. Удивительно, что вообще как-то пришел, точнее приехал. Приехал?! От этой мысли Виталия подбросило. Подбежав к окну, стал искать удаловскую машину. Уехал? Когда успел? Как? Накинув куртку, бежит по лестнице вниз. Осматривается. Взгляд падает на лавочку. Успел. Точнее, можно было и не торопиться. Удалов не нашел ничего лучше, чем поспать. Прямо на лавочке. — Пойдем домой, — Виталий присел рядом. — Там удобнее и теплее. — Не хочу. Мне и здесь нормаль… — Понятно. Значит, не в состоянии. Виталий взвалил перебравшего товарища на плечо и потащил к себе домой. Что там у него стряслось, конечно, очень интересно, но потерпит. — Я не хочу, — бормочет ударник. — Оставь меня. — Не дождешься. Сейчас с белым другом пообщаешься, душик холодный примешь — отпускать начнет. Ты же холодолюбивый у нас. Сам разденешься? — Чего? — Ладно, можно и в одежде душ принимать. За одно и постираешься. — Чего? Когда приводил Манякина в чувства подобным образом, ничего внутри не дрогнуло. Даже жестокость какая-то была. Набухался Манечка в одно лицо без уважительной причины — получай ледяной душ по полной программе. Еще и Холстинин подлил масла в огонь — орал как потерпевший, рвался участвовать в пытках. И вполне бы мог, если бы не начавший колотить посуду Кипелов. Что уж на того нашло, неизвестно, но оставить это без своего внимания Петрович не смог. Манякин же матерился не хуже сапожника, чем еще больше выводил из себя. Но с Максом иначе. Сердце сжимается при виде его беззащитного, мокрого в этой ванне. Он молчит и не сопротивляется этим издевательствам. — Ты как? — Виталий закрыв воду — Холодно, — прошептал Максим. — Кажется, отпускает — Сейчас. Держись за меня. Виталий помог ему подняться на ноги, стал сдирать с него мокрую одежду, попутно обкладывая себя тяжелыми ругательствами. Накинув на него свой халат, удержал под руку. Максим совсем обмяк, дрожит весь и сердце колотится, того гляди вырвется. Что с парнем происходит, Виталий не мог понять при всем желании. Отвел товарища в комнату, принес горячий чай. — Спасибо! — Макс закутался в одеяло. — Сейчас отогреюсь и свалю. — Куда? — Виталий мягко улыбнулся. — Я же не гоню тебя. Жена в командировке, дети в гостях. И тебя я не отпущу сегодня никуда. Для твоего же блага, заметь. За одно объяснишь про день компьютерщика, или в честь чего ты так набрался? — Просто так набрался. Хреново было. Вит, я ведь из-за Петровича тогда ушел… Но он не виноват. Тебе в глаза смотреть не мог и себя ненавидел. Сейчас ненавижу. — Понятно, — Виталий взял его за руку. — Вовка мне все рассказал тогда. Я без претензий. Да и когда это было… И ты не думай об этом. Ложись, и не говори ничего, береги горло. — Я же не вокалист. — Возразил Максим. — Тише. Ты нам здоровый нужен, не бережешь себя совсем. Подожди. Виталий вышел из комнаты. Нахлынули воспоминания. Тогда Холстинин по пьяни рассказал всё. И как рассказал… Было обидно. С Холстом неделю не разговаривал, про Удалова вообще ничего слышать не желал. Сам даже бухал неделю по этому поводу. Потом отпустило. Протрезвел и понял, что на фоне Манякина, Макс — невинный ребенок. Холст с репетиций дворами убегал. Каждый раз — разными. Когда бегать задолбался, приехал домой посреди ночи, извинялся за базар и за историю с Максимом и так по мелочи. Не каждый день увидишь кающегося по полной программе руководятела. Конечно, простил. Обоих. Но сейчас накрыло. Даже выпить захотелось. Где там его коньяк? — За компьютерщика Валентина! — прошептал он, отправив в себя полбутылки. Закуска? Только продукты переводить. Вернувшись в спальню, обнаружил, что Максим уже спит. Ушел спать на диван.

***

С кухни потянуло чем-то вкусным. Представляя, что такое вкусное может готовить Виталий, Максим улыбнулся. Желудок тут же напомнил о своем существовании. Не вытерпев, Утконос отправился на разведку. Застыл в дверях. — Проходи — не стесняйся, — пригласила женщина. — Это бревно бесчувственное, вечно бухающее ведь накормить даже не догадается. Нажрался еще вчера. — Он не… — Не защищай его. Я его прекрасно знаю. Первым делом вспомнилась шутка про капитана Деревянко. Потом дошло, что эта женщина — жена Дубинина, которая в командировке. А он тут в халате и совсем непрезентабельный. Еще и кровать хозяйскую занял. Неудобно-то как. — Извините, я уйду сейчас. — Максим отправился было на поиски своей одежды. — Не волнуйся ты так, — она налила в тарелку суп. — Располагайся. А мне на работу пора. Еду на день я приготовила, Виталий сейчас вернется, я его в магазин отправила и в аптеку. — Вы же из командировки только… — Такая работа, — улыбнулась она. — Пока. Женщина ушла, оставив Максима наедине с собой. Мало того, что вторгся в чужую квартиру, создал неудобства, так еще и Виталия подставил. Какое же он бревно бесчувственное? Она бы еще сорт указала. Бревно бы не стало тащить пьяного товарища домой, приводить в чувства, а потом отогревать. Не догадался накормить? Не успел просто. А вчера сам не хотел и не думал даже. — Доброе утро! — Виталий вошел на кухню. — Как самочувствие? — Лучше. Готов к трудовому дню. — Пойдем массаж сделаю для порядка, а то напряженный какой-то. Еще и бревном бесчувственным меня считаешь и гамадрилом обыкновенным. Или кто там я сегодня? — Сегодня — бревно… Но я с этим не согласен и пытался возражать… Честно. — Представляю, — Виталий легонько толкнул Максима и тот покорно пошел в предлагаемом направлении. Занимать хозяйскую кровать Удалов отказался наотрез. И пусть Дубинин хоть возмущается, хоть насильно привязать попытается. Привязывать, конечно, никто никого не стал, Виталий согласился, что диван — хоть и не самый лучший, но вариант. Особенно если его раздвинуть. — Не больно? — поинтересовался Виталий, массируя Утконосу плечи и спину. — Нет. Даже приятно. Максим расположился на диване, обняв подушку и припав к ней щекой. Приятный запах крема, теплые прикосновения Виталия. Ничего общего с теткой шпалоукладчицей в том салоне. Ладно хоть ногами пройтись по спине не догадалась. Хотя судя по последующим ощущениям, прошлась и не один раз. Чувствовал себя набором Лего подпольного производства. Потом правда друг — добрый человек — поведал, как местную больничку на массаж ходил, так там, судя по рассказу, пыточная секретная. Но не стоит теперь о грустном. Виталий делает массаж прфессионально и аккуратно.