***
Элис боялась двух вещей: что Амеди ни за что не согласится уезжать и что он согласится уехать без всякого сожаления. Ничего из этого не случилось даже тогда, когда она объяснила, что не собирается его продавать, что он будет жить среди других рунга и что она обязательно заберет его обратно. Если он захочет. Амеди помедлил и сказал, что хочет. Элис оставалось надеяться, что не от страха. И что он не передумает, когда почувствует поддержку своего народа. Ну что ж, тогда получится, что она спасла не своего раба, а абсолютно чужого человека… Эльфа, которого она больше никогда не увидит. Если какие-то высшие силы существуют, пусть они ей это зачтут. Этой ночью, их последней – нет, конечно нет, у них будет еще много ночей, последней до его возвращения – она ласкала его непривычно нежно. Пусть вспоминает ее такой… И что делать с дурными предчувствиями? На следующий день она подписала ему вольную, которая вступала в силу, если она не явится за ним в течение трех месяцев. Проверила, как он собрался. Проводила до попутного каравана, там все уточнила еще десять раз. Амеди казался одновременно потерянным и предвкушающим новую встречу со своим народом. Все, уехал. А теперь, чтобы увидеть его снова, ей нужно работать. Она написала отцу Реджинальду письмо, в котором сообщала, что осознала свою ошибку, избавилась от строптивого раба и теперь хочет помириться. И должна встретиться с ним втайне ото всех, в заброшенном доме на краю города. Не самый благополучный квартал, так что можно будет сымитировать убийство с ограблением. «Может, его и так кто-нибудь пристукнет», – тут же обрадовалась капризная девчонка. Она попытается его соблазнить… Точнее, это у него должно возникнуть такое ощущение еще из письма. Придет ли он поддаться соблазну или с негодованием ее отвергнуть и отчитать, но придет точно. А уж сделать то или другое он уже не успеет. Перед тем как пойти на встречу, она одевалась особенно тщательно. Удобно и одновременно с этим обычно. Нельзя, чтобы в ней опознали ту самую дворянку на службе лорда Гуго, которая так любит мужские костюмы, несмотря на то, что полная опасностей жизнь на границе сильно повлияла и на женскую моду. И, когда они будут бороться, отец Реджинальд не должен схватить ее за какую-нибудь тесемку, случайно выбившуюся прядь… Да, они будут бороться. Леди Альвева предполагала, что Элис просто вонзит кинжал ему прямо в сердце, но у самой Элис были немного другие планы. Свою работу она выполнит, но сначала им надо поговорить. Просто поговорить. «Ты знаешь, сколько злодеев погибло из-за этих разговоров?» – тут же осведомилась капризная девчонка. «Я не злодейка. Наверное».***
Заброшенный дом оказался именно таким, каким Элис его себе представляла. Начавший ветшать, но еще крепкий. Свободного места там было достаточно, в случае чего ей грозила опасность скорее задохнуться в облаке пыли, чем удариться о какую-нибудь завитушку на мебели. Темно, но Элис прихватила с собой свечи. Их она расставляла особенно тщательно, так, чтобы не устроить случайно пожар и не привлечь внимание случайных прохожих. Бывшие владельцы дома были слишком бедны, чтобы позволить себе сад, и ярко освещенные окна были бы видны каждому. Элис походила по дому и все тщательно осмотрела. Лучше иметь несколько планов действий, чем застыть в растерянности, если один не сработает. А еще она должна была чем-то занять себя, чтобы не начать думать о том, правильно ли поступает. Ожидание заставило впасть ее в какой-то транс, потерять бдительность. Она даже вздрогнула, когда дверь приоткрылась и в холл тенью скользнул отец Реджинальд. На мгновение Элис подумала, что недооценила его. Он не только был высоким, физически развитым мужчиной, но и умел двигаться абсолютно бесшумно. Интересно, какие еще таланты у него имеются? – Алисия? Увидев ее, он как-то сразу расслабился. Из его движений исчезла настороженность, губы дрогнули в легкой улыбке. Элис даже стало немного стыдно. Он ей доверяет. Какого черта он доверяет женщине, против которой так давно готовил тайную войну? – Реджинальд! Бог мой, не стойте там, подойдите. Не боитесь же вы меня! Он пожал плечами и на самом деле подошел. Похоже, правда верил, что она хочет перед ним извиниться. Элис сделала порывистое движение, будто хотела броситься ему на шею. Никаких любимых киношниками ударов чем-нибудь тяжелым по затылку, ломать нос тоже не стоит. Пусть корчится от боли, но потом они должны поговорить. Ее кулак с размаху врезался ему в солнечное сплетение. Наблюдать за тем, как его гармоничные строгие черты искажаются от боли, было по-своему интересно. Будто с каменной стены вдруг начал осыпаться изысканный барельеф. Удар ребром стопы по голени. Будет дальше сопротивляться – надо бежать. Со статуями ее драться не учили. Нет, отец Реджинальд сделан не из камня. Странно, но хорошо. Он еще бился в ее захвате, но рефлекторно, дергаясь от боли, а не пытаясь вывернуться и ударить в ответ. Связать его было уже нетрудно. – Алисия, что происходит? Реджинальд оправился и смог говорить так быстро, что Элис восхитилась. Но времени выражать восхищение не было. Она пнула его – не сильно, скорее для острастки, и спросила: – Зачем ты устроил все это? – Это? – он закашлялся. – Разве не я сейчас… Сижу перед тобой… Связанный? Его дыхание сбивалось, но сила духа по-прежнему поражала. – Ты даже не осознаешь, что сделал, да? – Элис широко улыбнулась и подумала, что выглядит типичной злодейкой из кино. Или героиней – в последнее время герои и злодеи стали уж слишком похожи. – Я же сказала, что не бросаю тех, кто от меня зависит. Если ты объявил войну моему рабу, приготовься сражаться со мной. «Что ты несешь? – возмутилась внутри нее капризная девчонка. – Добей его и иди к Альвеве». На всякий случай Элис пнула Реджинальда еще раз. Короткий стон – и он сильнее сжал зубы. – Бедный мальчишка и без того потерял все. Зачем ты пытался отнять его у мен… Элис запнулась. Темнота ей мешала, и главное, что можно было понять по лицу Реджинальда – ему очень больно, но он никак не показывал, что хоть что-то понимает. – Ты настраивал против меня горожан. Распускал нелепые слухи. – Алисия… – она вдруг поняла, что он еле сдерживается. Его голос садился от боли. – Я… Одна проповедь… Она не могла так… – Одна? Думаешь, это тебе поможет?! – она ударила его еще раз. Кто же задохнется раньше, он от боли или она от злости? – Нет, весь город не будет ненавидеть меня из-за одной проповеди! Кто-то очень долго и старательно подогревал эту ненависть. Реджинальд заговорил неожиданно спокойно, почти не прерываясь, как будто последний удар придал ему сил: – Алисия. Вы же сами сказали, что это делал кто-то. Не обязательно я. Подумайте, нет ли у вас врагов. Я вам не враг. – Да кому еще… Действительно, кому это все было нужно? Кто в итоге выиграл? Кто, в конце концов, получает все деньги? – Альвева? Элис сама себе не поверила. Но она почему-то верила Реджинальду. Жаркая проповедь – вполне в его духе, но вот распускать слухи он вряд ли будет. Да это просто смешно – преподобный Реджинальд, шепчущий гадости соседу на ушко. А Альвеве самой даже делать ничего не придется, стоит ей слово сказать, и ее люди распространят любую сплетню. – Алисия? Боже, какая же она дура! – Алисия! – Да, преподобный? Что она сейчас должна делать, извиниться и помочь ему отряхнуть сутану? – Сюда кто-то идет. Элис прислушалась. И правда, голоса. К дому подходили люди, судя по звукам, целая толпа людей. Элис взялась за дверную ручку. – Алисия! Не выходите к ним. Отец Реджинальд попытался подняться, но безуспешно. Элис толкнула дверь. И правда толпа. Перепачканные злые лица, порванная одежда, факелы. Какие-то инструменты, вилы, камни. Рабочие с мануфактуры лорда Гуго, неудачливые искатели приключений, немногочисленные крестьяне. С каждым по отдельности она бы справилась, но против всех вместе была бессильна. – Ведьма! – Священник мертвый лежит! Демонов собралась призвать? – Убийца! – Хорошо, что миледи ее видела! – Не уйдешь! Первый же камень сбил ее с ног. Перекатиться через порог и захлопнуть дверь… Нет. Что-то ударило Элис по голове, и красный свет факелов померк перед глазами.