Guns and roses

Прожить жизнь — это как разобрать и собрать ствол: сложно только для того, кто не знает, что делать. В его собственной жизни не было никакого конкретного смысла — учился средне, особым умом не блистал. И умений выдающихся никогда не показывал. Пока не призвали. Вот в искусстве убивать ему было не сложно преуспеть — врождённый талант и любовь к запаху пороха сделали своё дело. Однако таких, как он, не ждало ничего после того, как он окажется не нужен государственной машине — одни только воспоминания да крохотная военная пенсия. Но настоящий смысл его нынешней жизни в том, что у того, из-за кого дышать ему всё ещё хочется, а не просто необходимо, глаза красивее, чем у тысячи девчонок. И губы мягче, хоть щетина и колется. Взгляд у Жнеца слишком доверчивый, мягкий, трогательный для такой работы. Родился он не таким, но он сам выковал себя нового из того, кем был. И он создал в своих глазах какой-то совершенно адский выжигающий огонёк. Огонёк истинной справедливости, искренней злобы. Что-то за ним стояло, но этим Жнец не делился ни с кем. Кроме него. Ночью, в казарменной темноте, под мерный храп сослуживцев. Однажды на Марсе случилось нечто, что унесло жизни двух человек, самых важных для Жнеца. И теперь его сестра отправилась туда же. Это заставляет его бояться. А страх приводит того, кем он стал, в ярость. Щелчки, тихий скрежет металла о металл, стук. Жнец нервно перебирает ствол вот уже в который раз. Известие пришло вчера вечером, а он до сих пор не знает, чем занять руки, чтобы не выместить на ком-либо свою бессильную ярость. И Сержант перебирает свой собственный ствол — в метафорическом смысле, конечно — когда подходит к Джону сзади и обнимает его за шею. Неловко, немного сопливо, но Жнец не бросает пистолет, а Сержант не пытается сделать большего. Ведь молчать вместе — тоже говорить. А говорить о любви такие, как они, не умеют. Только молчать. И редкая ласка здесь заменяет ненужные цветы, которые очень быстро засыхают. Но они дарят её без страха показаться слабыми. Потому что это им нужно. Потому что каждый день на такой работе, как у них, может оказаться последним.