Daughtry — Crashed
Тишина полностью заполнила собой просторный отсек, нарушаемая только еле слышным гудением работающих установок и систем корабля. Мягкий бело-голубоватый свет никак не преображал темно-серые стены, угнетающие и мрачные, как весь корабль в целом. Порядок после «покушения» все же пришлось наводить и очень поспешно, чтобы не спотыкаться о перевернутую установку и не резать проводку о вездесущие осколки колб. Время тянулось невыносимо долго, приравнивая каждый наноклик к вечности. А Нокаут ненавидел ждать — это было вне его сил. Но он ждет. Долго, слишком долго… Вдруг подключенные приборы выдали тревожный сигнал, заставив всполошиться не на шутку. Нокаут отвлекся от написания очередного отчета «наверх» и резво подскочил к лежавшему на ремонтной платформе крылатому механоиду, но испуганное беспокойство на его фейсплейте быстро сменилось немного ехидной улыбочкой. Приборы показали улучшение в общем состоянии, да и сам пациент начал подавать признаки актива: дернулись длинные когти, скривилась лицевая пластина, вокодер издал нечто среднее между стоном и хрипом. Это значило только одно — то, что стимуляторы сработали так, как надо, и Тиран Небес, наконец, начал приходить в сознание. — Проснись и пой, спящая красавица! — с поддельной заботой приторно пропел Нокаут, склоняясь над только подавшем жизненные сигналы сикером. — Мегатрон приказал долго не держать тебя в стазисе, системы еще полностью не восстановились. Поэтому может быть… — Медик смотрел, как Старскрим попытался подняться, но тут же зашипел, стиснув дентопластины. —…очень больно. Старскрим прошипел что-то очень неразборчивое, в чем Нокаут расслышал только единственное «шлаков», и вдруг хрипло закашлялся, схватившись за шею манипулятором. Расстроенный вокодер давал о себе знать, требуя немедленного исправления всех неполадок, в чем он вполне мог и сам справиться. Нокаут лезть в это дело не очень-то хотел и уж тем более не хотел думать, как Старскрим, имеющий самый мощный и крепкий вокодер среди всех известных ему кибертронцев, умудрился посадить его. Нокаут поежился, невольно обратившись к своей памяти. Он с Брейкдауном прибыл на «мостик» уже через полтора клика, не смотря на то, что им обоим пришлось пробежать по всему кораблю от взлетной площадки, куда предположительно могла отправиться сбежавшая. И то, что они увидели по прибытию, повергло их в немой шок. Лидер был слишком зол и не мог не сорваться на своем заместителе, как делал это и раньше. Только Нокаут не присутствовал — просто не мог присутствовать — при этом истязании и до сих пор не мог понять, что именно послужило опорной точкой для такой жестокости. Конечно, главный корабельный медик знал, что Мегатрон уже совсем не доверяет Старскриму после стольких предательств и старается пресекать любую подставу с его стороны на корню еще тогда, когда только узнает об этом. Но почему он тогда до сих пор держит этого заносчивого интригана так близко к себе, если в курсе того, что тот только и ждет момента для удара в спину? Логика повелителя, конечно, была неоспорима и всегда верна, но в данном случае она вызывала сомнения, если только это не был какой-то хитроумный план. Ведь, как говорит органика, держи соратников близко, а врагов — еще ближе… — Сколько? — просипел Старскрим, прерывая ход мыслей медика. Его обычно приятный голос стал более хриплым и скрипучим, искажаясь до полной неузнаваемости. — Полтора орна. Но ты хотя бы очнулся. А ведь были же все шансы… — Медик запнулся на полуслове, не зная, как подать авиатору вертящуюся в голове информацию, что с такими повреждениями до деактивации был всего лишь шаг, и на момент начала ремонта Старскрим уверенно стоял одним сервоприводом в Колодце Искр. Но пауза начала затягиваться, и Нокаут все же смог продолжить: — Уже второй раз за декацикл, Старскрим, ты попадаешь на ремонтную платформу. Даже твое… кхм… наказание после возвращения Мегатрона в «мир живых» не было настолько жестоким, как нынешнее. Должен признать, в таком состоянии я тебя не видел уже очень давно. Воспоминания рекой нахлынули на процессор, по корпусу разлились остатки некогда испытываемой боли. Авиатор непроизвольно передернулся от неприятных ощущений. И сразу же замер. Сощуренная от слишком яркого света оптика резко распахнулась во всю возможную ширь, и Старскрим с нескрываемым ужасом посмотрел на медика, с нарастающей паникой понимая, что совсем не чувствует своих крыльев… Несмотря на свое плачевное состояние, Старскрим необычайно резво вскинулся, привстав с платформы, и вцепился в манипулятор испугавшегося не на шутку Нокаута. Дикий и отчаянный крик авиатора сотряс спертый корабельный воздух прежде, чем медкон смог что-то сказать: — Мои крылья! Что с ними?! Что ты со мной сделал?! — Старскрим, успокойся! — еле смог перекричать его Нокаут, хватая за плечи и несильно тряся в надежде, что это приведет в себя впавшего в истерику командующего. — Не волнуйся, с твоими крыльями все в порядке, просто пришлось снизить чувствительность нейросети почти до нуля во избежание еще одного болевого шока. К твоему счастью, травмы хоть и пришлись по чувствительным местам, но не задели нервных узлов. Системы уже восстанавливаются, но вставать тебе с платформы и, тем более, летать еще рано. Правда, зная твою живучесть, мучиться ты будешь не так долго, как кто-либо другой. Старскрим непонимающе щелкнул оптикой, с явным усилием пытаясь обработать в процессоре полученную информацию. Выходило не очень быстро, наверное, из-за присадок и не самого лучшего состояния — как физического, так и душевного. Но уже через несколько томительных нанокликов и бесцельного сверления оптикой фейсплейта Нокаута он отпустил его манипулятор из цепкой хватки и с мученическим стоном опустился на платформу. Мегатрон определенно знал, куда и как бить, чтобы было больно, но он не остался калекой на весь актив. И Старскрим был ему благодарен только за это. — Сволочь… — только и смог прошипеть он, сдаваясь напору облегчения и легкому раздражению, пришедшему на смену накатывающей валом истерике. — А что я сразу? — А что, если предупреждать надо? — на повышенном тоне парировал Старскрим, от облегчения позабыв о боли. Вокодер снова настроился на нужную тональность, голос приобрел привычное звучание, изредка искажаемое шумом вездесущей статики. — Я из-за твоей оплошности чуть, было, искры не лишился! — Вообще-то это я тебя с того света вытащил! — возмутился Нокаут, но Старскрима уже ничто не могло остановить. От бессильной злости он даже привстал с платформы, игнорируя неприятные импульсы, и срывающимся голосом начал вещать: — Подумать только! Чем вы были так заняты, что даже не заметили, как она исчезла? Притом еще серьезно раненая! Ей еще в стазисе лежать было положено орна два-три! Деактив ходячий! И как же, шарк вас дери, вы смогли ее упустить? Как?!.. Чем дальше командир ВВС десептиконов распинался, тем чаще в его речи начали мелькать не самые приличные словечки вперемешку с жалобами на эту планету, Мегатрона и всех, кто вспоминался по ходу дела. Пока он просто не начал в исступлении выкрикивать одни проклятия, при этом яро жестикулируя и в который раз поражая медкона своей мимикой. Нокаут же трезво решил не встревать в поток заковыристой ругани, дабы не попасть под горячий манипулятор. «Пусть выговорится, ему это полезно», — отстраненно размышлял он и попутно писал отчет лично Мегатрону о процессе восстановления его эксцентричного заместителя, изредка сверяясь с показаниями приборов, еще реже опуская ехидные комментарии и сразу получая взамен целые цунами нецензурной брани. В какой-то момент главный корабельный медик внимательно глянул на впавшего в дичайшую истерию Старскрима и спустя клик пометил в датападе: «Общее состояние: удовлетворительное». Ведь это все же лучше, чем если бы он ни на что не реагировал и молчал, глядя в никуда. — …Ржавое ведро с болтами! Когда-нибудь я заставлю его молить о пощаде, вырву его поганую искру и заставлю проглотить! Посмотрим, кто из нас двоих тогда будет смеяться! Старскрим замолчал так же неожиданно, как и начал говорить. Нокаут даже не сразу обратил на это внимания, а когда понял, что что-то не то, решил немного подождать, чтобы точно убедиться, что его многострадальный сослуживец точно успокоился. — Все? — наконец, спросил медкон и поднял оптику на рвано и часто вентилирующего системы сикера. — Теперь мне можно приступать к своей работе, коммандер, или вы хотите еще что-то сказать? Тот лишь фыркнул, смерив «собеседника» пронзительным полубезумным взглядом. Хоть он и более-менее успокоился, но все еще продолжал тихо, про себя, бесноваться, устав сотрясать спертый воздух мед-отсека своими криками. Внезапно вспомнив про кое-что очень важное, Старскрим все же решился спросить, не сдерживая в голосе недовольства и озлобленности: — Что с нашей дорогой гостьей? — Можешь сам посмотреть, — Нокаут устало махнул манипулятором в сторону, с неким злорадством наблюдая, как выражение фейсплейта командующего сменилось с мученического сначала на изумленное, а затем на раздраженное. Старскрим еле смог повернуть голову в сторону, куда указал медик, и сжал дентопластины, чтобы не застонать вслух, тем самым показывая свою слабость. Каждое движение давалось непосильным трудом и откликалось вспышками ноющей боли в корпусе и сообщениями об ошибках в процессоре, на которые авиа-коммандер старался не обращать внимания. Потускневшие сбоящие окуляры впились непонимающим взглядом в соседнюю ремонтную платформу, на которой… никого не было. Тупая злость скрутилась в груди тугим комом. Старскрим резко повернулся к уже расплывшемуся в самодовольной улыбке медкону, разозлился ее больше, поняв, что его просто напросто развели, и истерично провопил во всю силу вокодера, не особо думая, что говорит: — Ты меня за идиота держишь? — Да успокойся ты, наконец! Даже пошутить нельзя. Она в карцере, на нижних уровнях. Жить будет, на обслуживание не жалуется. Ей, кстати досталось не меньше, чем тебе. Возможно, даже больше, — туманно откликнулся Нокаут, ухмыльнувшись. — И как она тогда в сознании оставалась так долго? — Старскрим косо глянул на медика, давая понять, что вопрос отнюдь не риторический, но тот лишь неопределенно развел манипуляторы и пожал плечами. — Я успел изучить ее характеристики и, должен признать, она ничем от рядового кибертронца не отличается. Не считая некоторых крайне интересных нюансов… — слащаво протянул медкон, нагоняя интригу. — И каких, например? — с едким сарказмом последовал ответ. Старскрим заметно оживился, заинтересовавшись, но доля скептицизма все же нашла место и здесь, в его неподдельном и истинно сикерском любопытстве. Он не хотел тешить самолюбие Нокаута своей реакцией. Тот, улыбнувшись фирменной блистательной улыбкой, совсем как в некоторых человеческих фильмах, подошел к стоящему совсем рядом терминалу и нажал на несколько клавиш. На экране высветилась подробная схема, в которой, приглядевшись, Старскрим распознал объемную модель корпуса спасенной им фем. И должен был признать, что вот так выглядела она намного привлекательней, чем в жизни, безвольная, жалкая. «А я-то чем лучше? — спрашивает он сам себя на уровне подсознания и незамедлительно отвечает, чуть ли не вздернув подбородок — настолько распирала искру гордыня: — Всем». — Во-первых, должен отметить, что ее нет ни в одной из наших баз данных. Словно она вовсе не существует. Поэтому имя у нее спрашивать придется в любом случае, — вставил хохму медкон, ухмыльнувшись, но, видя, что собеседник не настроен на веселье, вернул разговор в прежнее русло. — Хотя, может быть, что перед нами одна из представителей активированных уже после того, как Кибертрон был утерян. С тех времен много ворн прошло, так что это вполне возможно. Однако ни одна из версий пока не подтверждена. — Это еще почему? — С ней работает Брейкдаун, и от него еще не было вестей насчет этого. Старскрим лишь фыркнул на такое заявление и закатил оптику. Представить себе Брейкдауна за такой работой ему было проблематично, если вообще возможно — образ громадного и не самого умного крушителя никак не вязался с тонким умением вести заковыристые психологические беседы. Нокаут же сделал вид, что не заметил реакции травмированного на процессор начальства, снова повернулся к терминалу и таинственно произнес: — А вот «во-вторых», пожалуй, самое интересное… Оптодуги Старскрима взлетели вверх, оптика расширилась, и вскоре весь его фейсплейт показал крайнюю степень изумления. На экране, покрывая схему корпуса фем, пролегли целые сети разных цветов, отображая все встроенные дополнения к основным системам. Старскрим прекрасно знал, как выглядят подобные апгрейды — сам еще на Кибертроне получил такой же, позволяющий прятать личный сигнал от большинства радаров как автоботов, так и десептиконов — но глядя на обширность распространения всевозможных датчиков, он внезапно понял, что его маскировка не идет ни в какое сравнение с маскировкой его новой знакомой. — Блокировка внешних сигналов, кодировка каналов связи, маскировка эмоционально-энергетического фона, свето- и звукопоглощающие элементы… И все это в идеально составленной и настроенной системе. Как это все только в ней уместилось? — ни к кому конкретно не обращаясь, спрашивает он. — Понятия не имею, Старскрим. Но одно знаю точно: около 56% из этих дополнений требуют либо тщательной перекалибровки, либо починки, либо частичной замены составляющих. Чего в ближайшем времени не предвидится в связи с не самым лучшим состоянием корпуса в целом. Конечно, само наличие таких апгрейдов делает из этой феммы идеального разведчика, которого невозможно засечь, но есть и минусы. — Снова несколько нажатий на клавиши, и изображение немного меняется. — Это общая защита и вооружение. В этот раз Старскрим просто подавился прогоняемым по системам воздухом, не сдержался и взвился с платформы, но тут же скривился и лег обратно, правда, сохранив на лицевой неописуемо злостно-раздосадованное выражение. — Их что, просто нет?! — Как видишь. Ни нормальной брони: только тонкая, без усилений, гибкая, но не ломкая, однако слишком мягкая. Ни ударов в рукопашной, ни косого выстрела не выдержит. Нет даже простого оружия: лишь стандартные для вашего вида… — он запнулся на наноклик, подбирая безобидный термин, — …когти. Это еще раз подтверждает вероятность ее происхождения. По крайней мере, многое бы в ней тогда нашло разумное объяснение. Авиатор вздохнул, как великий мученик из какой-то религии белковых, и кинул на Нокаута очень странный и нечитаемый взгляд. — От Мегатрона не было вестей? — Были, — ответил тот, наблюдая за очередными безумно-резкими метаморфозами в эмоциональном фоне своего многострадального начальника. — Просил, чтобы после того, как ты сможешь хотя бы ходить, зашел на «мостик». Говорит, обсудить какую-то очень важную вещь насчет нашей гостьи… А теперь, если расспрос закончен, и ты не хочешь валяться на платформе несколько декациклов, то можно я начну работать? — Валяй, — уже без эмоций ответил Старскрим и устроился удобней на ремонтной платформе, готовясь к починке и начиная сверлить мрачно-задумчивым взглядом потолок. Тяжелые думы не давали покоя, и образ найденной им фем-катастрофы не оставлял ни одной мысли или образа, наполняя искру ненавистью… и, как ни странно, надеждой, которая уже начала умирать там, почти два орна назад, на той треклятой разваливающейся базе людишек. «Надеюсь, от нее получится избавиться…»***
«RJ» не знала сколько прошло времени с того момента, как ее насилу разделили с тем, кто ее спас и чуть сам не умер. Фем прекрасно помнила, как со всей силы вопила и не хотела отпускать его манипулятор, безвольно повисший, неживой, холодный. Она видела, когда отключала оптику, наверное, уже в сотый раз, как несколько вехиконов просто вытащили ее в коридор вместе с «командующим» — так они его звали, — а потом ушли в совершенно другую сторону, скрывшись с ним, тяжело раненым и потерявшим сознание, за поворотом. Она не знала и того, сколько уже сидит тут, в этом темном и пропахшем пылью отсеке, куда ее, отчаянно сопротивляющуюся, притащили целым эскортом. И бросили в одиночестве, словно ненужную вещь. Но «RJ» точно осознавала, что если бы ее хотели убить, то убили бы еще там, подле ног страшного механоида, творящего настоящие симфонии из ужаса, насилия и боли на чужих жизнях, как на инструментах. Только очутившись здесь, фем упряталась в дальний угол, притянув сервоприводы к груди и обняв их манипуляторами, уткнулась в колени лицевой. Омыватель давно кончился, и теперь она просто всхлипывала севшим вокодером. Несколько раз она впадала в нечто между бредом и офф-лайном, мечась в ужасе по лабиринту мрачных коридоров со странными символами, выведенными энергоном на стенах, и проводкой, свисающей с теряющегося во тьме потолка. «RJ» не понимала, чего так боится и от чего бежит, но каждый раз резко выходила в он-лайн, опять оказываясь в преследующем ее кошмаре. Снова и снова, теряя связь с внешним миром и чувствуя, как темнота вокруг нее шевелится, словно желая поглотить ее, а стены давят все сильнее, сильнее… Когда дверь в ее темницу внезапно распахнулась в первый раз, «RJ» чуть искры не лишилась от испуга. Это был Брейкдаун. Сначала она просто молчала, потом — почти молила не убивать ее, затем — смирилась с судьбой. Но ассистент главного медика не тронул ее, а лишь принес исходящий голубоватым свечением куб и поставил прямо перед ней на пол. Чтобы заправиться, сказал он тогда и ушел, чем спас нейросеть «RJ» от возможного стресса. С кубом она управилась быстро, и ей стало хоть немного легче терпеть боль от травм и свои бесконечные кошмары. Брейкдаун пришел вскоре после этого. Он вообще приходил к ней часто и иногда даже отводил ее в тот злополучный мед-отсек, где ее чуть собственноручно не убил. Поначалу «RJ» боялась следовать за ним, всячески упираясь или пытаясь убежать, но ей было просто некуда деваться. И она это знала. Но после первой починки, где Брейкдаун отремонтировал ей переломанные крепления и шарниры, вправил вывихнутый манипулятор и безвольно повисшее крыло, заварил кое-какие детали, «RJ» немного успокоилась и перестала панически бояться одного его грозного вида. На самом деле громоздкий и неповоротливый крушитель оказался довольно доброжелательным и заботливым по отношению к ней, часто говорил с ней или пытался немного развлечь. А иногда и все вместе. Чего точно нельзя сказать о его напарнике, Нокауте, которого «RJ» несколько раз видела в мед-отсеке, когда он выходил из смежного с ним рем-блока или, наоборот, шел туда. Она догадывалась, что там может быть именно он, тот самый Старскрим, которого упоминал в своей речи Брейкдаун или встречающиеся иногда вехиконы, будоража тем самым сознание и поселяя в нем чувство вины. Но на все ее расспросы о его состоянии Нокаут не отвечал, а если и отвечал, то односложно, и вообще всем видом демонстрировал вежливую отстраненность и отсутствие любого интереса к ведению беседы. Такая необщительность сильно задевала и расстраивала «RJ». Неизвестность все больше пугала с каждым днем, как и тишина по ту сторону двери-шлюза в рем-блоке. А время шло, все ближе подводя к решению всего ее актива.***
— Ошибка. Неправильно набран код. В доступе отказано. Ошибка. Ошибка. Ошибка. В доступе отказано… Механически-живой голос Евы, искусственного интеллекта и незаменимого помощника для всех служащих СНБ ‚TERRA‘, в очередной раз прокручивал синтезируемые ей аудиозаписи. Который день возле ее перевезенного блока памяти двигались люди в масках, темно-зеленых плащах или военных комбинезонах, с автоматами наперевес или инструментами в руках. Многочисленные экраны, к которым подключили ее хранилище, отсвечивали оранжевым светом на их фигуры. Ева понимала на уровне программных кодов, заложенных в ее память, что сейчас она первая и последняя граница обороны всех сокрытых в Системе данных. И потому напрягала все свое электроимпульсное естество, выполняя поставленную создателями задачу. Все люди пытались ее взломать или обмануть, обойти или отключить. Но двое стояли в стороне, лишь наблюдая: один — явно военный, прошедший не одну битву и войну, а второй — ученый, либо руководивший всем процессом, либо просто не вмешивающийся. — Сколько еще, Стивен? — негромко спросил военный, нахмурившись, и его покрытое шрамами лицо стало еще страшнее и внушительней. Ученый немного неопределенно пожал плечами. Кроме собеседника он был единственным человеком в этом месте, кто был с открытым лицом. Наверно, из-за того, что не являлся полноправным членом их не самой законной организации, от которой у знающих тряслись поджилки. Имя им всем было «M.E.C.H.». Чуть дрожащим голосом — то ли от пережитого недавно стресса, то ли от страха перед ним, Сайласом, — тот, кого назвали Стивеном, сообщил, немного растягивая слова в своей обычной манере разговора: — Час-полтора. Возможно, немного больше. Этот ИИ распространяется на каждый файл Сети и мешает любому нашему вмешательству. Но чем ближе мы подходим к его отключению, тем сильней оно начинает сопротивляться. — Попытка взлома Системы, — вдруг снова вещает так ‚взятый в плен‘ искусственный интеллект своим монотонным, но очень человечным женским голосом. — Экстренная блокировка всех процессов. В доступе отказано. Внимание! Если попытки взлома продолжатся, автоматически сработает защитный протокол начала форматирования всех данных Системы. — Угрожает, — не спрашивает, а констатирует факт Сайлас, с интересом и раздражением наблюдая за суетливой работой ученых-программистов. — Скорее, предупреждает, сэр, — осторожно и тактично поправляет его Стивен. — Эта модель искусственного интеллекта угрожать просто не умеет из-за отсутствия некоторых доработок. Например, как у ныне деактивной первой протоформы. Вот эта, наоборот, по всем расчетам ‚TERRA‘ должна была стать… идеальной, — последнее слово было сказано с легкой иронией, окропленной небольшой долей сарказма. — Внимание! Повторяю: если попытки взлома продолжатся, автоматически сработает защитный протокол начала форматирования всех данных Системы. — Отставить попытки взлома! — вдруг внушительно гаркнул Сайлас на не ожидавших такой напасти программистов-взломщиков. — Не хватало еще данных лишиться из-за вашей глупости! — Есть, сэр! Так точно, сэр! Удовлетворенный такой реакцией глава организации снова приобрел каменное выражение лица с налетом высокомерия и опять обратился к перебежчику: — А теперь поясни-ка мне, что именно мой старый друг Рекземберг считал «идеальным». Робертон же криво ухмыльнулся, исказив некрасивое лицо в гротескной гримасе, чем вызвал волну презрения у главы «M.E.C.H». Лучше бы он оставался в больничной маске, как на базе ‚TERRA‘, где именно таким способом решили «пометить» его, дабы отличить от остальных ученых, собравшихся в наблюдательном пункте. Ведь своего информатора до этого момента Сайлас в лицо никогда не видел. Перебежчик же начал рассказывать, иногда дергано жестикулируя, словно обладатель крайней степени паранойи: — В системах той протоформы установили специальный блок, отвечающий за проявление эмоций. Она бы чувствовала и размышляла, не пытаясь прийти к консенсусу в каждом доводе. При таком раскладе есть свои плюсы: мировоззрение расширяется, становится возможной абстрактность мышления, задействованы программы самосохранения, изучения и собственного совершенствования. По сути, это человек, только в железной оболочке. Но есть и минусы. В данном случае большая медлительность в логических вычислениях, возможность неподчинения и, главное, непредсказуемость. Такая гуманность очень волновала директора и его приближенных, в частности, покойного Джона Геннера. Имя этого специалиста Стивен чуть ли не выплюнул, еще сильней и отвратительней скривив лицо, и краем глаза наблюдавший за этим Сайлас ухмыльнулся одним кончиком губ. Кто бы мог подумать, что такой важный человек для «TERRA», как Робертон, предаст своих только из-за черной зависти к своему коллеге, которого поставили на должность контролера вместо него, и злости на Рекземберга за такую возмутительную несправедливость. И то, что разность взглядов заставила Стивена перейти на сторону победителей, что тоже помогло им в успешном проведении операции, найдя в «M.E.C.H.» единомышленников… И Сайлас не мог не признавать, что он с Робертоном тоже был несколько схож: как во мнении о директоре почившего СНБ, так и в возможности создания человечных машин. — Меня не волнует какая-то «гуманность». Меня волнует лишь одно: как вытащить из этого, — кивок в сторону вывезенного блока ИИ, — все данные, что насобирали его слабаки-создатели. И как использовать по назначению, если ты точно понимаешь, о чем я. Кривая улыбка Стивена сошла с лица, когда он прикинул, что все это могло значить. — Вы собираетесь использовать добытые знания против тех, кто дал нам их? Но глава «M.E.C.H.» молчал, словно не заметив заданный вопрос, тяжелым взглядом рассматривая отсвечивающий оранжевым светом экран, где высвечивались отслеживаемые программные коды ИИ и кривая, изгибающаяся ломаными зигзагами в такт монотонным словам. Совсем скоро он достанет все секреты ее создателей — как людей, так и пришельцев…