«Высокомерие — это всего лишь стена, за которой прячется маленькая девочка, обладающая собственническим инстинктом, называемым ревностью. Она многое бы выбрасывала, если бы не боялась, что выброшенное тут же подберут другие».
«А я взял и выбросил. Точнее, он сам ушел. И бояться меньше я не перестал»(с)Луи.
Музыка: Damien Rice – 9 Crimes
♠
Кажется, маленький бежевый мопс по имени Блуи уже давным давно привык к тому, что в этом доме на одной из тихих улочек большого города не могут жить спокойно. Не умеют. Разбитые вдребезги фарфоровые чашки, шум хлопающих дверей, нескончаемый поток матов — и все это на глазах у крошечной собаки, подаренной родителями на рождество, которая всегда пряталась от страха в своем мягком домике. — Снова к Надин, да? — крикнул невысокий шатен по имени Луи, почти полностью обнаженный, одетый лишь в серые домашние штаны. — Нет, я просто еду в Лос-Анджелес. Просто отдохнуть, Луи. Напротив Луи стоял парень по имени Гарри. В одних черных трусах и такого же цвета футболке, чуть выше ростом, со спутанными кудряшками на голове, которые он целый день собирался заплести в хвостик, но так и не заплел. Гарри уже минут десять пытался справиться с черным пододеяльником, который все никак не мог натянуть на одеяло. — Нет, ты едешь к ней. Она сейчас там как раз находится. Уже ждёт тебя, наверное, и рассказывает своим таким же тощим подружкам: «Мой любимый Гарри. Обожаю Гарри. Надеюсь моим парнем будет Гарри. Если надо, то отсосу именно Гарри,» — театрально кривлялся Луи, заправляя подушку в наволочку. — Ну уж простите, мистер Томлинсон. Я не виноват в том, что ты не хочешь ехать со мной. На, держи. — Гарри протянул ему уголок одеяла. — Ну ничего-ничего, — Луи взялся за матерчатый уголок, чтобы помочь Гарри запихнуть одеяло в пододеяльник. — Погуляешь и вернешься как миленький. У тебя все равно нет выбора. — Это у меня нет выбора? — Гарри остановился на секунду, пытаясь разобраться, не шутит ли старший парень. — А разве есть? — Луи как ни в чем не бывало продолжал распрямлять непослушное одеяло. — Не думал, что ты такая самовлюбленная скотина, Луи. Ладно, мне тут больше делать нечего. — Гарри, сглотнув, отбросил от себя кусок черной ткани и быстрым шагом направился в сторону двери. — Что, к Надин своей побежал, да? Ну и вали! — Да пошел ты. Громко хлопнув дверью, Гарри вылетел из комнаты как ошпаренный. Это что-то вроде его коронной фишки в таких ситуациях. Луи к этому привык. Гарри пора бы уже тоже привыкнуть к тому, что Луи ревнует его постоянно. Но чувство неудовлетворенности своими отношениями не так легко принять, как кажется. Юноша был просто вне себя от ярости, когда подумал о том, что они уже чертовых пять лет вместе, а между ними все равно витает в воздухе какое-то недоверие. И его даже не немного, а очень много. Целая бочка. Это Гарри должен ревновать своего мужа к другим, с такой же силой, как это делает Луи. Ведь Томлинсону, казалось бы, намного проще оставить его, чем кораблю по имени Гарри выбросить за штурвал свой компас-ориентир по имени Луи и уйти в свободное плавание, только уже в неизвестном направлении. Но в конце концов получалось все абсолютно наоборот. И все это на глазах у малыша Блуи. Мопс ведь не умеет разговаривать, но он все прекрасно понимает. Он все видит и все знает. И от этого ему становится еще труднее. Это крохотное существо с синим ошейником на шее, на котором нарисован давно любимый хозяевами золотистый якорь, заполнило чувство неопределенности. Его мучил вопрос: «К кому пойти спать сегодня ночью? К Луи или Гарри?» За последнее время все было предельно тихо. Щенок всегда спал в одной кровати с парнями. Буквально между ними. Как маленький ребенок. Поэтому Блуи уже и забыл, что значит стоять перед выбором. Ведь он одинаково сильно любит и одного, и второго. Блуи не успел проскользнуть через дверь вместе с Гарри и остался в комнате с Луи. — Эй, хватит царапать дверь. Он снова обиделся и уже вряд ли вернется сегодня ночью. Щенок скулил и по-прежнему пытался открыть дверь, царапая ее лапами. — Блуи, ты так сильно хочешь к нему, что готов оставить меня одного? Луи выдохнул и, неохотно бросив черное одеяло на пол, подошел к собаке, чтобы открыть ей дверь. — И только потом не спрашивай, почему я тебя не взял с собой на городской фестиваль ярких красок или не принес тебе вкусных мясных подушечек из Hills’, ладно? Я очень злюсь на тебя сейчас. И ты знаешь, почему. Блуи смотрел на него снизу вверх и не сводил свой жалобный взгляд с глаз Луи. Он ведь вовсе не хотел его обидеть. Щенок просто хотел узнать, как там Гарри. Ведь он переживает за него также сильно, как и за второго своего хозяина. — Спокойной ночи, мистер Блуи-предаю-своего-любимого-хозяина-Стайлинсон. Повеселитесь там с Гарри как-нибудь без меня. — Голубоглазый шатен закрыл дверь прямо перед самым носом крохотного комка и оставил его в одиночестве. На улице было уже давно за полночь. Но в этом доме полночь — время яростных криков и скандалов. Поэтому в это время спят только соседи. Блуи развалился на черной холодной плитке в коридоре. Он смотрел сквозь широкое огромное окно и не знал, что будет дальше. Для этой местности дождь и серая погода вполне характерны, поэтому щенок слушал звук бьющегося об стекло дождя и думал. Блуи вовсе не заботит то, с кем спать. Он вполне может переночевать одну ночь в одиночку. По обе стороны от него — две двери. И за каждой из них — целая вселенная. Это действительно странно и одновременно загадочно, когда два человека, которые, казалось бы, не могут быть вместе, являются единым целым. С одной стороны — они такие разные. Начиная от внешнего вида, заканчивая тем, о чем они думают. А с другой — эти две противоположности так дополняют друг друга. Как два недостающих пазла одной большой складанки. Вселенная по имени Луи сейчас пытается уснуть. Уверенность в том, что Гарри рано или поздно вернется, все еще его не покидает. Только вот ощущение тепла и уюта помахало ему рукой и послало к чертовой матери. Луи холодно. Его сейчас некому согреть. А вторая вселенная, ее зовут Гарри, сейчас думает о том, что он, скорее всего, немного погорячился, назвав мужа самовлюбленным. Но чемоданы уже давно собраны, документы все готовы. Гарри все равно бы уехал. Только вот уезжать с таким грузом на сердце ему не хотелось. — Луи, можно к тебе? — кудрявый осторожно постучался и приоткрыл дверь. — Надин, наверное, уже выгнала, да, Гарольд? — Ясно. Прости за беспокойство. Луи со злости бросил подушку в дверь и прорычал что-то невнятное. Он был озлоблен. Даже не на Стайлса, а на самого себя. За то, что говорит такие глупости. За то, что понимает, что Гарри делает сам первые шаги, но он вовсе этого не ценит. Томлинсон лежал на подушке около двери внутри и слушал дыхание Гарри, который, посидев еще немного около комнаты мужа снаружи и не подобрав нужных слов для разговора, ушел к себе. Малыш Блуи наблюдал за всем этим и пытался понять, что с ними не так. Почему люди себя так ведут. Так непонятно. Он задавал себе множество подобных вопросов каждый раз, когда видел ссоры своих хозяев. Но так ответа и не нашел. У него в голове созрел план. Поскулить и пошуметь в тот момент, когда Гарри с чемоданом будет уходить из дома. Попросить его остаться. Или хотя бы разбудить своим скулежем Луи, чтобы между ними завязался разговор. Но план провалился. На следующее утро, когда лучи солнца пробирались сквозь шторы на окнах и на циферблате стрелки остановились рядом с цифрой девять, Блуи проснулся от того, что кто-то щекочет ему за ушком и шепчет его имя. Гарри. Юноша сидел на корточках, уже одетый в черное осеннее пальто, а позади него стояло два огромных черных дорожных чемодана. На одном из которых лежали паспорт и билет на самолет. — Блуи, просыпайся, — он погладил его нос, отчего щенок чихнул, рассмешив своего хозяина. — Сырные шарики уже ждут тебя в миске. А обо всем остальном пусть позаботится Луи. Прости, что я не могу тебя забрать с собой. Но я думаю, что мы еще встретимся. Ведь так, мой хороший? В тот момент у щенка появилось огромное желание разбежаться и со всей дури насрать под дверью Луи за то, что он такой идиот. Честное слово. Но вместо этого щенок лишь тихонько заскулил в ответ и на прощание попытался улыбнуться своей фирменной улыбкой. Но улыбка пропала. Сразу же после того, как он услышал звук сигнализирующего авто за окном. Луи не проснулся. Гарри по-прежнему намерен уехать и неизвестно когда вернется. Входная дверь тихонько захлопнулась. План провалился.Он ушел.
♠
— Гарри... — сонно протянул старший парень. — Гарри, готовь свой тощий зад. Папочка Луи уже будет у тебя через минуту. — Гарри? — Луи удивленно посмотрел на пустую вешалку, на которой должно висеть черное пальто, на ключи от дома, которые лежат на тумбочке, на домашний телефон, с которого уже где-то час назад был сделан звонок в аэропорт. — "Здравствуйте, с вами говорит автоответчик. Оставьте ваше сообщение," — после короткого сигнала парень услышал знакомый хриплый голос. — Джемма, привет. Это я — Гарри. Я просто не смог дозвониться тебе на мобильный. В общем, мне так и не удалось уговорить Луи полететь со мной. Поэтому он остается дома, а я через час вылетаю. Прости, что так получилось. Я правда хотел помочь с вечеринкой и оставить тебе целый дом. Но тут будет Луи, поэтому попробуй договориться с ним сама. Присмотри, пожалуйста, за Блуи. Кажется, он в депрессии. И за Луи тоже присмотри. Если что, ищи меня у семьи Азофф, как и планировал, я еду к ним. Правда я не знаю, когда вернусь. Маме скажи, что у меня все хорошо. Люблю тебя. «Блять, так он не к Надин едет, а к Азоффам?» — пробормотал про себя Луи и, выдохнув, присел на пол. Идиот. Идиот. И еще раз — идиот. Луи повторял про себя эти слова и думал о том, что уже вряд ли успеет догнать Гарри. Тот уже, вероятно, летит в своем любимом бизнес классе и думает о том, как круто проведет время. Луи сразу же вспомнил какую-то фразочку из рекламы кофе: «Утро добрым не бывает». И это действительно так. Особенно для Луи, который даже не имеет ни малейшего понятия, что делать дальше. Луи вовсе не собирался строить из себя героя и трясущимися руками набирать номер аэропорта, чтобы заказать билет на ближайший рейс до Лос-Анджелеса. Отсутствие Гарри расстроило его так, что он не видел смысла в этом. Он уже ни в чем не видел смысла. Единственный его смысл улетел час назад и даже не оставил никакой записки на прощание. Ничего. — Зейн, тебе Гарри не звонил? — послышался голос из мобильного на другом конце города. — Не звонил, а что должен был? Бро, у вас там все в порядке? — Да, все хорошо. — Бро... я уже по голосу слышу, что не все в порядке. — Я просто... — Тебе просто повезло, что я еще не успел укатить к себе в Брэдфорд. Итак, у тебя есть минут тридцать для того, чтобы сделать все свои дела и купить что-нибудь выпить. Я скоро буду. — Только не вези с собой марихуану, ладно? А то я знаю тебя. — Ты же меня знаешь, бро. — Вот именно, что знаю. Как и говорил темноволосый парень по имени Зейн, чью внешность нередко сравнивают с произведением искусства, через полчаса он уже сидел на огромном мягком диване в доме у Луи и открывал бутылку холодного пива. — А ты что думал? Думал, он всегда будет за тобой бегать, как Блуи? — Этот уже тоже не бегает, — сделав глоток, ответил шатен. — Может быть, он остыл ко мне? — Кто, Гарри? — Ну да. Услышав это, Зейн поперхнулся глотком пива. — Не смеши. У него уже пять лет в штанах горит, когда он смотрит на тебя. Скоро дырку в джинсах между ног прожжет. — Чувак, жизнь — это такая непредсказуемая штука. Сегодня у тебя есть все, а завтра ничего. Сегодня человек есть, а завтра — нет. И самое страшное, что ты даже не в силах проконтролировать это. — Нет, только не Гарри. С ним будет все хорошо. — Да я не в этом смысле. Просто пойми, что он вырос. Нет больше маленького мальчика Гарри, который слушается тебя во всем. Есть уже взрослый парень, который сам способен принимать важные решения. Гарри не дурак, и ты это прекрасно знаешь. Люди начинают ценить то, что у них было, только тогда, когда у них это уже забрали. И хорошо, когда они успевают вовремя все вернуть. Самое важное даже не то, что между вами сейчас произошло. А то, что ты единственный человек на этой земле, которому принадлежит его сердце. Понимаешь, о чем я? Ты единственный, кто с уверенностью может сказать, что он твой. Столько девушек готово лечь перед ним, а ты единственный, перед кем ложится он. Но ты его не ценишь даже тогда, когда у тебя его уже нет. Ты не пытаешься вернуть его обратно. Вот это уже страшно. Представь, что ты — это Земля. Представил? — Представил. — Если ты сейчас не вернешь его, ты потеряешь луну, считая звезды. Понимаешь, о чем я? — Бро, я уже говорил тебе о том, как сильно я тебя люблю? — Я тоже тебя люблю. — Зейн достал из кармана своих штанов маленький пакетик с травкой. — Не-е-ет, — игриво протянул Луи, который уже на сто процентов знал, что лежит в этом пакетике. — Только не говори, что это то, о чем я думаю. — Неси свой столик, закрывай все окна и отключи мобильный. Немного полетаем, — подмигнул ему Малик. Луи засмеялся в ответ, обрадовавшись, что друг все-таки его ослушался и привез с собой марихуану. Шатен уже давно хотел расслабиться. Только вот Гарри всегда был против этого и нередко срывался на Луи, когда тот приходил домой явно под кайфом. Но, как всегда, подобные скандалы заканчивались громкими стонами и пустыми обещаниями. В этот раз им уже никто не помешает.Как бы прискорбно это не звучало, но Луи свободен.
♠
Ariana Grande – A Little Bit Of Your Heart
Несколько недель Луи находился дома. За исключением пары дней, которые он потратил на встречу с друзьями, о которых мало кто знает. Он хотел проводить свободное время с пользой. Но как бы он ни старался сделать вид, что его все устраивает, он все равно понимал, что это не те каникулы, о которых он мечтал. Отсутствие всего одного человека переворачивало его внутренний мир. Все его мысли и действия. Луи старался не беспокоить своих друзей или родственников и не отвечал на звонки. Изредка встречался с Джеммой, когда та по просьбе Гарри приходила выгуливать мопса Блуи, который с самого первого дня скучал по своему второму хозяину. Юноша только и делал, что курил. Курил и думал.Всего один человек, а мир как будто перевернулся. Ведь так всегда происходит. Ты думаешь только об одном человеке. В нем весь твой мир. И как только он уходит, он оставляет за собой что-то похожее на жизнь. Это жизнь тела, но не души. Ты как будто падаешь, только в замедленной съемке. Ты знаешь, что рано или поздно упадешь, но надежда вовремя раскрыть парашют, чтобы не коснуться насмерть земли, умирает последней.
Кто является парашютом для Луи? Конечно же, Гарри. Но, как правило, жизнь любит поворачиваться к нам своей обратной стороной, и нераскрытые парашюты еще никто не отменял. Луи боялся, что парашют так и не раскроется. Гарри бесконечно ошибался по поводу того, что Луи бросить его намного легче, чем сделать это ему самому. Томлинсон уже успел представить, как он собирает вещи и выставляет на продажу их совместно купленный дом. Представил, как Стайлс ведет под венец эту блондинку и клянется любить ее до конца своих дней. Даже представил их будущего ребенка, который вероятней всего унаследовал бы от отца свои милые кудряшки. Ребенок. Знаете, что Луи беспокоило на самом деле? Больше всего он боялся за то, что Гарри променяет неуверенность в своем будущем в роли родителя, на легкодоступный способ почувствовать радость отцовства. Только женщина может подарить ему ребенка. Но не Луи. Гарри ведь так любит детей. Юноша был разбит. И никакие пять лет отношений не давали ему никакой уверенности. Вообще. Луи начал задумывался над тем, что ему сказал Зейн. Он действительно может потерять луну, считая звезды. Луна — это спутник. А спутник — это Гарри. Спутник всей его жизни. Тот самый спутник, который навсегда останется в его сердце. Но разве есть смысл думать о своем поведении столько времени и ничего не предпринять в итоге? Конечно же нет. Поэтому он быстро набрал номер мобильного, пока не передумал и услышал на другом конце провода знакомый и до боли родной голос. — Гарри, я хотел сказать... «...я хотел сказать как сильно мне тебя не хватает. Как я безумно соскучился по твоему хриплому и мягкому голосу, и позвонил я только потому, что хотел услышать его снова. Я хотел сказать, как мне надоело спать в постели одному. Надпись на упаковке одеяла, которое мы купили когда-то очень давно, нагло соврала мне. Одеяло обещало меня согреть. Но мне по-прежнему холодно. Вероятно, мне просто нужна температура человеческого тела. Такого, как твое. Я просто хотел сказать, как мне хочется вдохнуть твой родной запах и чувствовать, что ты рядом. Как мне хочется уткнуться носом в твою шею, шепотом говорить какой ты красивый и миллионы раз просить прощения за то, что я успел наговорить тебе. И да, я тот еще трус, который вместо того, чтобы послушать друга и попросить у тебя прощения, сейчас ляпнет какую-нибудь ерунду и все оставит стоять на своих местах». ...что я со дня на день уезжаю к родителям в Донкастер и мне нужен кто-то, кто бы присмотрел за Блуи. Или забрал его к себе на время. Джемма не появляется у нас дома уже несколько дней, и я не знаю захочет ли она помочь мне. Соседи напрочь отказываются смотреть за ним, после того, как он разгромил им весь дом и вытряс всю душу и перья из подушек. А с собой забрать я не могу, так как девочки замучают его. — Луи, ты же вовсе не это мне хотел сказать, я прав? — Как всегда, — с грустью прошептал в трубку шатен и выбросил сигарету. — Луи, мне так холодно стоять под дождем. — Разве в Лос-Анджелесе сейчас идут дожди? — А я уже не там. Луи казалось, что ему послышался лай собаки. Блуи. Он поспешно ушел с балкона и спустился на этаж ниже. Ведь именно там находится мягкая будка. Томлинсон смотрел на большое окно напротив и пытался вспомнить что хотел сделать, стараясь и не забыть, что на другом конце провода Гарри. — А где ты? Он лениво повернул голову в сторону, надеясь увидеть там собаку, но вместо этого на пороге дома стоял Гарри. Как всегда красивый. В черном осеннем пальто, в узких штруксовых штанах и своих почти полностью промокших замшевых ботинках. Его кудри заметно намокли после дождя, но это делало его еще прекраснее. А глаза как всегда горели яркими огоньками. Зелеными такими. Гарри смотрел на своего мужа с замиранием сердца. Как и прежде. Как будто и не было этих нескольких недель разлуки. Как будто это было обыкновенное утро самого обыкновенного дня. Но для Луи было все иначе. Гарри был светом в конце тоннеля. Лучик солнца в пасмурный день. Не обращая внимания под ноги и с дребезгом выронив мобильный из рук, шатен сломя голову побежал ему навстречу. Луи сразу же бросился в его теплые объятия, которых ему так не хватало. Объятия со вкусом мятной жвачки, которую незадолго до приезда домой жевал Гарри. Запрыгнув на руки, он пытался прийти в себя и одновременно ущипнуть, чтобы убедиться в том, что это вовсе не сон. — Я дома, — с улыбкой выдохнул Гарри. Улыбка на лице Луи появилась незамедлительно и он даже немного расстроился, что Гарри ее не видит. Юноша крепко-крепко прижался к кудрявому и вдыхал всю его свежесть. Запах Гарри — самый любимый его запах. И ни один Yves Saint Laurent* не сможет превзойти его. — Господи, Гарри прости меня пожалуйста, — Луи обхватил его голову, прижимаясь губами ко лбу. — Слышишь, я больше никогда не буду так себя вести. Ты самый лучший, слышишь? — Луи так разволновался, что щеки стали влажными от слез. — И рядом с тобой может оказаться любая другая, которая будет в сто раз лучше меня. Но сейчас ты же только мой, да? — Всегда твой. Гарри впился в его губы, словно они летняя, ярко-красная, сочная клубника. Они были немного высохшими, но от них так отдавало сладостью. Луи чувствовал примерно тоже самое, только для него Гарри на вкус был ещё слаще и пряней. Как ложка меда из огромной бочки. Они целовались до нехватки воздуха где-то в области лёгких. И их нисколько не заботило то, что где-то рядом лает от радости собака. Томлинсон рассмеялся сквозь слезы: — Блуи, отвали. Хватит бегать вокруг него. Сегодня он мой хозяин, а не твой, — юноша сделал акцент на слове «мой», что неожиданно для самого Луи, безумно возбудило Гарри. Гарри сделал вид, что не расслышал. Но это возбудило его так, как никогда раньше. — Господи, да оттрахай же ты меня уже, — юноша улыбнулся, пытаясь больше не плакать. — Можешь прямо на полу, да где угодно. — Шатена уже просто распирало от нахлынувшего возбуждения. — Я так хочу почувствовать тебя в себе. Ты, блять, не представляешь, как я по тебе соскучился. Несколько недель без близости. Несколько недель без поцелуев. Несколько недель без ощущения тепла в области сердца. И сейчас эти слова для него — самый сильный феромон, от которого нет никакого антидота. — Держись за меня. — Как корабль держится за якорь? — Еще крепче. Мужчина перенес его в другую комнату и бросил на кровать, как котенка. Он так неохотно выпустил Луи из рук, как бабочку, которую долго пытаешься словить, ловишь и уже, казалось бы, не выпустишь никогда, потому что ты столько сил потратил. Но это было действительно необходимо. Потому что руки уже устали держать это крепкое и накаченное тело. Кудрявый принялся снимать с себя тёплое пальто, от которого он немного вспотел. В то время как его муж неподвижно лежал перед ним, в любую секунду готовый наброситься на него. Но Луи покорно молчал, чтобы не спровоцировать новый скандал. Гарри специально делал это как можно медленнее, несмотря на то, что в штанах уже все давно стояло и хотело удовольствия не меньше, чем Луи. Гарри аккуратно расстегивал пуговицы белой рубашки и ровно, чтобы не помялась, вешал рубашку на вешалку. Снимал все кольца со своих изящных и аристократично длинных пальцев, в то время как лежащее напротив тело уже просто изнемогало от возбуждения. Стайлс смотрел на него с довольной ухмылкой, смущая этим бедного Луи, который уже не знал в какую сторону отвести взгляд, чтобы не смотреть в эти болотного цвета глаза напротив, которые прожигали своим взглядом насквозь. Когда Гарри все ближе и ближе подходил к краю кровати, Луи все сильнее сжимал одеяло, которое лежало под ним, в кулаки и отодвигался на кровати назад, словно это было в первый раз. Стайлс молча присел на колени около мужа и, задрав его ноги вверх, стянул вместе с трусами его домашние штаны. В этот момент лицо Томлинсона залилось красной краской, как у девчонки, и он закрылся от мужа, но тот резким движением раздвинул его ноги. — Непривычно, правда? — Ага, - он поднялся на локти и посмотрел на него округлив глаза. — Гарри, это первый и последний раз, когда ты... — Посмотрим, — с ухмылкой, Гарри положил его на кровать и приказал не подниматься. Его взору представилось колечко мышц, которое просто нуждалось в том, чтобы в него кто-то вошел. Он нежно касался кончиками пальцев внутренней стороны бедра, от чего по телу Луи пробегали тысячи мурашек. Гарри делал это как можно медленнее и едва касаясь, чтобы тело, лежавшее под ним, изнемогало до невозможности. Томлинсон уже просто ныл от нетерпения и ерзал на кровати, прикусив губу. Юноша просил его расслабиться, на что Луи отвечал «хорошо», но тело абсолютно ему не поддавалось, тем самым игнорируя просьбу Гарри. Переволновался. Тогда юноша устроившись между ногами Луи, принялся целовать его горячее тело, перед этим сняв с него футболку. Начиная от его рельефного загорелого торса, заканчивая двумя твердыми сосками, как горошинки. Которые он слегка покусывал, после чего сразу же зализывал маленькие следы от зубов. Луи запустил свои маленькие тонкие пальчики в пышную копну кудряшек Гарри и после каждого поцелуя шептал его имя. От каждого прикосновения горячего языка на своем теле Луи стонал и терялся в ощущениях. Он был похож на сливочное масло, которое тает на раскалённой сковороде. Потому что таял также быстро. А Гарри наслаждался своей ролью, которую так долго жаждал заполучить. — Расслабься, малыш, — прошептал он на ухо, опаляя своим горячим дыханием. Стайлс, будучи неуверенным в том, что Луи хоть немного расслабится, уже был готов вернуться в свое прежнее положение. Но тот его остановил: — Гарри, останься. — Хорошо, я буду рядом, — он прижался губами ко лбу. Эмоции и с еще большей силой нахлынувшее возбуждение переполняли Стайлса так, что тот решил не тянуть и войти сразу. Это было немного рискованно. Так как Луи был еще не очень хорошо растянут. Но они оба заблудились в своих ощущениях так, что уже было абсолютно наплевать, сколько боли им придется вытерпеть. — Гарри, я хотел сказать... — Тш-ш-ш, ничего не говори. — Возьми меня за руку. Он переплел их пальцы и крепко сжимал их. Казалось, что маленькие пальчики Луи вот-вот сломаются. Он сплюнул себе на вторую свободную руку и несколько раз быстро провел по поверхности своего члена, чтобы было больше смазки. Это было похоже на занятие любовью вслепую. Но за столько лет Стайлс уже наизусть выучил все входы и выходы Луи, и поэтому он не спеша вошел в него. Это была одна сплошная и невыносимая боль, которая сопровождалась громкими криками, тяжелыми вздохами и пошлыми шлепками двух касающихся друг о друга тел. Но спустя некоторое время она сменилась приятными ощущениями полета в космос. Стайлс спешил задеть простату, чтобы Луи уже наконец взлетел до небес. Они в унисон стонали так громко, что казалось, будто вся посуда в доме разбилась к чертовой матери. Гарри был уже на грани, как и Луи. Стараясь двигаться еще быстрее и жестче, он все-таки немного опаздывал. — Господи, я так тебя люблю, — простонал Томлинсон, задыхаясь от ощущений и долгожданного оргазма. — Луи, еще немного. Я сейчас, малыш… — Гарри... Гарри остановись, — всхлипывал Луи. — Мне уже больно, Гарри. Тот будто бы и не слышал его. Он старался не потерять сознание от высокой температуры, которая витала в воздухе между ними. И резкими рывками он врывался в напряженное тело, которое требовало остановки. Но ему было все равно. Он наконец кончил и застонал, выкрикивая имя Томлинсона, словно заведенный. Его дыхание было таким рваным, что казалось, сердце выпрыгнет из груди. Оно билось так сильно, словно делало тройное сальто. — Гарри, я тебя люблю. Прошу тебя, остановись. Юноша уже изнемогал от боли внутри себя, которую доставлял ему второй. Но он терпел изо всех сил. — Я...я тоже тебя люблю, Бу, — он резко выдохнул, высунув свой член и рухнул на обмякшее горячее тело. Тело, которое полностью было залито спермой. Тело, температура которого составляла, наверное, не меньше ста градусов по Цельсию. Тело, внутри которого порхали бабочки от долгожданного наслаждения и приятного изнеможения. — Не смей меня бросать больше. Никогда в жизни. Ты должен быть со мной и быть только моим. Всегда. Обещай мне, — тихонько прошептал Луи. — Если только ты пообещаешь больше не считать звезды, чтобы не потерять свою луну. — Обещаю. — Обещаю.«Если честно, то я не люблю слово «всегда». Оно способно разбить сердце. Лучше обещайте своему возлюбленному быть с ним утром, днем и вечером. Но никогда не говорите это слово, способное вознести человека до небес и одновременно подарить надежду, которая вскоре может оказаться абсолютно пустой. Но с еще большим презрением, я отношусь к слову «обещаю». Конечно же обещание намного проще дать, чем выполнить. Особенно это сделать легко перед смертью. Когда достаточно просто сказать, даже если это будет ложь. Но раз вы уже взяли на себя такую ответственность, то будьте добры держать свое слово. Ведь обещание есть обещание, и его надо выполнять».
Они выполнили свое обещание.
Быть вместе.
Всегда.