Подтяжки

Когда Джек Харкнесс поцеловал Доктора на Спутнике 5, он собирался умереть. Достойно, с оружием в руках и гордо поднятой головой. В конце концов, лозунг «Живи быстро, умри молодым!» не утратил своей актуальности на протяжении тридцати веков, так почему бы не сейчас, когда в глазах этого загадочного инопланетянина загорелось что-то такое... Уважение? И не вина Джека, что умереть ему не удалось — ни тогда, ни потом. Джек вернулся на Землю и ждал Доктора. Вот только Доктор не хотел его встречать, но и думать о нём не переставал. «Джек — ты ошибка!» — твердил, словно уговаривая себя. И больше всего боялся, что этот ходячий парадокс опять возникнет на его пути. А всем в обитаемой Вселенной известно: рано или поздно случится то, чего ты больше всего боишься. И вот он, Джек, собственной персоной валяется в пыли далёкой планеты у самого конца времени и пространства. В голове начинает шуметь, опять. Это бесит, чертовски бесит и мешает думать. Хочется петь, танцевать, смеяться или убежать на край света. Вот только они уже на краю, дальше бежать некуда. А эта ошибка мироздания, едва ожив, уже ухмыляется Марте. — Прекрати! Джек хлопает его по плечу и обнимает до хруста в костях. Главное сохранять спокойствие, делать что-то привычное... Бежать! — Капитан Харкнесс, рад с вами познакомиться! — Джек! — А я что, я ничего! Какого черта ты одергиваешь его, Доктор? А такого, что невыносимо видеть, как он флиртует с другими. Ревность, и злость, как ты мог, Джек, как ты посмел разбудить в старом повелителе времени то, от чего на Галлифрее отказались тысячи лет назад? Страсть. — Зачем ты раздеваешься? Радиация не воздействует на одежду. — Голос Доктора полон сарказма. — Так я красивее! «Чтоб тебя, Джек Харкнесс, откуда ты взялся на мою голову? Если б радиация могла тебя испепелить, нет человека — нет проблем». — Но Джек жив и требует ответов, Доктор кидает их ему равнодушно и сухо. — «Пусть случится какая-нибудь неведомая неприятность! Ну пожалуйста!» — думает Доктор. — «Всегда же что-то случается, пусть и сейчас случится! Пусть нам всем грозит опасность, пусть всё катится в преисподнюю, лишь бы не думать про подтяжки Джека». И, как ни странно, Вселенная вняла этой странной молитве. Мастер вернулся. Старая привязанность и вечная борьба почти заглушили, отодвинули на второй план мысли о Джеке. До тех пор, пока Доктор не остался один. И никто из его спутников не знал, куда он отправился на самом деле. В хабе Торчвуда было темно и пусто. Джек сидел в кабинете, пил виски, совершенно не хмелея, и смотрел на пустое место, где прежде стоял с огромным трудом раздобытый контейнер с рукой Доктора. Теперь он даже не узнает, если Доктор остановится в Кардифе, если только… Знакомый звук оборвал его мысль. Сердце пропустило удар и зачастило как бешеное. Джек не глядя порылся в ящике стола, выбежал в темный ангар. ТАРДИС стояла точно в центре свободного пространства. Он добежал до дверей будки в тот самый момент, как они распахнулись. На пороге стоял Доктор, недовольно оглядывая бетонные стены. Джек схватил его за грудки и протащил внутрь ТАРДИС. — Ты что делаешь? — Доктор даже задохнулся от такой бесцеремонной наглости, а потом от яростного поцелуя, но прежде чем он успел опомниться, Джек притиснул его к перилам у консоли. Что-то лязгнуло, и запястья Доктора оказались прикованы наручниками к перилам, а звуковая отвертка перекочевала из кармана в руки Джеку, который уже успел отступить на безопасное расстояние. —Раз уж ты решил заглянуть на огонек, скажи правду наконец, почему ты меня бросил и избегал? Доктор лишь упрямо вздернул подбородок. — Я много лет ждал тебя, как джин в бутылке, не зная, убью ли тебя при встрече или поцелую, но, встретив, не смог сделать ни того, ни другого. А что бы сделал ты? — Поцеловал, — яростно выдохнул Доктор, наконец встречаясь с ним глазами, — а потом убил бы. Дождался, пока оживешь и убил еще раз! Джек рассмеялся и уселся прямо на пол, подкидывая и ловя звуковую отвертку. — Я почти вспомнил, что ты делал с моей рукой! И Донна это помнила! — Щеки Доктора запылали. — Но тебе ведь понравилось, не так ли? — лукаво спросил Джек, поднося отвертку к губам и делая вид, будто собирается её облизать, а затем поднялся и подошел к Доктору. Джек наклонился к самому его уху и прошептал: — Я знаю, что понравились. Его руки сомкнулись вокруг Доктора. Оковы наручников распались, сменившись оковами объятий. Коричневый плащ полетел на пол. Руки Доктора двигались по спине Джека рывками, словно желая и не решаясь поверить, что это происходит с ним наяву. Губы Джека обжигали прохладную кожу Доктора на груди и запястьях. — Я всегда хотел спросить, почему ты постоянно носишь подтяжки? Джек снова рассмеялся, отстёгивая подтяжки. — Какой своевременный вопрос! Потому, мой дорогой Доктор, что я провел уйму времени там, когда наручников, не травмирующих руки, еще не изобрели. А подтяжками очень удобно связывать преступников и любовников. Иногда это одни и те же люди! — Ты невозможный, Джек Харкнесс! — Про тебя так тоже говорят! Они провели вместе почти год, одни в ТАРДИС, у далёких звезд, в прошлом и в будущем. Год, которого никто на Земле не заметил, потому что это был год личного субъективного времени, отпуск, заслуженная передышка. Но однажды, на тропическом пляже среди причудливых, испускающих голубоватое сияние растений, оба поняли, что это безмятежное время подходит к концу. — Я бы мог путешествовать с тобой и дальше, — вздохнув, сказал Джек, глядя, как два маленьких пронзительно лимонных светила погружаются в чернильную гладь океана. — И тебе не пришлось бы переживать, что со мной что-то случится. А я бы не видел, как стареют и умирают те, кого я любил. Но ведь так не будет, да? — Не будет. — Доктор провел пальцами по губам Джека, всегда готовым растянуться в ухмылке, но сейчас плотно сжатым. — Ты не меняешься. Никогда. Совсем. А я изменюсь. Это будет уже совсем скоро, и это буду уже совсем другой я. Не тот, кто однажды впитал из Розы Тайлер силу сердца ТАРДИС, а с нею, словно вирус, и простую человеческую влюбленность в бесшабашного красавчика. Я не буду любить тебя в той новой жизни, Джек. Мне жаль, мне очень жаль. — Не стоит сожалеть! — Джек всё-таки смог улыбнуться. — Ведь было здорово, и неважно, что будет потом. Но обещай мне кое-что, Доктор. Когда ты изменишься… Мне бы хотелось знать, что ты будешь помнить меня. Придумаешь что-нибудь? — Обязательно! Каким бы я ни стал, я не сомневаюсь, что захочу сменить имидж и наверняка гардероб. Но одно я могу тебе твердо обещать: я буду носить подтяжки. Хотя бы иногда![