* * *
Крики, выстрелы, снова крики. Наверху умирал Серёга, а я валялся в яме, не помня себя от боли. Колено было прострелено насквозь, но я должен был биться до последнего. Это началось три года назад, когда на нас напали немецкие войска. Мы учились в десятом классе, когда началась война. Все мы, ученики юношеского лицея, пошли добровольцами. Тогда нам казалось, что мы способны прекратить войну, но хрупкость человеческой жизни доказала обратное. Я ушёл воевать вместе со всеми, возомнив себя героем, способным противостоять всей немецкой армии. Мне было всего семнадцать, когда я покинул дом, и я до сих пор помню мамины слова: "Возвращайся, Лёшенька". Я ей тогда заявил, что это уходит Лёшенька, а вернётся Алексей, защитник Отечества. На этих словах мама так громко расплакалась, что сердце сильно-сильно защемило. И всё же тогда я верил в собственное бессмертие. Серёга стал пятнадцатым, в живых остался лишь я. Но куда я с такой ногой? Конечно, если остановить кровь, можно продолжить бой, только это невозможно. Я даже не знаю, где именно нахожусь. Похоже, недавно был дождь, так как земля отсырела. Кровь, смешиваясь с ней, стала чёрной и превратилась в грязное мессиво. Если не выберусь из окопа, скончаюсь от заражения крови или потеряю ногу. Расставив руки, я стал пытаться вскарабкаться наверх, как вдруг перед моими глазами появился белый халатик. Доктор! Нет, даже медсестра. Откуда она здесь? - Не шевелись, я помогу тебе, - сказала девушка. До чего же прекрасен её голос! Красивая, а самой лет восемнадцать, не больше. - Откуда ты, сестричка? - слабо спросил я, пока она перевязывала мне ногу. - Медсанбат. - И много вас? - Порядочно. Нога сильно болит? - Терпимо, - слабо улыбнулся я. - Ты молодец, что держишься. На таких вся наша страна и стоит. Идти сможешь? - Конечно, - кивнул я и, увидев, что она собирается уходить, поспешил спросить: - как тебя зовут? - Катя, - она улыбнулась, а я невольно залюбовался её зелёными глазами и пышной каштановой косой. - А я Лёша. Что же ты на войне делаешь? - Добровольцем пошла. Дом наш подорвали, что мне ещё оставалось? - Так и я добровольцем! Сначала отец, а потом я воевать пошёл. Эх, Катя! И почему мы не были знакомы в мирное время? Не уходи, прошу... Внезапно над нашими головами раздался выстрел, я вскочил, позабыв про больную ногу, и закрыл спиной Катю, которая застыла, в ужасе глядя на светящееся от летящих пуль небо. Было всё равно, что будет со мной, я должен был спасти эту хрупкую, но сильную духом сестричку. Спустя несколько минут всё утихло, я осторожно сел, помогая подняться Кате. Она была напугана, но вида не подавала. Не сдержавшись, я обнял её. - Спасибо, - хрипло прошептала сестричка, прижимаясь ко мне то ли от холода, то ли от страха. - Ты такая смелая, - тихо произнёс я, улыбаясь. Мы просидели так ещё пару минут, пока Катя не опомнилась, смущённо отодвинувшись от меня. - Ты уйдёшь? - послышался мой потерянный голос как будто со стороны. - Лёш, там ведь раненые, - виновато ответила она. - Конечно, ступай, - я грустно вздохнул, но тут же схватил её за руку, - пообещай, что мы встретимся! - Обещаю, - произнесла она грустным голосом. Видно, сама не очень-то верила в мои слова. - Мы встретимся, - словно убеждая самого себя, заверил я, - до встречи, сестричка! - До встречи, солдат! Белый халатик показался над окопом, а через секунду уже исчез. Встретимся, сестричка, обязательно встретимся...* * *
Умирать не больно. Раньше я боялся смерти, теперь не боюсь. Ведь когда я умру, меня не станет, некому будет бояться. А если выживу? Что буду делать среди могил? Все мои друзья погибли, родной город взорвали фашисты. Лишь Сашка, мой бывший одноклассник, пропал без вести, решившись взять в плен обнаруженного немца. Но где он сейчас? Так и вышло, что лишь я остался. А ведь какие у моих друзей были надежды! Их уже нет. За три года войны они сумели стать мужчинами, но ушли совсем мальчиками. Я один, совсем один. И лучше уж умереть героем, чем жить среди призраков. Хотя всё-таки я ошибся. Остался человек, что держит меня здесь. Катенька, Катюша... Неужели я вижу её белый халатик сквозь пелену слёз? Ты же спасёшь меня, милая? Не стоит, вокруг столько умирающих, а ты возишься со мной... - Держись, я тебя вытащу! - срывающимся голосом кричит она. Как жаль, что я могу только думать, говорить что-то совершенно нет сил. А я так много не успел сказать моей сестричке, моей спасительнице... - Я не могу, Катя, - шепчу я, ледяной рукой хватая её маленькую ладошку, спасшую столько жизней. - Я верю! Я три дня верила в нашу встречу! Видишь, моя вера помогла мне! Держись, Лёша! Но нет, во рту солёный привкус крови. Странно, но сейчас пуля, угодившая под рёбра, почти не ощущается. - Спасай других, - прошептал я, сглатывая кровь, - у них... Есть шанс... - Нет, я тебя спасу! - Катенька, да что же ты... Она схватила меня и, поддерживая, повела в сторону леса. Мои ноги стали ватными, тело мне будто не принадлежало. Но я шёл, шёл только для того, чтобы моя милая сестричка спаслась, ведь без меня она бы не двинулась с места. - Только держись, умоляю! - Я... Я буду. Катя... Я... Внезапный толчок, короткий девичий вскрик. Я даже не понял, что произошло, через секунду мы уже лежали на земле. Забыв о боли, я поймал Катю, приняв удар падения на себя. Открыв глаза, я увидел перед собой её бледное лицо. По каштановым прядям стекала кровь. - Катя, - ещё более ослабевшим голосом прошептал я. Рука, которой я придерживал её спину, была вся в крови. Когда-то белый халат наполовину стал красным, - ты слышишь меня? Сестричка... Внезапно всё вокруг озарил яркий свет, вспыхнуло пламя, мгновенно окружившее нас кольцом. - Катя... Огонь... - Ещё встретимся, солдат, - вдруг произнесла она, слегка приоткрыв помутневшие глаза. - Конечно, встретимся, сестричка... А огонь полыхал, окружая собой уже бездыханные тела, но полыхал радостно, словно предвещая конец войны.