Рубеж

— Я никогда не оставлю тебя одного, — обещает Алибаба, наверное, в тысячный раз и крепко обнимает павшего имперского принца. Тот многозначительно молчит и тревожно хмурится, пряча лицо в отросших золотистых волосах. — Я не верю, — вымученно отвечает Хакурю. В принципе, он бы рад был довериться другу, да только в последнее время его мучают кошмары и панические приступы, после которых принцу куда легче поверить в свою невменяемость, нежели в любовь. Алибаба во время таких приступов то и дело пытается привести Хакурю в чувства. Кутает в теплое одеяло, снова заключает в объятья и много-много целует, чтобы принца хоть на время перестало трясти, и он почувствовал себя в безопасности. Хакурю всегда засыпает у Алибабы на руках. А утром, проснувшись в холодной и чрезмерно большой для него одного постели, Хакурю вновь борется с собой. Мысли сочатся сквозь пальцы и сознание как бы отключается на какое-то время — в голове кавардак и собрать разрозненные обрывки образов и воспоминаний кажется невыполнимой задачей. Принц снова до крови расцарапывает себе горло и давится кашлем и слезами до тех пор, пока в дверном проёме не показываются знакомые золотистые волосы. А потом всё начинается заново, и им обоим кажется, что этот замкнутый круг уже не разорвется. Хакурю не может найти в себе силы выйти из комнаты, потому что за её пределами чужой для него мир: чужая южная страна, чужие ехидные ухмылки и своя сожженная дотла империя. Принц вообще чудом смог избежать заключения после всего произошедшего. Война оставила свои отпечатки на всем, что так или иначе было к ней причастно, и в первую очередь на Хакурю, который после поражения стал противен даже сам себе. Он вздрагивает от каждого шороха потому, что думает, будто за ним наконец-то явилась имперская стража. Во снах постоянно мерещатся кровавые картины казни, и даже проснувшись, Хакурю всё еще продолжает чувствовать тугую веревку на своей шее. Принцу страшно от того, что он сходит с ума. *** В последние дни Алибаба стал приходить реже и все чаще уставшим. Будущий правитель Балбада неохотно жалуется на свои проблемы, но просит не обращать на них внимания, мол, всё само собой образумится. От гнетущего чувства одиночества Хакурю не помогают ни прописанные доктором лекарства, ни веселые, на первый взгляд, встречи со старыми друзьями. Только некоторые курительные травы, привезенные из каких-то дальних островов, помогают на недолгое время расслабиться и придти в себя после очередного приступа. Хакурю ищет новые способы сбежать от мира. Когда Алибаба находит время, чтобы навестить принца, тот много извиняется. Парня, конечно, настораживает такое поведение, но в итоге он списывает всё на шаткое психологическое состояние. И пытается не замечать, что брюнет выглядит как-то необычно, будто что-то хочет сказать, но всё не решается. Алибаба устал от всего этого не меньше Хакурю. Ночью принцы спят, прижавшись друг к другу. За окном ревет гроза, и Хакурю, проснувшись, думает, что это самый подходящий момент из всех, что только могут представиться. Лицо Алибабы впервые за долгое время выглядит умиротворенным, и бывший имперский принц готов до не скончания веков любоваться этим выражением. У Хакурю трясутся руки. Парень смотрит на открытую шею и вздымающуюся грудь и не замечает, как учащается собственное дыхание. Кажется, он впервые так нервничает, понимая, что всего лишь нужно только переступить этот рубеж. — Прости, прости меня, пожалуйста, — плачет темноволосый принц, смыкая руки на чужом горле. *** Утром в холодной постели горничная находит двух спящих прижавшихся друг к другу принцев. Под кроватью валяется пустая баночка от лекарств.

Мы покинем навсегда Край, Где боялись отродясь Гроз. За последним рубежом Рай, За холодной пеленой Слез…*