Финальный аккорд

      Первое, что она услышала – была музыка . Красивая, мелодичная, негромкая. Не открывая глаз девушка, поняла, что музыка звучит отовсюду. «Это смерть. Я умерла и слышу это чудо… Сейчас я открою глаза и увижу всех остальных. Маму, папу, младшую сестричку…»       Судорожный вдох. Отчего-то сильно болит в груди, невозможно даже набрать воздуха в легкие. А в голове словно поселился пчелиный улей.       «Нет, это не смерть. Там не бывает боли…»       Темноту вспарывает ослепительно яркое лезвие света. Глаза слезятся от него, и сквозь туманную дрожащую дымку она видит.       И тут же снова испуганно закрывает глаза. Это слишком страшно видеть.       «Этого не может быть! Это всего лишь кошмар! Я должна проснуться…»       Но сон не заканчивается. Наоборот становится ярким и отчетливым. Реальным.       Это не сон!       А музыка все звучит. Теперь она кажется поистине дьявольским издевательством над ситуацией. Мелодия стремительна, напоминает безумный вихрь, и одновременно водоворот, затягивающий в бездну.       Разум отказывается воспринять такую реальность.       Она со стоном пытается перевернуться на бок, и все тело отзывается болью. Обожженные и ссаженные до крови руки горят огнем. Лицо до сих пор пылает от жара, а опаленные и слипшиеся от крови волосы воняют гарью. Все это девушка успевает осознать в считанные секунды так же отчетливо, как и свое плачевное положение.       Смотреть вверх слишком страшно. Там стоит нечто… нечто ужасное…       - Хей, Рикошет, кажется, твой белковый червячок снова он-лайн.       Голос громкий, с металлическими нотками. Неживой, холодный и в нем звучат нотки ленивого презрения.       «Белковый червячок – это я? Нет-нет-нет…»       Сердце застучало где-то у горла, ладони взмокли.       - Ага, последняя из всех осталась, - другой голос. Такой же неприятный, механический. – Если бы ты был поаккуратнее, то нам досталось бы больше развлечений.       - Поаккуратнее, - хмыкнул Джаз. – Зачем? Все и так было круто. Люблю смотреть, как дергаются их крохотные тельца за несколько секунд до смерти, - добавил он после паузы и оба рассмеялись.       Рикошет ухмыльнулся.       - Жаль, органические игрушки ТАК быстро ломаются.       Она впервые осмелилась поднять глаза на говорящих, и сердце замерло от ужаса.       Они до жути пугающие. Огромного роста, с серебристыми лицами из подвижного металла. Но глаза отсутствуют. Вернее, они скрыты за визорами. Голубым и золотистым. По гладкой поверхности пробегают блики, как волны по воде, а тонкие губы искривляет злая усмешка.       Эти двое похожи как братья.       Девушка закричала от страха, когда черные пальцы обхватили ее вокруг туловища и приподняли. Боль в груди усилилась – видимо, она сломала себе несколько ребер. Но насколько это теперь неважно, если она сейчас умрет…       - За что? – всхлипнула она. – Не надо… прошу вас… не надо.       Они пришли неожиданно. Прилетели из космоса, в считанные часы захватили все коммуникации. Они называли себе автоботами. И с того памятного дня их алая оптика и фиолетовый знак на груди стали символом ужаса и смерти. Человечество пыталось заговорить с ними. Мы готовы были предложить инопланетным захватчикам все что угодно, лишь бы они не уничтожали нас. Но безуспешно.       Что нужно было этим гигантским роботам, которые умели превращаться в любой транспорт и тем самым могли совершенно незаметно вторгаться в города. Мы предлагали им все ресурсы, которыми располагали. От энергетических до человеческих. Мы готовы были стать их рабами, только бы остаться в живых. Но…       Лидера автоботов – Оптимуса Прайма мы видели только один раз. В тот самый день, когда закончилась прежняя жизнь и началась эпоха Покорности. Высокий фиолетовый мех, с пылающей красной оптикой. Кажется, его боялись даже приближенные, что говорить о людях. Именно он сказал, что все необходимое они возьмут сами, и люди им не нужны даже в роли рабов. Что мы бесполезный органический мусор, который следует уничтожить.       Так начался наш конец…       Человечество давно уже погибло, если бы у нас не нашлись нежданные спасители и союзники – десептиконы. Они внешне мало чем отличались от автоботов, как оказалось, были с той же планеты. Их лидер Мегатрон делал все, чтобы защитить нас.       Удавалось не всегда, но мы не в праве их винить. Существа с другой планеты отдавали свои жизни за наши, и тогда родилась робкая надежда.       Но даже десептиконы не всегда могли нам помочь. И не проходило и дня, чтобы мы не прощались с сотнями и тысячами погибших. Автоботы не оставляли в живых ни детей, ни стариков, ни инвалидов. Несчастных, чудом спасшихся в завалах, они доставали, и после долгих издевательств оставляли только лишь мертвое искалеченное подобие человека.       И этому не было конца…       Городок утопал в зелени. Маленькие дома прятались в тени густых садов, шумела речка и царила умиротворенная тишина, нарушаемая только пением птиц.       - Мерзкая органика, - пробормотал Рикошет. – Она не заслуживает того, чтобы продолжать свое бестолковое функционирование.       - Зато там есть людишки, - Джаз ободряюще похлопал брата по плечу. – Развлечемся.       - О, да-а!       Улыбка Рикошета порой пугала даже его собратьев, а предвкушение забавы над беззащитными существами и вовсе превращало его лицо в ужасающую маску демона. Впрочем, именно таковым он и казался обезумевшим от страха людям.       - Глянь на это бестолковое строение, - Джаз указал манипулятором в сторону города. – Спорим, что одного выстрела хватит, чтобы превратить его в груду шлака. А сколько белковых тварей окажутся под ним… - он довольно ухмыльнулся.       - Неинтересно, - Рикошет скривился. – Дома это мелочи, а вот как насчет погонять органиков? Они так смешно кричат, когда в них стреляешь.       Джаз деланно задумался на несколько минут и согласно кивнул.       - Идет. Только без шулерства. А то знаю тебя – растопчешь половину, а скажешь, что пристрелил.       - Они сами под ноги лезут. Что я могу поделать?       Красно-белый мех с золотым визором выглядел слегка разочарованным. Да, топтание мелких белковых существ с зачатками разума не входило в их с Джазом извечную игру, а, скорее, было индивидуальным развлечением, но это было так весело. Так приятно слышать и чувствовать как нечто мягкое, шевелящееся превращается под ногой в мокрую лепешку.       - Хорошо, что этот городок полностью в нашем распоряжении, - Джаз мысленно перебирал базу музыки, которая наилучшим образом подошла бы под ситуацию. Нападать всегда следует стильно, пусть даже этого никто не оценит.       - М-да… Прайм расщедрился сегодня, - задумчиво прокомментировал Рикошет. – Ну, да хватит разговоров. Давай начинать.       Музыка ворвалась в тишину. Стремительным вихрем мелодии, оглушающим шквалом звуков, тонов и полутонов. Искрящаяся красочная картина, наполненная действием и движением. Мир закружился в безумном танце, и только двое автоботов оставались неподвижными в этом хаосе.

***

      - Прошу вас, не надо… - девушка всхлипывала в ладони Рикошета, отчаявшись вырваться из металлических пальцев.       - Хм, чего не надо? – невинно поинтересовался Джаз, рассматривая тощенькое тельце органика. Появилось любопытство – насколько долго проживет этот экземпляр в манипуляторах его братца. Обычно все жертвы умирали в течение нескольких джооров под изощренными издевательствами Рикошета. Тому доставляло удовольствие доводить человека почти до агонии и наблюдать за его страданиями. Сам же Джаз больше любил нанести смертельную травму и смотреть, как жертва умирает в муках. Результат, а не процесс – вот, что его интересовало больше.       Белковый червячок поднял голову, вытер прозрачную жидкость, которая текла по щекам, и дрожащим голосом ответил.       - Не убивайте меня, умоляю…       - Ты слышал, что она сказала?       - А я и не буду убивать, - хихикнул Рикошет. – Просто поиграю.       Он взял двумя пальцами ее тоненькую ручку и слегка сжал. Послышался отчетливый хруст ломающейся кости. Девушка закричала, но крик захлебнулся и она только задыхалась от боли.       - Ой, - издевательски заметил красно-белый мех. – Ты такая хрупкая… Неужели во всех местах такая?       Он разжал ладонь и уронил ее на землю. Падать, к ее счастью, было невысоко – робот не стоял, а присел на корточки.       Воздух резко выбило из легких, позвоночник пронзила острая боль, заглушившая на несколько минут боль от сломанной руки.       - Пощадите… я же вам ничего не сделала… за что?.. – жалобно простонала она, в надежде, что огромным мехам наскучит такая нелепая игрушка.       - О, поверь, ты бы нам в любом случае ничего не сделала, мелкая. А нам скучно, - откликнулся Джаз.       - Понимаешь ли, мой братец убивает быстро и мне не удается понаблюдать за процессом. А ты – прекрасный экземпляр для увлекательной игры.       Девушка заплакала, прижимая сломанную руку к телу. Боль заглушала страх, и он таял как снег под солнцем, уступая место осознанию неотвратимости смерти. Мучительной смерти. Но разум сопротивлялся всеми силами, и она непрерывно бормотала.       - Не надо, пожалуйста… умоляю… у вас же есть душа… вы же не чудовища… не убивайте… я никому ничего не скажу…       - Верно, не скажешь, - подтвердил Джаз. – Мертвые обычно не разговаривают.       Он ухватил ее за здоровую руку и поднял над землей, разглядывая. По голубому визору пробежала волна света. Губы исказила страшная улыбка, а в следующий момент ее встряхнули, и все мышцы тела напряглись и заныли. Кричать уже не получалось, из горла вырывался только хрип.       - Червячок… мелкий ничтожный червячок. И зачем тебе конечности… Лови ее, хотя как по мне, то можно перебить ей позвоночник и достаточно.       Робот слегка раскачал девушку и перебросил в ладони своего собрата. Черная ладонь неуклюже поймала ее, вызвав очередной приступ боли. Вторая рука была не сломана, но вывихнута, а по ощущениям и вовсе оторвана. Это уже было слишком – перед глазами сомкнулась темнота и она потеряла сознание.       Музыка… Включив динамики на полную мощность, автоботы атаковали город и сражение превратилось в смертоносную мелодию.       Поначалу это было медленное крещендо выстрелов, взрывов, криков. Шум машин, которые пытались покинуть улицы, прежде чем начнется апокалипсис. Но безуспешно…       Она увидела огромных роботов издалека. От ужаса подкосились ноги, а из горла вырвался сдавленный хрип. Там, в той части района были ее родители и младшая сестра.       - Нет!.. – первое слово вырвавшееся, едва девушка сумела совладать с голосом.       Два ярких и одновременно безжизненных блика – голубой и золотистый. Они несут смерть, от них нужно бежать сломя голову.       Грохот, взрыв сносит здание неподалеку, на соседней улице. И в наступившей тишине она слышит музыку. Красивую, вселяющую надежду и желание жить. И такую насмешливую в данный момент. Спустя несколько минут, она понимает, что музыка льется из динамиков робота с голубым визором.       «Я сошла с ума… или мир сошел с ума…»       Люди бегут. Бегут куда глаза глядят, только бы подальше от ужасающих пришельцев. Девушка вливается в обезумевшую от страха толпу, и она уже несет ее в неизвестность.       Еще один выстрел. Позади послышался злой издевательский смех. Нечеловеческий смех.       А музыка все кружит и кружит. Отдельные выстрелы – стаккато. Аккомпанемент мелодии – постоянная стрельба, отдающаяся во всем теле. А взрывы становились аккордами, завершающими основную тему. Или дающими начало следующей композиции.       Да, элитная охрана Оптимуса Прайма умела уничтожать со вкусом. Даже с немалой долей эстетики, понятной только им.       «Нужно спрятаться. Затаиться где-нибудь. Нет, ЭТИ все равно найдут. ЭТИ не оставляют даже шанса на спасение…»       Человеческая толпа разом издает ужасный крик. И рассыпается. Сзади на нее несется огненный вихрь. Взрывы создали пожар, который охватил несколько улиц, превращая в пепел все на своем пути.       Девушке повезло, она, знавшая район как свои пять пальцев, свернула в переулок и побежала. Туда, где еще зеленеют деревья, и есть слабая надежда спрятаться.       Тот дом выглядел старым, заброшенным. Про него ходила дурная слава, но сейчас ей было не до городских легенд. Вбежав в пыльный коридор, девушка прислонилась к стене и попыталась отдышаться.       «Может быть, сюда они не придут? Может быть… Здесь уже никого нет, жители уехали, эвакуировались. Зачем им просто разрушать здания?»       Она внимательно прислушивается к звукам снаружи. Крики уже затихли, только где-то вдали воют уцелевшие собаки, гудит огонь. В воздухе нестерпимо резко, противно завоняло гарью, паленым мясом и еще раскаленным металлом. От этих запахов кружится и начинает болеть голова.       По улице прошуршали шины. Девушка метнулась к окну и увидела, как машина на полной скорости проехала мимо дома. Видимо, это были последние люди, которые пытались покинуть гибнущий город.       «Вот и все…»       Девушка снова отошла к стене, чтобы ее не увидели и замерла. Стук сердца шумом отзывался в ушах. Вместо мыслей был вакуум, заполненный обрывками криков, грохота, скрежета. Ей все казалось, что она находится посреди поля боя.       Тик-так… она невольно опустила глаза на крохотные часики на запястье. Тик-так… звука не было слышно, но его иллюзия и мерное движение секундной стрелки успокаивали. Это было свидетельством того, что время еще существует. Мир не слетел с оси, планета все еще кружится. Но это уже не Земля, это ад.       Тик-так… секунды сливаются в минуты. Минуты составляют четверть часа, полчаса…       - Э-эй, белочек, где ты прячешься? – раздался металлический голос. – Я знаю, что ты здесь.       «О, нет… - она сползла на пол, не в состоянии держаться на дрожащих ногах. – Они меня нашли… Нет-нет-нет! Я маленькая. Меня они не заметят, если я не буду шевелиться. Но как же страшно…»       - Не, так нечестно. Выходи, крошка, я тебя не трону, обещаю.       У нее на миг мелькнуло желание поверить и выйти. Если обещают - значит и вправду не тронут. Хотя бы поначалу. Но здравый смысл восторжествовал: «Когда такое было, чтобы они не убивали. ОНИ хотя бы раз пощадили человека? Нет!»       Девушка еще сильнее вжалась в стену, затаив дыхание. Может быть, им надоест разговаривать с пустотой, и они уйдут.       - Крошка, ты хочешь поиграть в прятки? – в голосе слышится нечто похожее на смешок. – Тогда я иду искать.       Взрыв. Она вздрогнула всем телом. Совсем рядом дом превратился в руины.       «Неужели он хочет выманить меня? ТАКИМ образом?»       Еще выстрел. Еще. И голос.       - Не бойся, малышка. Если выйдешь сейчас, то не покусаю, можешь поверить.       Страх, парализовавший ее на несколько долгих минут, отпустил, и пришел черед панического ужаса. Девушка, не помня себя от страха, выбежала из дома и помчалась подальше от голоса. Ноги заплетались, дрожали, а в голове билась только одна мысль, услышанная когда-то давно: «Движение - это жизнь. Движение…»       Она не знала, есть ли смысл в этом бегстве, но оно хотя бы давало иллюзию спасения.       - О, белочек, надоело играть в прятки? – робот насмешливо улыбался, но она этого не видела. – Тогда поиграем в догонялки.       Воздух обжигал легкие, раздирал их на куски, но остановиться, означает погибнуть. Она, глядя себе под ноги, не заметила, как на ее пути вырос еще один робот. Только почти уткнувшись в бело-черную ногу, девушка подняла взгляд, и хрипло закричав, метнулась в сторону.       Вслед за ней понесся выстрел, обжигая спину и затылок. А вместе с ним и музыка. Та же мелодия, что и в начале атаки. И сейчас от этих звуков мороз шел по коже.       Она успела подумать, что ЭТИ не могут ошибаться в расчетах. Тогда почему же не пристрелили сразу? А потом поняла, что это всего лишь элемент изощренной издевательской игры.       Столп пыли, грязи, камней и обломков кирпича вздымается то слева, то справа, то впереди, заставляя девушку шарахаться и замирать от ужаса. Руки уже содраны в кровь осколками, по оцарапанной щеке медленно течет горячий ручеек.       Улица сворачивает к реке, идет под уклон вниз и бежать становится легче.       - Эй, крошка, ты куда? – догоняет ее голос робота. – Мы так не договаривались.       - Лови ее, Рикошет, - второй смеется. – А то убежит твоя игрушка.       - От меня еще никто не убегал, - рычит первый.       Выстрел. Фонтан мелкой гальки окидывает несчастную жертву игры. Девушка заслонилась рукой, пытаясь защитить глаза. А в следующий миг камень побольше бьет ее в висок, земля стремительно приближается и мир вокруг меркнет.       Последнее, что она ощутила, как нечто холодное и металлическое обхватывает ее тело, сжимает до хруста и отпускает. А может это просто приближается смерть, в которой нет ни боли, ни ощущений.       - Эй! – Рикошет бросил взгляд на неподвижное тельце. – Ты ее дезактивировал?       - Да брось ты, - махнул манипулятором Джаз. – Она просто временно офф-лайн.       Он помолчал, слушая тишину. Все-таки в тишине тоже есть своя мелодия, но сейчас она не совпадала с настроением искры. Хотелось чего-то другого. Более звучащего. Словно услышав его мысли, Рикошет включил динамики, и над мертвым городом полилась музыка .       - Кажется, чего-то не хватает для полноты картины, - объяснил он, поймав удивленный взгляд брата. – Что на этой планетке есть стоящего, так это музыка.       - Она немного не в твоем стиле, - заметил бело-черный мех.       - Зато в тему.       Рикошет небрежно ткнул пальцем в тело девушки, потормошил ее. Послышался тихий стон.       - Игра еще не окончена, хлюпик.       Музыка… Она была такой… неземной. Звуки проникали даже сквозь беспамятство, накатывая теплыми волнами. Успокаивали, внушали чувство защищенности и покоя. Исчезли все чувства, эмоции, ощущения. Осталась только музыка.       Мягким нежным приливом ее вынесло на берег реальности. Накатила боль, опустошенность и ужас. А мелодия все звучала.       «У них манера такая – убивать под музыку? Садисты-эстеты…» - невольно подумалось девушке. Она не хотела открывать глаз, ожидая снова увидеть этих металлических чудовищ, но еще сильнее не хотелось умирать в темноте.       Небо, солнце, зеленая листва – все было таким ярким, таким живым, что сама мысль о конце казалась кощунственной.       Упрашивать, умолять уже нет ни смысла, ни сил. У этих существ нет понятия милосердия.       Губы пересохли, потрескались, и слезы, попавшие в ранки, заставляли их гореть огнем. Горло и легкие словно протерли наждачной бумагой, и воздух не приносил никакого облегчения. Дыхание только продлевало муки.       - Ну, раз ты пришла он-лайн, то поговорим о конечностях, - прервал ее мысли металлический голос. – Они выглядят лишними, как по мне. Поэтому, подкорректируем некоторые промахи.       Рикошет почти бережно ухватил ее за ногу и с силой дернул. Девушка почувствовала, как сустав покидает свое привычное место в суставной сумке, напрягаются до предела все волокна мышц, натягиваются как струны. Но не рвутся, зато вместо этого появляется ощущение, что нога находится не на своем месте.       «Как же больно!.. Мамочка… за что!»       Мир сжался до одной точки, мучительно пульсирующей где-то в глубине тела. Точка становилась все больше и горячее, вытесняя все мысли. Она закричала, сама не ожидая от себя такого. Силы на миг вернулись, и вырвался отчаянный крик. По щекам неконтролируемым потоком текли слезы, а музыка только усиливала болевые ощущения.       Минутная передышка, и та же участь настигла и другую ногу. Теперь девушка лежала в ладони меха не в силах пошевелиться. Даже говорить или кричать она уже не могла, только слабо стонала.       - Все, кончай с ней, - не выдержал Джаз. – Нам уже пора. А у нее уже началось внутреннее кровотечение.       - Еще немного, - проворковал Рикошет. – Финальный аккорд.       Она беззвучно двигала губами, призывая быструю смерть. Почувствовала, как ее перевернули на живот, нежно погладили по спине вдоль позвоночника. Один короткий удар и тело начинают сотрясать конвульсии.       Да, предсмертные крики жертвы – самая сладкая музыка, которую только можно придумать. Бьющееся в судорогах тело похоже на невиданный инструмент, из которого приближение смерти извлекает прекрасные звуки. В этом есть своя эстетика. В изломанных чертах фигуры, в диковинных позах, которые она принимает. И даже в отчаянности последнего крика. Жаль, что подобное зрелище недолговечно. Особенно у органиков.       Мелодия в динамиках закончилась. Наступила тишина. На ладони Рикошета замерло остывающее тело девушки. Поглядев на него несколько секунд, мех с сожалением бросил его на землю.       - Все, идем, - он осмотрелся. – Здесь больше нет ничего интересного.

***

      Над мертвым городом лилась музыка. Ее написал не человек и не мех. Ее создало горе. Шелест ветвей, чудом уцелевших среди пожара. Плеск реки, размеренно несущей свои воды. Пение птиц, которые видели безжизненные трупы, останки домов, машин.       Музыка может быть началом.       Музыка может сопровождать всю жизнь.       И музыка становится частью смерти.