Что этот шемлен себе позволяет? Он не может просто так прийти и забирать людей из нашего клана. И почему только Хранительница ему это позволяет?
- Нет, - буркнула я, сложив руки на груди. – Лучше я умру тут, со своим кланом, чем меня загрызет порождение тьмы на безымянной дороге. - Не глупи, да'лен, - произносит Маретари с присущей ей мягкостью.Голос Хранительницы всегда меня успокаивал, даже если в этот момент она меня неистово ругала (а случалось такое довольно часто). Но сегодня он звучит чуждо. Глаза видят все то же усталое лицо, руки ощущают те же сухие ладони, уши слышат все тот же спокойный голос, но разум противится, не верит этим словам.
Я беру ее руки в свои и смотрю в полные печали глаза. - Хранительница, - чуть ли не плача шепчу я, - прошу вас, не изгоняйте меня. Я не выживу там. - Да'лен, если бы ты знала, как больно мне принимать такое решение. Но видеть, как ты медленно умираешь, еще больнее.Не верю. Не верю! Ты просто пытаешься избавиться от меня как от источника скверны, ты боишься не за мою жизнь, а за свою. Ты плачешь, Маретари, но я вижу, что за этими слезами не скрывается ничего. Обнимаешь меня, прижимаешь к себе. Я даже руки протягивать не хочу. Я вижу лишь лицо Дункана, скорбно улыбающееся. Я вижу вас всех, вижу насквозь. Маретари из кожи вон лезет, чтобы показать, как любит меня и при этом выгоняет в жестокий шемленский мир. «Благородный Серый Страж» говорит, что хочет мне помочь и вместо того, чтобы дать лекарство, пытается втиснуть меня в ряды своего угасающего ордена. Фанатичная Мерриль только и говорит о том, что нам надо стать терпимее к людям, научиться верить им. Но как? Как я могу поверить тем, кто столько лет держал нас в рабстве, если я не могу довериться даже собственным соклановцам, собственной Хранительнице?
- Я не пойду, - сообщаю гордо. – Если мне суждено умереть – так и быть. Отправлюсь в пещеру, продолжу поиски Тамлена, не буду показываться вам на глаза, раз вы так боитесь за свои жизни, что готовы одного долийца бросить на съедение чудовищам, а другого и вовсе выгнать из клана. - Ты столь же глупа, сколь и самонадеянна, - заявляет Дункан, поставив руки на пояс. – Это не наказание. И не думай, что я беру тебя с собой только из жалости. Если бы я не видел в тебе потенциального Серого Стража, то участь твоя была бы предопределена. - Нет, - уверенно говорю я, вставая в позу.Да, я могу уйти. В леса, под землю, в мир иной. Но уйти с шемленом, в шемленский город, чтобы бок о бок с другими шемленами сражаться за шемленов! Никогда!
- Тогда, девушка, мне ничего не остается, как применить Право призыва, - грозно произносит Дункан. Он еще сильнее нахмурил брови. Мне показалось, что еще немного, и они сойдутся на кончике носа. - А мне не остается ничего иного, как внять тебе, Дункан Серый Страж, - с горечью говорит Маретари.Это неправда! У тебя есть выбор, и ты это знаешь!
- Применяйте что хотите, - отмахиваюсь я рукой. – Я сказала, что никуда не пойду, и решение менять не собираюсь. - Если придется, я потащу тебя силой, - начавший терять терпение Дункан повысил голос. – Так или иначе, но ты станешь Серым Стражем. - Ты смеешь мне угрожать, шем?! – вспыхиваю я и выхватываю из голенища дар’мису. В порыве злости я даже не замечаю, как прошлась острием по икре. Бой еще не успел начаться, а мой кинжал уже обагрен кровью. Глаза хранительницы расширились от ужаса. Как бы невзначай она встает между мной и человеком. - Одумайся, Эссиль, - с придыханием говорит она. – Не будь так эгоистична. Если не помочь Серым Стражам в борьбе, то мор поглотит все, и нас в том числе. И тебя, да'лен. - Но почему я?! – кричу я, чуть не срывая голос, так что несколько эльфов оборачивается на шум. – Я уверена, что есть множество людей, эльфов, гномов, кого-там еще? Которые действительно этого хотят. Оставьте меня в покое!Слишком большое напряжение. Слишком много эмоций.
Срываюсь, с яростью бросаю кинжал на землю и ухожу к аравелям.Плевать! Да пусть хоть весь мир перевернется, они не заставят меня изменить решение. Ни силой, ни уговорами, ни жалостью не заставят они меня делать то, чего я не хочу.
Ветер доносит обрывки их разговора: - Дункан, ты уверен, что она тебе нужна? По-моему, она принесет тебе больше проблем, чем пользы. - Бывало и хуже.Я покажу вам хуже. Дункан пожалеет, что вообще спас меня из той пещеры. Лучше бы уж и, верно, не спасал.
Захожу за аравель и сажусь на землю. Закрываю глаза и прислушиваюсь.К шепоту ветра. К шепоту листьев. К шепоту… шепоту? Я и правда слышу шепот. Он в моей голове. Я слышу его так отчетливо, хоть и не могу разобрать слова.
Открываю глаза.Что такое? Он не прекращается.
Хватаюсь за голову, пытаюсь заглушить его собственными мыслями.Вот только мысли не сходятся. И вообще думать как-то трудно. Жарко… слишком жарко. Сердце бьется чаще. А шепот… он не прекращается. Превращается в песню. Непонятную, но притягательную. Однообразную, но не монотонную. Эта песня… такая стройная, такая манящая, похожая на… Зов!
- Эссиль, - голос Маретари убивает оглушительный шепот. Разум вновь возвращается ко мне. - Хранительница, я… - Т-с-с, да'лен. Прошу, не говори ни слова, - в глазах Хранительницы стоят слезы, голос дрожит. Тело тоже. Она тянется ко мне своими худыми руками.Злость во мне борется со смятением. Обессиленная, я падаю в объятия Маретари. Ее руки холодные, но такие нежные. Эти руки я помню с детства. Кажется, они всегда были такими сухими и холодными. Разве могут такие родные руки причинить мне боль?
- Прости, Эссиль, - шепчет Маретари, роняя слезы мне на плечо.Я молчу. Мой разум молчит. Кажется, сама природа вокруг нас вдруг замолчала. Все хорошо. Всегда было хорошо. И будет хорошо. Отчего же я чувствую такое дикое волнение? Практически неестественную дрожь по всему телу? Она отстраняется, смотрит на меня так, словно пытается отыскать на моем лице что-то новое. Проводит рукой по моей щеке, так ласково, так по-матерински.
- Прощай, да'лен, - почти что шепчет она.Стоп. Что?!
Некто… нечто хватает меня за талию и взваливает себе на спину, точно мешок картошки. Я вскрикиваю от неожиданности, пытаюсь вырваться. Ярость вновь подкатывает к горлу. - Отпусти меня, животное! – кричу я, ударяя кулаками в спину Серого Стража. Он лишь крепче обхватывает мои ноги, не произнося и слова. Я взрываюсь криком в неистовстве. Цепляюсь ногтями в спину, кусаю за плечо, бью по лопаткам, не жалея сил.Кровь! Ха ха! Черт, это моя…
Вырвала ноготь. - Нет! Я не пойду! Я сбегу, ты не удержишь меня, грязный шемлен! – кричу я, свято веря в собственные слова. Продолжаю метаться. Удар. Еще удар. Впиваюсь зубами в плечо, но больно только мне. - Ar tu na’din!* - безумная, безрассудная идея приходит мне в голову. Всего одно движение решит все проблемы. В мгновение ока моя рука касается голенища и… Пусто. Дар’мису. Лежит на земле. Ровно там, где я его бросила - А-а-аргх! – обезумевший вопль вырывается из моей глотки. На мгновение мой взгляд останавливается на клане.Маретари стоит на коленях, закрыв ладонями лицо. Мерриль склоняется над ней, бормочет что-то, наверное, утешает. Остальные смотрят на меня. Мастер Айлен, Ашалле, сказитель Пайвел смотрят с каким-то смятением, их чувства еще не ясны. Уверена, Маретари убедит их, что это был лучший выход.
Я снова разражаюсь бешеным криком, снова колочу по широкой спине, которая уносит меня все дальше и дальше от моего клана.Фенарель, Джунар, Мален, они молодые, мои друзья, смотрят с сожалением. По глазам их видно, что они готовы броситься за мной. Но не бросятся. И я бы не бросилась.
Они начинают расплываться – слезы застилают мне глаза. Я кричу, бьюсь в истерике, мечусь, но не слышу себя. В ушах лишь шум, белый шум. Я кричу еще громче, навзрыд, чувствую, как рвутся связки. Сумасшедшая боль железным кольцом охватывает горло. Уже беззвучно, лишь раскрывая и смыкая губы, я продолжаю кричать, пытаюсь дозваться до Хранительницы. - Пожалуйста, - хриплю дрожащим голосом, хватаясь за кирасу Стража, - пожалуйста… Мне показалось, что он замедлил шаг. Мне показалось…Я обессилена. Я пуста. Я никто.
Слезы стекают по щекам, падают на спину Дункана, растворяются в его одежде.Всё будет хорошо?.. Я не умру. Меня вылечат. Меня спасут. Нет… уже не спасут. От Эссиль осталось лишь тело, оболочка из мяса и костей, наполненная злостью и ненавистью. Да, это тело будет жить. Будет сражаться. Движимое лишь жаждой мести и гневом. Но Эссиль... Эссиль умерла. Вы убили ее.