Доппельгангер

Недели ошибок. Сотни дней, прожитых во имя «высшей цели», оказавшейся недостижимой, оказавшейся ложью. Сколько сделал – потерял всё. Столько имел – ничего не ценил. Неудачник. Холодно. Я накинул одеяло на себя, закутался поплотнее, но согреть изнутри себя я не в силах. И поэтому с каждой секундой становилось ещё холодней. Я поднялся и сел на кровати рядом с Алисой и Леной. Те спали уже не первый час, вот только мне поспать сегодня было не суждено. На другой кровати мирно посапывали Славя и Ульяна. Сколько усилий я потратил, чтобы собрать их всех вместе? Роковой ошибкой стал мой эгоизм. Расправившись с остальными, кто раньше спас их из кукольного рабства, я, конечно, успешно организовал собственный гарем, вот только без помощи извне мне никак не спастись из этой проклятой тюрьмы. Не знаю, что конкретно оказалось последним ударом по моей психике – может быть, гибель Мику? По телу пробежалась зябкая дрожь – перед глазами встала она, как живая. Бледное лицо, полное боли и отчаяния. И ослепительно белая вспышка его ледяной улыбки за её спиной. Вот она с тихим шорохом падает передо мной на колени… я бросаюсь к ней, а за спиной, отдаваясь сотней голосов, звучит леденящий душу хохот… разворачиваюсь к нему… ненависть сотрясает всё тело мелкой дрожью… он отдаёт мне честь и растворяется в воздухе… кричу. Кричу так громко, как только могу, кричу от боли, от ужаса, от собственной безысходности. Пальцы до боли впились ногтями в ладони – мне опять нестерпимо хотелось кричать. Нельзя. Я и так слишком большой эгоист. Пускай спят. Пожалуй, пора закончить начатое им. Вещи Лены лежали на столе. Я тихо, стараясь не производить лишнего шума, пошарил в них, пока палец не наткнулся на холодное остриё. Одолжу. В последний раз. Я склонился к Алисе. Она так мирно спала на краю кровати, повернувшись к Лене и чуть обнимая её. Надеюсь, им не будет плохо без меня, найдут себе занятие по душе. А может, с моим уходом эта чёртова бесконечная неделя наконец окончится, и их жизнь снова пойдёт своим старым чередом. Всяко лучше, чем со мной, здесь, в неизвестности, без цели. – Счастливо оставаться, – прошептал я на ушко Алисе. Девочка не проснулась. Впрочем, я этого и не хотел. Дверь бесшумно открылась, и вот я стою на крыльце. Простите, прощайте. Мне пора.

***

На автобусной остановке «Совёнка» ни души. Я пришёл сюда не за автобусом, которого здесь нет. Я пришёл сюда не просто так, гуляя по ночному лагерю. Я пришёл сюда, чтобы закончить начатое именно здесь. Здесь для меня началась реальность «Совёнка», здесь она для меня и закончится. – Стой! – раздался крик из-за спины. – Что тебе ещё нужно? – прошипел сквозь зубы я. – Ты же помнишь его опыт, это не… – Только потому что помню, я и решился на это. – Послушай, – пионер подошёл ближе и посмотрел на меня, – это ведь совсем не сон. Потом, ты ведь только себя спасёшь, остальные останутся! – Сдались мне остальные, – прошептал я, разглядывая блестящий серебром в лунном свете клинок. – Какой же ты эгоист… – Весь в тебя, – холодно ответил я. – Хочешь, заберу с собой? – Ты не понимаешь… – Всё я прекрасно понимаю! – заорал я на него. – Я уж понимаю, отчего у тебя сейчас так поджилки затряслись, что мигом прибежал. Перед смертью не надышишься? – Ты не сделаешь. Нет, ты не сможешь! – истерически захохотал он, бросившись ко мне. Я отпихнул его ударом ноги. – Прости… Прощай… – лезвие у моего горла отразилось на мгновение в его безжизненных зрачках. В них читался лишь страх. Страх того, что в момент стало так же неотвратимо, как сама судьба. Как этот чёртов лагерь… Ослепительная вспышка боли мелькнула в глазах. Горячая кровь мощной струёй потекла на руки. Колени подкосились, и алая струя побежала по асфальту, мешаясь с пылью и грязью, как утекала вдаль моя жизнь вместе с ней. Сквозь пелену быстро надвигавшегося тумана я едва расслышал его истеричный вопль. Глаза закрылись, и всё наконец утихло.

***

– Семён! Семён, очнись! Я едва смог открыть глаза. Всё плыло. Надо мной склонилось пять голов. Пять… – Мику! Ты… – я хрипло закашлялся, не сумев закончить. – Что я, Семён? – А этот?.. Где он? – Кто? – переспросила Лена, склонившись к самому моему лицу. – Ты про того пионера на остановке? – вмешалась в разговор Алиса. – На остановке? – переспросил я. – Ну да. Там мы тебя и нашли на рассвете. В обмороке лежал у трупа какого-то пионера с перерезанным горлом, в луже крови. Сердце бешено застучало, я вскочил, растолкав девочек, и бросился к остановке. Уже на полпути, примерно представляя, что ждёт меня, я ускорил шаг. Вот и ворота… Никаких следов. Ни тела, ни крови. Нож Лена наверняка забрала, я даже не успел спросить. Я вышел к остановке, обошёл её кругом. Ничего. Только, кажется, на краске ворот что-то накарябано. Я подошёл поближе. Тонкие царапины в краске не сразу сложились в слова – в голове всё ещё что-то работало не так, и всё до сих пор плыло. – У каждой истории есть начало и конец. Но не у этой. Прости, прощай.