Верность

— Вот тут мы выставим наблюдательные посты: внутри, по периметру зала, и с внешней стороны здания. Вдоль береговой линии растянем кольцо оцепления. С воды остров будут патрулировать четыре катера и быстроходная лодка. Я рекомендую также задействовать полицейские дилижансы и... — ...и сигнальные семафоры вкупе с воздушной сиреной: вдруг Амон все-таки не заметит, что за ним следят. Лин гневно смолкла и так стиснула зубы, что в наступившей тишине раздался мягкий печальный скрип. Звук вышел поистине омерзительным, однако шеф полиции не обратила на него никакого внимания: увы, за последние несколько дней ее челюсть подвергалась и куда более суровым испытаниям. — Вы, кажется, на что-то намекаете? — со всем подобающим хладнокровием бросила Бейфонг. — Могу я узнать, чем вызвано сомнение в компетентности моих подчиненных? — Конечно, — осклабился Тарлок. — Вы можете узнать все, что захотите. Вы ведь, если я правильно помню, великий детектив. С трудом удержавшись, чтобы не нанести еще большего вреда своей и без того ощутимо пострадавшей зубной эмали, Лин хмуро свела на переносице брови и пригвоздила Тарлока к месту свирепым ледяным взглядом. На всех окружающих этот прием обычно действовал безотказно, однако советник, по видимости, не принадлежал к числу тех, кто склонен был всерьез принимать угрозы. Вместо того чтобы по достоинству оценить намек, он манерно оправил рукава камзола и с самой вежливой улыбкой произнес: — Вы злитесь, госпожа Бейфонг? Напрасно. Вы пригласили меня, чтобы я указал на все недочеты разработанной операции, и я добросовестно исполняю свой долг. Может быть, вам требуется вовсе не помощник, а человек, который во всем будет полагаться на вас? В таком случае я смею рекомендовать вам советника Тензина как наиболее... хм... лояльного стратега. Свою же миссию я полагаю на этом оконченной, — и, бесшумно поднявшись из кресла, он неторопливым шагом направился к двери. Лин снова скрипнула зубами. Кажется, предстоящая операция все же выйдет ей боком — впрочем, она всем выйдет боком, если как следует не проработать детали сейчас. Встреча Корры и Амона должна была быть конфиденциальной — что-то вроде беседы с глазу на глаз, — однако правительство не могло позволить себе так легкомысленно отмахнуться от судьбы молодого Аватара. Нужна была страховка, нужна была помощь, а, значит, нужен был план действий... План, который и разработала Лин Бейфонг. Полный контроль над ситуацией. Поддержка с моря, воздуха и суши. Амон будет окружен, ограничен в своих действиях, практически парализован! Разве это не было разумным вариантом? Лин знала, что права. И Тензин говорил, что она права. И по большому счету именно этот факт сильно беспокоил шефа полиции. В мире не существовало тактика более бездарного, чем Тензин; даже искренне задавшись целью, невозможно было придумать план худший, чем тот, что приходил в многоумную голову основателя Воздушного Племени; одобрение же советника означало полный крах. Не так обстояло дело с Тарлоком: этот министерский хлыщ был скользок и хитер, бессовестен и лжив, увертлив и нахален, но в то же время глупо было отрицать, что он обладал хладнокровием, проницательностью и недюжинным умом — а именно такие качества требовались для оценки предстоящей операции. Будущее спокойствие Республиканского города важнее личного спокойствия, решительно сказала себе Лин и собрала волю в кулак. — Вернитесь, Тарлок, — холодно велела она. — Вернитесь и сядьте на место. Советник вполоборота взглянул на нее. — Госпожа Бейфонг, — мягко предложил он, — почему бы вам не завести собаку? — Я не люблю собак, — процедила Лин. — И людей тоже, так что не рискуйте. Смиренно наклонив голову и с самым искренним чувством прижав руки к груди, словно желая сказать, что душевно рад подчиниться шефу полиции, советник покорно вернулся в кресло. Этот откровенный жест капитуляции — пускай фальшивый, но зато очевидный — вселил в Лин спокойствие и придал ей сил. — У вас есть какие-нибудь конкретные предложения? — спросила она — пожалуй, это прозвучало слишком сурово и требовательно, однако нельзя было потерять полученное с таким трудом преимущество. Впрочем, никакая суровость в общении с Тарлоком не могла быть чрезмерной, в этом Лин убедилась спустя буквально несколько секунд. — Скажите, госпожа Бейфонг, — спросил он с самым невинным видом, — зачем вы мне солгали? Мы ведь команда, не правда ли? Разве мы не должны быть друг с другом честны? — Не понимаю, — холодно отрезала Лин. Тарлок вежливо улыбнулся. — Ну как же так, госпожа Бейфонг, — мягко заговорил он, потупив взгляд. — Вы только что сказали, что не любите людей. А между тем ходят слухи... самого, хм-м... различного толка... Советник Тензин, хм... — Молчать! Лин и сама не ожидала от себя настолько бурной реакции. Глава полиции уже привыкла думать, что в целом Департаменте, а то и во всем Республиканском городе, нет человека, равного ей по степени выносливости и уровню самоконтроля, а ее невосприимчивость к всевозможным шпилькам и подначкам давным-давно вошла в легенду, но... Должно быть, Тарлок обладал каким-то особым тайным знанием — никак иначе нельзя было объяснить того, что произошло. Во-первых, Лин Бейфонг повысила голос, а это за всю ее жизнь случалось от силы три раза. Во-вторых, металлический трос как будто бы сам по себе, без ее указания, стегнул по стене рядом с тем местом, где сидел советник. И, в-третьих, — а именно это было хуже всего — Лин с ужасом осознала, что кровь прилила к ее щекам и она сделала то, чего не делала уже лет пятнадцать: покраснела до самых корней волос. — Как интересно... — задумчиво пробормотал Тарлок, разглядывая глубокий рубленый след от троса на стене. — Так, значит, слухи не лгут. Ну что ж, очень жаль. А я собирался сделать вам предложение. — Какое еще предложение? — хладнокровно вопросила Лин, уже вернувшая себе к тому времени утраченное на миг самообладание. — Руки, — просто ответил Тарлок. — То есть, разумеется, не моей. Я хотел предложить вам провести будущую операцию руками советника Тензина. Строго говоря, я не считаю, что Аватару так уж нужна помощь, но если вы настаиваете, то лучше выбрать в охранники того, кому она хоть сколько-нибудь доверяет. Верьте мне, любезная госпожа Бейфонг, я по достоинству оценил ваш труд: вы разработали превосходный план, благодаря которому с успехом сможете распугать обоих предполагаемых парламентеров. Ни Амон, ни Аватар просто не явятся на переговоры, если ваша армия окружит остров. — Это не армия, — все еще не сдавалась Лин. — Это просто... небольшой... большой... отряд... — она запнулась. — Ну ладно. Допустим, вы меня уговорили. Но имейте в виду: действовать Тензину в одиночку я не позволю — это опасно. — Дражайшая моя госпожа Бейфонг, — Тарлок почтительно склонил голову в ответ. — Кто, как не я, участвовавший во всех последних сессиях Совета, знает, насколько опасен для дела может быть советник Тензин!.. Ну что ж, а теперь за работу! — и он энергично потер руки. Уже с опозданием Лин поняла, что, кажется, пропустила издевку. Вообще-то, издевка была выражена крайне неоднозначно, не относилась непосредственно к шефу полиции, да и заступаться за Тензина Лин не имела никакого морального права — все это, конечно, было справедливо, но все равно она чувствовала за собой вину. Тарлок перехитрил ее. Тарлок воспользовался ее замешательством и сумел выставить ее идиоткой. Последнее слово осталось за Тарлоком, и Лин была очень зла — настолько зла, что не сказала ни единого слова, пока советник излагал новый план, а когда он, наконец, смолк, она с еще большим негодованием поняла, что упустила практически единственную возможность возразить. Увы. Теперь все зависело только от Тарлока. И от Тензина. И Лин даже не могла сказать со всей определенностью, что страшило ее сильней. *** — Итак, — в четвертый раз повторил Тарлок. — Вы летите прямо до острова и остаетесь наблюдать с воздуха. На землю не спускаетесь. В здание не заходите. Помните — никаких лишних движений, обо всех подозрительных изменениях сообщаете по рации нам. Ясно? — Хм-хм-хм... — важно произнес Тензин. Лин с невыносимым отчаянием закусила губу. Она хорошо знала бывшего любовника. По временам ей даже казалось, что она знала Тензина лучше него самого. «Хм-хм-хм», произнесенное с важным видом, сопровождаемое длительными паузами, величавым поглаживанием бородки и легким покраснением ушей, обозначало крайнюю степень замешательства. Это было ужасно. Тензин ничего не понял. Лин было так стыдно, что перед этим всепоглощающим стыдом отступил даже страх за судьбу вверенного ей Республиканского города. — Отсюда — сюда, — резко выпалила она, дважды ткнув в карту. — Просто летишь и остаешься на месте. Если есть вопросы, можешь разведать маршрут сейчас. — Сейчас? — повторил Тензин и нервно заерзал в кресле. Исподтишка глянув на дверь, он виновато улыбнулся Лин и принялся озираться по сторонам, каждый раз снова и снова оборачиваясь к хозяйке кабинета. Часы, догадалась Бейфонг, ну конечно, он ищет часы. — Пема ждет? — довольно холодно спросила она, скрещивая руки на груди. Тензин опять улыбнулся, на этот раз с благодарностью. — Ну что ж, иди, — вздохнула Бейфонг. — Передавай привет. — Да, знаешь... — невпопад забормотал Тензин. — У нас на ужин вишневый пирог. И вы, Тарлок, тоже приходите, да. Не стесняйтесь. В любое время... — Благодарю покорнейше, — осклабился советник, — я не сторонник пирогов. Тем более, вишневых. А вы сами кушайте на здоровье. Доброго вечера, — и, открыв перед Тензином дверь, он почтительно поклонился ему вслед. — А... — начал было Тарлок, когда великий маг покинул кабинет. — Ни слова, — предупредила Лин. — Ни единого слова, ясно? — А... — все еще не сдавался Тарлок. Бейфонг сверкнула глазами: — Убью! Воцарилась недолгая пауза. — Нет, это чисто гипотетически, — осторожно заговорил советник. — Не то чтобы... но я просто... Вы что, тоже готовили пироги? Лин с безнадежным стоном опустилась в кресло. — Вы просто не можете не лезть в чужую жизнь, верно? — спросила она. — Ну... — Тарлок неоднозначно пожал плечами. — Я сделаю нам кофе, — вместо ответа добавил он и подошел к столу. Лин проводила его скептическим взглядом. — Эта кофеварка плохо работает, — все-таки сжалилась она. — Ее нужно... — Хорошенько стукнуть по крышке, — закончил за нее советник, сопровождая свои слова могучим ударом кулака. — Я знаю. У меня такая же. Их делает Варрик — он настоящий сумасшедший, но кофе выходит отменным. Попробуйте. Лин нехотя протянула руку и оплела пальцами чашку. Тарлок своевольно уселся напротив и устремил на Бейфонг пристальный полувопросительный взгляд. — А я и не знала, что вы покупаете что-то у Варрика, — сказала она, пытаясь хоть как-то нарушить это тягостное молчание, в котором так явно чувствовался намек. — По-моему, этого мошенника давно следует засадить за решетку. — Сказал шеф полиции, в кабинете которого стоит Варрикова кофеварка! — расхохотался советник. Лин досадливо покривила губы: — У нас ограниченный бюджет... — О, разумеется! — покорно согласился Тарлок, с манерной вальяжностью разваливаясь в кресле. — Госпожа Бейфонг, вам давно следовало обратиться в Совет. Я лично мог бы ходатайствовать о выделении необходимых средств на обеспечение работы Департамента. — За счет средств, выделенных на обеспечение работы Совета, — презрительно фыркнула Лин. Тарлок лучезарно улыбнулся. — Пожалуй, — кротко ответил он, — я мог бы сделать щедрое пожертвование и из своего собственного кошелька, если бы не беспокоился, что некий шеф полиции в благодарность упрекнет меня в укрывательстве доходов и отправит в тюрьму. — Да вы же откупитесь от тюрьмы! — хмыкнула Бейфонг. — Скажите лучше, на что вам сдалась дешевая кофеварка Варрика? — Это подарок от изготовителя, — благодушно усмехнулся советник. — И кофе в самом деле чудесный. А теперь вы расскажите про пироги. Лин сделала глоток действительно необыкновенно вкусного и бодрящего кофе. Тяжелое чувство стыдливой вины так и придавливало ее к земле. Вины за глупость Тензина, за его всегдашнюю нерасторопность, за свое собственное неумение защитить человека, которого в глубине души считала таким беспомощным и несчастным... Было просто невыносимо. До ужаса хотелось объясниться — если не с Тензином, то хотя бы с самой собой. — Я не готовлю, — сдавшись, ответила она. — Я вообще мало слежу за домом, все равно большую часть жизни провожу на работе... Раньше Тензин был другим. — Не таким прожорливым? — подсказал Тарлок. — Не таким скучным, — печально усмехнулась Лин. — Мы много путешествовали, веселились и развлекались. Он шутил... иногда даже смешно выходило... Нам было вместе очень хорошо. Но потом... — она грустно качнула головой. — Не имеет значения. Все уже в прошлом, к тому же вас это абсолютно не касается. Спасибо за кофе. Давайте работать. — Работать так работать, — и, тяжело вздохнув, советник нехотя поднялся из кресла. *** Несмотря на замечательный бодрящий кофе, Лин отключилась в середине ночи — просто уснула над картой, зажав красный флажок для отметок в руке. Она даже не поняла, много ли проспала: сон был глубоким, спокойным, так что она ничего не слышала и не помнила, а, кроме этого, с утра ее разбудил уже знакомый запах полуночного кофе. — Доброе утро, спящая красавица, — ласково пропел советник, поднося чашку к ее губам так, чтобы она смогла уловить нежный горьковато-кислый аромат. — Хм?.. — полувопросительно протянула Лин, поднимая голову со стола и машинально встряхивая примятые за ночь волосы. — Тарлок, вы? Что вы тут делаете? — Как грубо! — воскликнул советник с напускной обидой. — Мы провели вместе ночь, а я до сих пор слышу это формальное «вы»! Бейфонг тряхнула головой, сгоняя последний морок утренней дремоты, и приняла чашку из протянутых рук. — Никто не заставлял вас проводить тут ночь, — она намеренно выделила интонацией это показательное «тут», чтобы не оставалось никаких вопросов по поводу двусмысленного «вместе». — Что вы вообще делали в Департаменте? Шли бы к себе домой. Или вас никто не ждет? — Ого! — задорно усмехнулся Тарлок. — Мне кажется, или тут в самом деле присутствует лестный интерес к моей личной жизни? — Вам кажется, — презрительно поморщилась Лин и пригубила кофе. — А это что еще такое? — с удивлением воскликнула она. — Какой странный привкус... Вы что, отравить меня решили? — Кто? Что? Я? — спокойный благодушный взгляд советника вмиг стал настороженным, а яркие голубые глаза засверкали, словно искристые льдинки на ярком солнце. — Да это коньяк! — изумилась Лин. — Тарлок, вы коньяк пили в моем кабинете? Вы ума лишились? Мы же при исполнении! — Это вы при исполнении, — нагло оскалился он. — К тому же — только до девяти часов вечера. Вам не оплачивают сверхурочные. А меня вообще тут формально нет. Однако же у вас чутье как у зверя, просто удивительно. Надо бы уволить дежурного сержанта, который мыл сегодня утром чашки. — Мако? — исподлобья хмуро взглянула на него Лин. — Не смейте его третировать, это мой лучший сотрудник. Как вообще вы заставили его работать на себя? — Дар убеждения, — советник смиренно развел руками, сопровождая этот невинный с виду жест самой ослепительной фальшивой улыбкой. — Знаете ли, госпожа Бейфонг, я с детства умел находить общий язык с людьми. Это у меня... в крови, если можно так выразиться. — Да что вы говорите, — скептически хмыкнула Лин, но Тарлок, по всей видимости, не склонен был развивать начатый им же самим разговор. Легко поднявшись из кресла, он жеманно оправил пышные манжеты, смахнул с плеча не видимую глазу пылинку и галантно поклонился Лин. — Благодарю за чудесное утро, госпожа Бейфонг, — напыщенно произнес советник. — Сотрудничать с вами было истинным удовольствием. — Неужели? — приподняла брови Лин. — Ну разумеется, нет, — фыркнул Тарлок. — С вами невозможно работать, вы все время пытаетесь чем-нибудь покомандовать; но когда люди прощаются, они говорят друг другу приятные вещи. Попробуйте и вы. — Вы куда-то уходите? Тарлок умилился. — О, вы огорчены! — он прижал к сердцу ладонь. — Право слово, вот это действительно приятно... Да, я ухожу, мне нужно быть сегодня утром в Совете. Строго говоря, меня уже ждут, но я задержался, чтобы выпить с вами кофе. Вы ведь оцените мой душевный порыв, не так ли? — Вы не собираетесь оставаться до вечера? — упрямо настаивала на своем Лин. Ею вдруг овладело мучительное беспокойство, волнение — не за себя, а за Тензина. Вчера вечером план Тарлока выглядел вполне достойным, нет, пожалуй, весьма достойным — да что там, лучшим вариантом из всех, какие только можно было предложить; Лин даже прониклась уважением к умственным способностям советника и намеревалась, переступив через свою гордость, пригласить его участвовать в дальнейших операциях, но теперь... Что — теперь? Очень может быть, что Тарлок просто испугался. Так или иначе, он обыкновенный пижон и не привык действовать в тяжелых полевых условиях. Однако не следовало забывать, что он не только пижон, но еще отъявленный мерзавец и блюдет свою выгоду превыше всего. Из-за чего он так поспешно удаляется? Не из-за того ли, что в скором времени все может пойти прахом, а многоумный советник просто хочет быть подальше от места катастрофы? — Ну-ну, полегче, госпожа Бейфонг, — весело рассмеялся Тарлок, и Лин непроизвольно вздрогнула от ощущения, что все ее мысли только что были прочтены. — Не можете же вы, в самом деле, считать меня таким чудовищем? Хотите, я позвоню секретарю, и вы сами убедитесь, что встреча назначена? Или вам представить мое расписание на день? Нет? Что вы качаете головой? Вы ведь не ждали, что я отменю все свои дела только из-за того, что в операции участвует советник Тензин? Лин досадливо поджала губы. Действительно, не стоило забывать, что Тарлок член Совета и у него тоже масса работы. Он и без того внес в дело огромный вклад: нашел время, чтоб приехать в Департамент, выслушал план, предложил достойную альтернативу и, что само по себе необычно, сделал все это абсолютно бескорыстно, не требуя ничего взамен. И все же такое объяснение не успокоило Лин. Оставшись в одиночестве, она встала, несколько раз прошлась по кабинету от окна к столу, потом решительно сняла телефонную трубку и набрала номер Тензина. Тензин только что вернулся с утренней медитации и, вероятно, поэтому был так благостен и прозорлив. Стоило только Бейфонг открыть рот, как из динамика раздалось: — Лин, что-то происходит? Я слышу, ты взволнована. — Да, — неохотно призналась Лин: она терпеть не могла, когда Тензин становился таким проницательным, и всегда страшно раздражалась, если он верно угадывал ее настроение. — Звоню сказать, что планы изменились. Твоя помощь не потребуется. — Тарлок что-то сделал? Крепко зажмурив глаза, она с силой потерла подушечками пальцев переносицу: почему-то так ей всегда было легче соображать. Что говорить? Что Тарлок сделал «что-то» — уехал на встречу, которую, возможно, назначил еще месяц назад? Чепуха. Да и сказать подобное значило подать очередной повод для конфликта между советниками, а в правительстве и без того сейчас творится настоящий кавардак. — Все в порядке, — решительно произнесла Лин, — просто мы возвращаемся к прежнему плану. — Ты говорила, он плох, — заметил Тензин. — Теперь не говорю, — отрезала она. — Мы пересмотрели ситуацию. Скорректируем сценарий, уменьшим количество кругов оцепления и... С какой стати это тебя интересует? — Корра моя ученица, — просто ответил он. Бейфонг тяжело вздохнула: — С ней все будет в порядке. Обещаю. — Лин, я хочу помочь, — мягко сказал Тензин, и она едва не застонала от отчаяния: этот ласковый тон всегда ее подкупал. Она не могла устоять перед ним ни тогда — во времена, когда они были вместе, ни сейчас — когда все было кончено; и от того, что у нее не было никакого права так безрассудно поддаваться гипнотизирующему воздействию этого мягкого голоса, Лин злилась еще сильней. — Что ты молчишь? — обеспокоенно заговорил Тензин. — Лин, ты слышишь меня? Лин? Алло? — Я слышу тебя... — сквозь стиснутые зубы процедила Бейфонг и крепко сжала трубку в ладони. Еще несколько секунд шеф полиции колебалась, но битва с собой была проиграна уже давно. — Ладно, — бессильно выдохнула Лин, признавая поражение. — Пусть будет по-твоему. Уверен, что справишься? — Спасибо, — искренне ответил Тензин, должно быть, за своей искренностью не отыскав времени ответить на вопрос. — Я тоже приеду, — на всякий случай добавила Бейфонг. — На причале есть складские помещения, часть из них не используется. Очень удобное место для наблюдения. Если что-то случится, просто подай мне сигнал или сообщи по рации. Я буду рядом, и... — Я знаю, — остановил ее Тензин, и Лин почувствовала, как он улыбается. — Ты всегда рядом. Спасибо, — и он положил трубку на рычаги. Какое-то время она так и стояла, прижимая к уху трубку, из динамика которой сыпались мелкие частые гудки. Потом пришлось очнуться, потому что в кабинет заглянул Мако. — Эй, шеф, — утирая пот со лба, затараторил он, — там новые сведения по ограблениям в западной части города. И нашли свидетеля по перестрелке — помните, вы интересовались — он сейчас ждет в допросной. И еще баллистики прислали отчет. И... — Положи бумаги мне на стол, я просмотрю завтра, — бесцветным голосом проговорила Лин. Мако воззрился на нее с недоумением. — А как же свидетель? — растерянно спросил он. Лин равнодушно взглянула сквозь него. — Займись им сам. — А... — начал было Мако, совершенно опешив от изумления. — Займись сам, — повторила Лин и, наконец, положила трубку. Почти целый день она была сама не своя, ни на чем не могла сосредоточиться и ничем не желала заниматься; а вечером, никому ничего не объясняя, села в служебную машину и уехала на причал. За пару кварталов до места назначения машину, разумеется, пришлось оставить, чтобы не вызывать подозрений и не привлекать внимания; и Лин неторопливо прошлась по вечереющему Республиканскому городу. Из-за постоянной загруженности она редко позволяла себе подобные прогулки — можно даже сказать, совсем не позволяла — и теперь с удивлением обнаружила, что разучилась медленно ходить. Она планировала прийти к складам, когда уже совсем стемнеет, но привычка быстро передвигаться взяла свое, и Лин оказалась на причале еще до того, как солнце скрылось за горизонтом. Пришлось действовать по ситуации. Лин медленно прогулялась вдоль построек, как бы ни к чему особенно не приглядываясь, увидела в крыше одного из складов круглое смотровое окно, обращенное прямо к острову Аанга, и решила, что это идеальный вариант. Потянув на себя ручку тяжелой железной двери, Лин шагнула в темный коридор, быстро взошла на последний этаж по старым пошатывающимся ступеням и просто приросла к месту. Возле смотрового окна, вальяжно забросив ногу за ногу и подперев ладонью подбородок, сидел Тарлок и с интересом поглядывал в бинокль. — Вечер добрый, госпожа Бейфонг, — жизнерадостно приветствовал советник, салютуя биноклем. — Отличная погода сегодня. Хорошо добрались? Лин вдруг поняла, что впервые за всю жизнь потеряла дар речи. То есть, конечно, раньше тоже бывали моменты, когда она не знала, что сказать, однако сейчас она не могла говорить, и это было просто ужасно. — Вы... — наконец выдохнула Лин, когда отпустило сдавленное горло и что-то тяжелое перестало давить на грудь. Вариантов продолжения начатой фразы было множество: «Вы что тут делаете?», «Вы все же решили приехать!», «Вы, как всегда, ничего не рассказали о своих планах...»; но получилось выговорить только: — Вы отъявленный негодяй. Тарлок рассмеялся. — Благодарю покорнейше и надеюсь в будущем оправдать ваше доверие, — лучезарно улыбнулся он. — А вы что, правда думали, будто я просто во всем положусь на советника Тензина? Я выгляжу таким идиотом? Да вы присаживайтесь, госпожа Бейфонг, — Тарлок кивком указал Лин на стоящий невдалеке свободный табурет. — Будем коротать время вместе. Или вам неприятно мое общество? В таком случае можете подыскать себе другой склад. В последней фразе ясно чувствовалась насмешка, и Лин, еще секунду назад действительно собиравшаяся демонстративно уйти, теперь не могла позволить себе подобной роскоши. С вызовом глянув на Тарлока, она опустилась на табурет, высоко подняла голову и сложила руки на груди. Советник миролюбиво посмотрел на нее в ответ: — Удобно устроились? — А если б я изменила планы? — выпалила она: резко, неожиданно даже для самой себя, так и не решив до конца, стоит ли об этом спрашивать. — Если бы я все же посчитала, что ваша идея слишком ненадежна, и вместо меня сюда прибыл целый отряд? — Хм, — задумчиво ответил Тарлок. Словно в рассеянности не понимая, что делает, он несколько секунд вертел в холеных пальцах бинокль, потом поднял его к глазам, направил стекла на береговую линию и медленно тягуче произнес: — Может быть... Может быть, с кем-нибудь другим я бы сомневался. С Аватаром, с Тензином, с этим вашим дежурным сержантом... Но вы не изменяете планов, госпожа Бейфонг, — и, по-мальчишески глупо глянув на нее через бинокль, он громко четко повторил: — Вы не изменяете. Лин дернулась — безотчетно, почти инстинктивно — порываясь немедленно подняться и уйти, но любопытный насмешливый взгляд советника заставил ее удержаться. Ну уж нет, решила она, Тарлок — бессовестный мерзавец, привыкший выводить людей из себя своим бесцеремонным вмешательством в личную жизнь; но с ней этот номер не пройдет. — Должно быть, вас очень удивляет чья-то верность, — с холодным вызовом произнесла она. — По крайней мере, за вами я не наблюдала постоянства. — Вы крайне невнимательны, — осклабился советник. — Или просто не желаете замечать очевидных вещей. Я высоко ценю верность и сам безраздельно предан единственному человеку, который, я точно знаю, никогда меня не предаст. — Да неужели? — Лин поняла, что в ее голосе против воли прозвучала не надменность и презрительность, а глубокое искреннее изумление. — И кто же этот счастливец? — Я сам, — с чувством ответил Тарлок и тут же оглушительно расхохотался. — Госпожа Бейфонг! Выражение вашего лица... Это прекрасно, честное слово! — Мне следовало догадаться раньше, — процедила Лин. — Вы еще больший подлец, чем я предполагала. — Вы зря бросаетесь такими оскорблениями, — все еще улыбаясь, укорил советник. — Быть преданным другому намного проще, чем оставаться верным самому себе. Взять для примера хоть советника Тензина... — Не трогайте Тензина... — зарычала Лин. — ...он самый благородный человек из всех, кого я когда-либо встречал, — не обращая на ее слова никакого внимания, абсолютно спокойно продолжил Тарлок. — Он бесконечно добр, справедлив и неподкупен, высоко ставит долг и честь, борется за счастье людей, за мир во всем мире, за просветление... — советник в рассеянности потер подбородок. — Все так абстрактно, что даже не за что ухватиться. — Ну разумеется, сумма на банковском счете — гораздо более конкретный показатель, — с язвительной улыбкой процедила Лин. Тарлок вскинул на нее неожиданно серьезный и сосредоточенный взгляд: — А я и не говорю, что сам идеален. Я не медитирую по три часа кряду и не посвящаю все свободное время возрождению погибшего народа. Мое собственное счастье, спокойствие и благополучие — да, госпожа Бейфонг, благополучие, потому что это тоже важно — для меня гораздо более значимы, чем третья строка в сто двадцать первом стихе почтенного гуру Лахимо. — Спешу вас с этим поздравить, — презрительно бросила Лин. — Как и нас всех. Республиканскому городу достался отличный советник, для которого собственное благополучие важнее чужих интересов. — Я слышу угрозу в голосе, — улыбнулся Тарлок. — Кажется, я знаю, чем в ближайшие несколько недель будет занята уважаемая шеф полиции... Считаете, что мне не подходит мое нынешнее звание, и намереваетесь избавить меня от груза ответственности? Напрасно: вас никто не послушает. Неужели вы ничего не поняли, госпожа Бейфонг? Меня вполне устраивает моя должность, и я достаточно щедр, чтобы никогда с ней не распрощаться. Если вы вынесете на обсуждение в Совете мою кандидатуру — угадайте, кто проголосует против меня? Да, только один человек, потому что только для этого человека абстрактные понятия важнее собственного спокойствия. — Потому что он справедлив, — холодно парировала Лин. — О да, — усмехнулся Тарлок, — именно так. Справедлив, честен, благороден, всегда рад поступиться собственными интересами для блага общества, как поступился он вами ради возрождения племени кочевников. Ничего не поделаешь, маг воздуха вечно будет витать в облаках; но вы — земля, для чего вам вся эта погоня за недостижимыми идеалами? — А для чего вам весь этот разговор? Лин ясно почувствовала, что Тарлок осекся. На его лице, конечно, не выразилось ничего, кроме обычной язвительной вежливости, но та секундная пауза, которая возникла после ее вопроса, заставила Лин усомниться, так ли советник нахален и бесчувственен, как хочет показаться на первый взгляд. — Ни для чего, — ослепительно улыбнувшись, ответил Тарлок. — Мы же просто болтаем, верно? Убиваем время за разговором, так сказать. Смотрите, госпожа Бейфонг: стемнело, а мы и не заметили. Так и вся ночь пройдет. Лин обернулась к окну. В самом деле, солнце уже село, померкло зарево заката, и теперь перед ними простиралась лишь неподвижная морская гладь — темная вдали и мерцающая желтоватыми отсветами фонарей у извилистой береговой линии. — Какой чудесный вид, — шепнул советник. — Прекрасное море. И небо такое огромное. Глядите, звезда полетела... Ах, нет, простите, это Тензин. От неожиданности совершенно позабыв о вежливости и о том, что собиралась держаться с Тарлоком надменно, Лин вырвала из его рук бинокль и спешно поднесла к глазам. В самом деле, по черному, как густые чернила, небу неслышно парила крошечная фигурка, издали напоминающая скорее бесформенную кляксу, нежели человека. — Тензин? — не опуская бинокля и не отводя от кляксы пристального сосредоточенного взгляда, Лин щелкнула кнопкой включения на рации. — Тензин, я тебя вижу. У тебя все в порядке? — Корра направляется к острову Аанга! — выкрикнул он, силясь заглушить свист ветра в динамике. — Лин, она очень встревожена! Мне кажется, она может натворить глупостей! — Она знает, что ты здесь? — спросила Бейфонг. — Нет! — с трудом перекрикивая помехи, отозвался Тензин. — Вернее, я не уверен, но не думаю, что она заметила... Лин! Что теперь делать? Она почти у острова! — Оставайся на месте, — спокойно велела шеф полиции. — Сообщай обо всем, что будет происходить. И не паникуй, — отключив рацию, она подошла к окну и устремила вдаль пристальный напряженный взгляд. Похожая на кляксу темная точка на темном фоне неба теперь была практически не видна; оставалось лишь догадываться, где находится Тензин, и Лин ощущала тяжелое, все нарастающее беспокойство из-за того, что просто стоит тут и ничем не может помочь. — Это неправильно, — наконец произнесла она то, о чем думала на протяжении нескольких долгих минут. Ответом была ленивая тишина. — Как я могла вас послушаться? Это же уму непостижимо. Нужно было просто произвести оцепление. — Конечно, — вальяжно пропел Тарлок, — лучше пускай начнется бойня, чем Тензин подхватит насморк... И вы еще пеняете мне за то, что я ставлю личные интересы превыше общественных. Упрек был неожиданно справедлив, и Лин от досады закусила губу. — Что теперь делать? — вполоборота глянув на Тарлока, спросила она. Советник манерно огладил кружева на манжетах. — Откуда я знаю? — равнодушно пожал плечами он. — И как можно делать что-нибудь, когда еще ничего не известно? Пока мы знаем только, что советник Тензин благополучно добрался до острова Аанга — не самое значительное событие в истории Республиканского города, откровенно говоря. Подождем чего-нибудь поинтересней... Да перестаньте же так нервничать, госпожа Бейфонг, и сядьте наконец. Нервничать сидя гораздо удобнее. — Какой мерзавец, надо же... — презрительно выплюнула Лин и отвернулась. Рация снова шикнула и разразилась сонмом помех. — Лин! — воззвал Тензин. — Корра на острове! В храме! Я ее не вижу! Я спускаюсь! — Оставайся на месте, — твердо велела Бейфонг. — Еще не прошло даже пяти минут. Ты можешь все испортить, — и, не позволяя Тензину возразить, она решительно отключила связь. Рация растерянно замолкла, а Тарлок удовлетворенно хмыкнул. Лин искоса глянула на него через плечо. — Послушайте, — резко произнесла она. — Чего вы добиваетесь? Я даже не надеюсь на то, что вы скажете правду, это не в ваших силах, но хоть намекните! — Не могу, — с наслаждением оскалился Тарлок. — Это сюрприз. Лин собралась парировать, но в это мгновение рация вновь оживилась и затрещала. — Здесь Уравнители, — зашипел Тензин, должно быть, прижимая рацию к самым губам, от чего динамик еще сильнее шипел и фыркал. — Они идут к храму, Лин. — Ага! — радостно воскликнул Тарлок и вскочил с места, потирая руки. — Так-так, Амон пожаловал! Это уже любопытнее. Дайте-ка сюда бинокль... — он властно положил пальцы на холодный корпус, однако Лин настойчиво стиснула ладонь и пригвоздила советника к месту долгим испытующим взглядом. Тарлок осторожно потянул бинокль на себя. — Ну же, не надо упрямиться, госпожа Бейфонг, — ласково укорил советник. — Я желаю добра нам всем. Особенно себе. Поверьте, я так же, как вы, заинтересован в поимке Амона: при моем скромном доходе такая прибавка к жалованию будет весьма кстати. — «Скромном» доходе? — негодующе повторила Лин. Тарлок небрежно отмахнулся: — Ах, что вы понимаете в деньгах... Он все-таки вырвал у нее бинокль и поспешно поднес к глазам, но она тут же вцепилась пальцами в корпус, не желая выпускать из рук ни единственный зрительный прибор, ни временное превосходство. Несколько долгих секунд они боролись, потом по молчаливому согласию вдвоем прильнули к биноклю: он — к правому стеклу, она — к левому. — Немедленно прекратите менять резкость... — с раздражением процедила Лин, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь в темных расплывающихся очертаниях. — Я не виноват, что у вас близорукость, — безапелляционно парировал Тарлок. — Вам нужно меньше времени проводить над рапортами, госпожа Бейфонг. — Зато вам нужно больше времени уделять своим прямым обязанностям, — осадила Лин. — Ничего подобного, — возмутился советник. — Если я буду целыми днями просиживать на сессиях, кто же тогда поймает вам Амона?.. Глядите скорее! Видите, что-то блеснуло? Это отсвет от линзы — вроде той, что в очках. Наверное, сам ближайший приспешник Великого Уравнителя тоже принимает участие в операции... Отлично. Возьмем сразу всех. Рация снова чихнула и громко фыркнула. — Лин, — зашипел Тензин, — что делать? Тут Лейтенант. Я должен спуститься и помочь. — Нет, погоди две минуты, — от волнения тоже переходя на шепот, ответила Бейфонг и искоса глянула на Тарлока. — Как вы собрались «брать» всех с таким количеством людей? Нас же тут всего трое. — О, госпожа Бейфонг, научитесь терпению! — воскликнул советник с поразительной для собственных слов нетерпеливостью. — Мой отец ждал тридцать лет, чтобы достичь своей цели — и, поверьте мне, это еще не предел... Кто вам сказал, что я хочу арестовать Амона сейчас? У него там наверняка целая банда Уравнителей. Но не останутся ведь они все жить на острове Аанга! Им надо будет уйти — а, значит, советник Тензин сможет проследить и отыскать их убежище, если, конечно, не станет через каждые пять минут во всеуслышание сообщать о своих передвижениях. Будто в подтверждение его слов, рация снова взвизгнула. — Лин, я больше не могу ждать, — зашептал Тензин. — Там что-то происходит. Я должен спуститься. — Постой, — не слишком уверенно пробормотала Лин, все еще не до конца понимая, как ей быть. — А если с Аватаром что-нибудь случится? — снова обернулась к Тарлоку она. — Если он убьет ее или лишит магии? — Пф! — пренебрежительно бросил советник, неотрывно вглядываясь вдаль. — Нужно быть законченным болваном, чтоб это сделать. Аватар — символ покорения стихий, само воплощение магии. Амон выбрал ее, чтобы на ее примере продемонстрировать миру свою способность отнимать силу. Не имеет никакого смысла сражаться с ней тайно где-то на задворках Республиканского города: сейчас Амону важно убедиться, что она достаточно слаба и не сможет сопротивляться ему на публичной дуэли. — Но, но... — упрямо пробормотала Лин несколько раз и замолчала, не находя иных слов. Это было просто невероятно. Так правильно, так разумно и так... стыдно! И почему не она это придумала? Однако сокрушаться было не время. — Тензин, — позвала она. — Оставайся на месте. Сейчас тебе ничего не нужно делать. Найди Лейтенанта и проследи за ним, когда тот будет уходить. Тензин? Тензин, ты слышишь меня? — и, еще не веря тому, что произошло, она механически нажала кнопку включения и выключения несколько раз. Все было бесполезно. Стояла мертвая тишина. Динамик смолк. Рация не отвечала. — О, Тензин... — в отчаянии простонала Лин, сжимая пальцами холодный мертвый металл. — Что же ты натворил... — Этого не может быть, — решительно отрезал Тарлок. — Дайте сюда, — он резким и довольно грубым рывком выхватил рацию из рук Лин, тряхнул корпус так, что из ни в чем не повинного динамика посыпалась мелкая череда помех, а когда стихла и эта трагическая агония, вдруг с разъяренным воплем швырнул рацию в угол: — Да черт бы его побрал! Нельзя, нельзя быть таким идиотом! Как у него выходит? Это физически невозможно! — Н-нет... — запинаясь от растерянности, пробормотала Лин. — Он же не мог полететь... туда?.. Наверное, просто связь барахлит... — Сказал бы я, кто там барахлит... — зло процедил Тарлок и, уперев руки в бока, принялся мерить свирепыми шагами комнату. От грохота его сапог сотрясались железные перекрытия и до боли сжималось сердце у Лин. — Ну послушайте, — начала она с нарочитой убежденностью, хотя сама совсем не верила в то, что собиралась сказать. — Я знаю, это выглядит странно, но всему есть объяснение. Тензин просто не мог принять такое серьезное решение сам, не посоветовавшись с кем-то. Он понимает всю ответственность... — И ответственность за Аватара для него дороже здравого смысла! — воскликнул Тарлок. Неожиданно резко остановившись, он вдруг рывком обернулся к Лин, схватил ее за плечи и затряс так же неистово, как тряс до того безвинную рацию. — Вот к чему это приводит... — в яростном негодовании зашипел он. — Вот чем оборачивается весь этот безрассудный абстрактный гуманизм... И это вам нужно, да? Вы это цените? — Тарлок, вы просто помешаны на ценах... — с трудом глотая воздух, процедила Лин. — Может быть, — исступленно прошептал он, глядя ей в глаза. — А разве так не лучше, госпожа Бейфонг? Все в мире чего-нибудь стоит. Неужели преступление — знать, что ты обладаешь несметным богатством? Не смотрите на меня так, госпожа Бейфонг: цена — не обязательно деньги. За любовь платят любовью, верностью, смирением или уважением, но нельзя же совсем ничего не давать взамен. Подумайте! Я знаю, это звучит неромантично — но зато надежно и разумно. Вам ведь это в конечном итоге нужно? Целесообразность и закон? Растерянная, изумленная, совершенно недоумевающая, Лин глядела на Тарлока и снова не могла отыскать подходящих слов. Это было слишком странно. Очень глупо и вместе с тем непоколебимо рационально. Как будто бы она попала в совершенно другую реальность, взглянула на мир под иным углом. Определенно, у советника был дар убеждения. Или она просто хотела быть убежденной? Или она вообще думала об этом всю жизнь, а услышала и в полной мере осознала лишь сейчас? Недостижимые идеалы, безответная преданность, верность собственным давно померкшим воспоминания — как вообще можно было так существовать? И столько лет... Страшно даже подумать, сколько лет впустую! Лин повела вокруг рассеянным мутным взглядом, как будто приходила в себя после долгой тяжелой болезни, увидела темный склад, пыльное окно, скрещенные ряды железных перекрытий, а в углу — беспокойно мерцающий огонек рации. Тарлок перехватил ее взгляд и сжал руку на плече. — Не надо, — твердо сказал он. — Хватит, сколько можно. Пошлите его к черту. Рация пронзительно взвизгнула и выбросила в воздух россыпь помех. — Я только отвечу, — с трудом разомкнув губы, шепнула Лин. — Надо ответить... — и, осторожно сбросив со своего плеча ладонь Тарлока, она шагнула к мерцающему зеленому огоньку. Рация уже вся дребезжала и чуть ли не раскалывалась от шипения. Сквозь свист и завывания ветра прорывался знакомый голос: — Лин! У нас все в порядке! Пара синяков и ушибов! Кажется, даже помощь целителей не понадобится! Мы уже в пути! Летим на берег, слышишь? Ты нас встречаешь? — Тензин... — начала было она, но смолкла. Губы дрожали. Говорить было невозможно. Слух с небывалой прежде ясностью улавливал звук удаляющихся шагов. — Что? — крикнул в динамик Тензин. — Очень плохая связь, Лин! Ничего не понял! Что ты говоришь? — Пустяки, — вздохнула она, оперлась дрожащей ладонью о холодную стену и, печально улыбнувшись, добавила очень тихо: — Прилетай. Я тебя жду.