"Когда потерялись все гномы" (Even When All the Gnomes Are Gone)

Шерлок никогда не любил больницы. Эта неприязнь не имела логических оснований: он никогда не проводил в них много времени, никогда не лежал, пока был ребенком, никогда не имел неудачного опыта с врачами или операциями, никогда не оставался там на всю ночь. Даже мучаясь от наркотической ломки, он никогда по-настоящему не обращался к врачам. Так что никаких глубоких причин для неприязни не было – ни детских страхов, ни травмирующих воспоминаний, связанных с кем-то, кого он там потерял; просто больницы были теми вещами, которые Шерлок позволял себе не любить просто так, без причины. И сейчас, шагая туда-сюда по тихому коридору психиатрической клиники, Шерлок, несомненно, чувствует себя неуютно. Медсестры сделали все возможное, чтобы обстановка была здесь приятнее, стены покрасили не так уж и ужасно, в такой же стерильно белый цвет, как и остальную больницу, но более мягкого кремового оттенка, повесили красивые картины. Сверху звучит тихая классическая музыка, и когда Шерлок проносится мимо, все медсестры улыбаются ему. Здесь мило, но все же это больница. Медсестра по имени Энн показывает ему главную комнату отдыха; сама она моложе остальных сестер, ее рыжие вьющиеся волосы зачесаны вверх, а зубы говорят о том, что она годами носила брекеты со слабой фиксацией. Она останавливается перед большой двойной дверью в правой стороне коридора и делает жест Шерлоку. Когда он пытается ее обойти, она кладет руку ему на локоть. − Мистер Холмс, − говорит она со своим валлийским акцентом, − большинство людей приходят сюда, ожидая одного… я просто хочу, чтобы вы знали, что лучше ничего не ждать. Так легче. Шерлок высвобождает локоть и открывает дверь. В комнате несколько пациентов топчутся по кругу, двое пожилых мужчин в углу играют в шахматы, молодая женщина не старше 25 лет держит в руках книгу, но просто смотрит на буквы, не читая. Мужчина на шестом десятке ходит взад-вперед, бормоча себе под нос, а Джон… Джон сидит на кушетке, улыбаясь, и смотрит в окно. И Шерлок вздыхает с облегчением, потому что это очевидно – произошла ошибка. Джон не сумасшедший, сумасшедшие не могут так выглядеть. Так улыбаться и быть в такой гармонии с собой. «Слава Богу», − думает Шерлок, пересекая комнату, − «слава Богу, слава Богу. Я могу забрать его домой». − Джон, − говорит он, останавливаясь перед кушеткой. – Джон, что же ты здесь делаешь? Джон поворачивает голову, улыбка все еще играет на его губах, он смотрит на Шерлока и говорит: – Нет, простите, сегодня мы не сдаем гномов. Плохой урожай. Слишком много дождей. Шерлоку кажется, будто его ударили. Пораженный, он смотрит на Джона, а тот безмятежно улыбается в ответ. – Если вы пришли за омарами, то у меня есть немного. Хотя все они настолько оранжевые, что дают всходы. − Джон, – говорит Шерлок так спокойно, как может. – Джон, это я, Шерлок. − Нет-нет, боюсь, ни одного у меня нет. Вам нравятся кирпичи? На войне они разгромили нас; я получил несколько шрамов. Хотя я не возражаю, они сделаны из желе. Медсестра Энн появляется за плечом Шерлока. – Джон, дорогой, − говорит она с улыбкой, − вы не узнаете мистера Холмса? Вы были соседями. Когда Джон смотрит на Энн, его улыбка меняется, становясь такой же умильной, с какой ребенок смотрит на мать. – Вы знаете, − говорит он ей, − что я как-то раз получил приз за приготовление лучшего чая? − Вы говорили мне, дорогой. Не хотите поздороваться с мистером Холмсом? Он пришел повидаться с вами. Мгновение Джон выглядит растерянным, а потом снова смотрит на Шерлока. – Вы за гномами пришли, да? Простите, они все распухли; я пытался спасти их, пытался. – Джон начинает волноваться, выкручивая себе руки и хмуро глядя на них вниз. – Я отдал им все резиновые сапоги, − настаивает он, смотря снизу вверх − в его голубых глазах детский страх. В этом человеке Шерлок не видит былого Джона. Шерлок быстро отворачивается. Он слышит, как медсестра Энн мягко успокаивает Джона, говорит ему, что он сделал все, что мог, а потом осознает, что сидит в предложенном кресле, и Энн упрашивает его выпить чашку чая. Он с благодарностью берет чай и делает глоток. – Что я могу сделать? – спрашивает он тихо. Энн осторожно кладет руку ему на плечо. – Наши врачи делают все возможное, чтобы помочь ему, но прогнозы самые мрачные. В их семье были душевные заболевания, которые, кажется, проявлялись как аддиктивные расстройства; ну, алкоголизм и тому подобное… в случае Джона это что-то другое. В данный момент не нужно ничего делать, кроме того, чтобы сохранять его спокойствие и пытаться, насколько возможно, стабилизировать его состояние. – Я могу забрать его домой? – спрашивает Шерлок. Энн качает головой. – Мы можем выписывать пациентов только с членами семьи. И даже если бы вы могли, вам бы это доставило ужасно много хлопот. Я даю вам слово, что Джону здесь лучше. – Я понял, спасибо, – говорит Шерлок. *** К такому его ничто не могло подготовить – ни слезы миссис Хадсон, ни сжатые губы и упрямо выставленный подбородок Лейстреда, ни даже предложенная Майкрофтом сигарета, ничего. Сначала Шерлок в это не верит, сам бросается исследовать проблему, проглатывает книгу за книгой, не ест и не спит, не отвечает на телефонные звонки и другие подобные жесты вежливости, прерываясь только для того, чтобы навестить Джона. Джон изо дня в день все тот же. Он послушный и милый, начинает узнавать Шерлока, когда тот заходит, и всегда приветствует его одинаковой фразой «Нет, сегодня нет гномов», обычно улыбаясь. Энн всегда поблизости. То, что она так хорошо наладила контакт с Джоном, вызывает у Шерлока боль в груди. Она такая терпеливая и добрая, Шерлок и не надеется когда-нибудь стать таким же. Его единственная надежда – найти способ вернуть Джона себе, и после каждого посещения он возвращается к своим книгам с таким жаром, что миссис Хадсон всякий раз, когда она заходит к нему и приносит чай, приходиться сдерживать рыдания. *** – Нет, сегодня нет гномов, – счастливо говорит сидящий за столом Джон, когда Шерлок опускается на стул напротив него, – но у меня есть немного прекрасных кустов. – Ты садовник? – спрашивает Шерлок, тасуя колоду карт. Джон любит играть в карты, Шерлок раньше этого не знал. Однажды он пришел и обнаружил, что Гарри играет с Джоном в «пьяницу», и от нее узнал, что Джон мастерски играл в карты, когда ему было чуть за двадцать. Теперь он может играть в одну или две какие-нибудь простые игры, чтобы не расстраиваться от проигрыша. – Нет, я не садовник, – говорит Джон. – Мы собираемся играть в карты? – Если ты хочешь, то да, – говорит Шерлок. – Знаешь, я однажды выиграл приз, – говорит Джон, пока Шерлок раздает карты. – В самом деле? – спрашивает Шерлок. Джон рассказывает ему эту историю каждый раз, когда он приходит. – Да, за лучший чай. Я сам его приготовил. – Джон украдкой смотрит на Шерлока, гордое выражение его лица заставляет того почувствовать тошноту, заставляет хотеть убежать, только бы избавиться от этого. – Молодец, – говорит Шерлок, выдавливая улыбку. Улыбка Джона становится шире, он берет свои карты, с любопытством глядя на них. – Шерлок, – говорит Джон без своего всегдашнего разочарования, привязанности, восхищения, смущения или тоски, – когда ты придешь в следующий раз? – Я сейчас здесь, разве не так? У тебя есть тройки, Джон? Джон дает ему 3-ку и 7-ку, и Шерлок кладет на них свои такие же карты. – Но ты собираешься уходить, – говорит Джон и кладет свои карты на стол, раскладывая их и рассматривая каждую в отдельности. Шерлок с трудом сглатывает. – Я приду завтра, – обещает он. – Ведь никогда такого не было, что я подолгу не появляюсь, верно? – Да, – говорит Джон с улыбкой. – Ты мне завтра принесешь гномов? – Нет, Джон, – Шерлок как можно беззаботнее улыбается и кладет 9-ку, чтобы завершить ход. Джон в ответ кладет 6-ку и отодвигает в сторону эту пару карт. – Ну ладно, – говорит он. *** – Знаешь, ты не можешь навсегда отрезать себя от мира, – кричит Лейстред однажды вечером, барабаня в дверь. Он сваливается как снег на голову, и Шерлоку кажется, что он вот-вот выбьет чертову деревяшку. – Оставь меня в покое, Грег, – говорит Шерлок, сидящий за кухонным столом и листающий недавно купленные журналы по неврологии и кипу отчетов, которую он стащил у Майкрофта. – Не оставлю, черт побери. Это ненормально, Шерлок. Шерлок практически слышит, как Лейстред опирается рукой о дверь и наклоняется вперед, как делает, когда пытается давить на свидетелей. – Я знаю, ты расстроен, но это не лучший способ справиться со всем этим. – А как я должен с этим справляться? – спрашивает Шерлок, перелистывая страницу. – Жить! Ты три года разыгрывал мертвого, не продолжай в том же духе сейчас, когда вернулся. – Лейстред кажется уставшим. – Послушай, я знаю, что все это шокирует, я знаю, что Джон был… особенным для тебя. Он не хотел бы, чтобы ты так реагировал. – Да. Ну, мы не знаем, чего Джон хотел бы, верно? – Шерлок захлопывает книгу и выходит из комнаты, достаточно громко закрывая за собой дверь, чтобы Лейстред услышал. Всё бесполезно. Шерлок не может найти ничего, что помогло бы Джону. *** Когда погода выдается хорошая, он берет Джона на прогулку по территории больницы. Это помогает отдохнуть от какого-то стерильного чувства, которое витает в палатах, и Джон на свежем воздухе оживает. Он держится за локоть Шерлока и смотрит на все с удивлением ребенка. Он молчит, за исключением тех случаев, когда Шерлок задает ему вопросы. Он очарован всем вокруг и довольно часто с уважением смотрит на что-то; Шерлок полагает, что на деревья. – Знаешь, – вдруг говорит Джон, когда они однажды днем идут по гравиевой дорожке, – что гномы очень похожи на арбузы? – Да? – спрашивает Шерлок, удивленный таким началом разговора, даже если в очередной раз речь идет всего лишь о гномах. – Да. Когда уронишь их с высоты, они лопаются и растекаются по всему месту. Шерлок останавливается и поворачивается лицом к Джону, во рту у него пересыхает. – Гномы так делают? – спрашивает он. – Да. – Джон выглядит очень печальным и шаркает ногой по пыли. – Да, я видел их. Самый распространенный способ потерять гномов, знаешь ли. – Джон, ты… ты имеешь в виду Шерлока Холмса? – Дома?* – спрашивает Джон в замешательстве. – Нет, нет, у меня нет дома, его больше нет. Видишь, я потерял всех своих гномов, а ведь я должен был о них заботиться. Сказал, что больше не гожусь, чтобы жить там, что не смогу делать больше чай. – Джон неожиданно просиял. – Я тебе рассказывал о призе, который выиграл за то, что заварил чай? Но Шерлок смотрит на Джона, не слушая. Потому что Джон вспоминает, конечно, вспоминает, он не может не вспомнить, но он все искажает и переворачивает в своем сознании так, что это становится бессмысленным. _____________________________________ * Игра слов: Holmes - homes Джон наклоняет голову и смотрит на Шерлока. – Ты грустный? – спрашивает он. – Нет, Джон, конечно, нет, я здесь, с тобой, верно? *** Дело о леди Брэдфорд и ее пропавшем шнауцере, как иногда бывало, превратилось в расследование о криминальных группировках в Восточном Лондоне. Они таскаются по городу трое суток подряд, в них стреляют, и по милости Шерлока они попадают в больницу. Теперь на четвертую ночь они возвращаются на Бейкер стрит, Шерлок сейчас на чистом адреналине и не придает значения последней важной детали – взгляду Джона прямо ему в глаза. Доктор в кухне, делает чай и сэндвич. В эти дни им едва хватало времени на самих себя. – Ты будешь с ветчиной и сыром или с мясом? – кричит Джон, копаясь в холодильнике. – Чай, - отвечает Шерлок. Он слышит, как вздыхает Джон и как свистит чайник. Пока Шерлок разглядывает фотографии, Джон не спеша готовит, а потом ставит перед гением сэндвич с ветчиной – у хлеба обрезаны корочки – и следом чашку чая, сладко пахнущую молоком. Не думая, Шерлок хватает руку Джона и пока тот ее не отнял, прижимается к ней губами, удерживая в своей руке. – Спасибо, – говорит он. – Я люблю тебя. – Ты собираешься это понять, – говорит Джон, – ты всегда так делаешь, – свободной рукой он слегка касается плеча Шерлока и наклоняется к нему. Шерлок кивает. – После такого мы должны пожениться, – говорит он, только на половину обращая внимания на то, что вырывается из его уст. – Тогда когда я в следующий раз буду в больнице, ты сможешь навещать меня. Джон хихикает в волосы Шерлока, теплое дыхание щекочет его лоб. – Вот зачем нам жениться-то? Для послаблений от медперсонала? – Если мы собираемся это сделать, то в таком деле нам следует быть как можно рациональнее. – Это худшее предложение, которое я когда-либо слышал, – говорит Джон, но Шерлок чувствует, как он улыбается. – Ты справишься с этим лучше, но… у меня получилось! Шерлок с трудом просыпается, он плачет, золотое кольцо на цепочке горит на груди. Шерлок хватается за него, пытаясь остановить слезы и выровнять дыхание. Джон помнит, он помнит все. Это никуда не делось, и Шерлок клянется, что заставит его вспомнить все, вернуться к самому себе. *** – Джон, – говорит Шерлок на следующий день. – Мне нужно, чтобы ты вспомнил. Джон смотрит на него, играя с молнией своей куртки. – Вспомнил? – его лицо милое и полное надежды. – Что же я забыл? – Джон, вспомни, это я прыгнул, – Шерлок берет Джона за плечи и заглядывает ему в глаза. – Это был я, я инсценировал свою смерть, чтобы защитить тебя, но теперь я вернулся. Джон выглядит смущенным и пытается отстраниться. – Нет, – говорит он. – Нет. Гномов. У меня нет… – Нет, Джон, – Шерлок слегка его встряхивает. – Нет, Джон. Шерлок. Шерлок Холмс. Это я. Ты должен вспомнить. – Нет, – говорит Джон. – Нет. Перестань. Я не смог защитить их. – Я знаю, я знаю. Но со мной все в порядке. Сейчас тебе нужно вернуться ко мне, Джон. Джон просто смотрит на него, а потом вдруг кричит. – Я отдал им все резиновые сапоги! – голос его прерывается, в горле звучат слезы. – Ты не можешь обвинять меня, – говорит он, отталкивая ошеломленного Шерлока. – Не можешь. Что ты вообще знаешь, тебя там не было. – Джон, – Шерлок бросается назад, хватая Джона за куртку. – Джон, пожалуйста. Попытайся. Это я. Я попросил тебя выйти за меня. Это была твоя награда за чай. Я знаю, не сомневайся. Я знаю. И ты сказал мне, что мое предложение было ужасным. Джон отбивается от него. – Прекрати! Кирпичи! Боже. Они разгромили нас всех! Нет, ты тоже, я не позволю тебе превратить моих людей в ублюдочных волков. Они сделаны из более прочного материала, их желудки наполнены дождем. – Джон, Джон, ты сказал мне, что это было ужасно, и что ты вместо меня сделаешь мне предложение. Ты стал на колени на месте преступления, и я даже не мог заставить себя вспомнить о трупе. Джон пытается стряхнуть его руки, издавая горловой печальный пронзительный звук. – Джон, посмотри. Посмотри на это кольцо! – Шерлок вытаскивает кольцо на цепочке, которое висит на шее, и размахивает им перед лицом Джона. Джон вновь прячется от него, его руки толкают Шерлока в грудь, лишая равновесия. – Нет! – кричит он, начиная плакать. – Нет! Я не хочу! Пожалуйста, позволь мне уйти. Я просто хочу назад своих гномов. Пожалуйста, о нет, пожалуйста, не делай мне больно. Он падает на дорожку, сворачиваясь калачиком и плача. Шерлок делает шаг назад, все еще сжимая кольцо и глядя на Джона. – Джон, – шепчет он. – Джон. Прости меня. Он становится на колени и протягивает руку, чтобы успокоить его, своего лучшего друга, но Джон, дрожа, уклоняется. – Нет, – говорит Джон. – Я знаю твои замыслы. Ты убил их всех. – Нет, – Шерлок задыхается, понимая, что у него на лице слезы. – Я не хотел, чтобы так получилось. *** Шерлок долго бродит по Лондону. Около 8 вечера начинается дождь, но он этого не замечает. Он продолжает идти, не зная, куда. Ничего не осталось в его книгах, ничего не осталось от Джона, и жизни у него почти нет. Просто ничего нет. Каким-то образом около полуночи Шерлок выходит к Темзе. Он очень долго стоит и смотрит на беспокойную черную воду перед собой; пустая пропасть полнее надежд и куда оптимистичнее, чем то, что с ним случилось с тех пор, как он вернулся в Лондон. Это было бы так просто – один маленький шаг. Он не может двигаться вперед, но и не может вернуться назад. Вода мягко плещется, взывая к нему, и Шерлок представляет, как наклоняется вперед, падает в холодное забвение и исчезает. Вместо этого он звонит Лейстреду и впервые за очень долгое время просит о помощи. *** Медсестра Энн сказала ему приходить через неделю, если все будет в порядке. – Ему просто нужно успокоиться. Вы его напугали, но он вскоре спросит о вас. Поверьте мне, мистер Холмс. Она добавила, что если он как можно дольше будет осторожен и не расстроит доктора Уотсона, то может прийти в ближайшее воскресенье. Шерлок не приходит навестить Джона три недели, четыре дня и десять часов. Он даже не может заставить себя думать об испуганных потемневших глазах и слепо отталкивающих его руках. Но только до тех пор, когда три недели, четыре дня и 9 часов спустя Энн звонит ему и просит прийти. Она говорит, что Джон был безутешен, и она думает, что знакомое лицо могло бы помочь. Энн встречает его у двери. – Он в своей палате, – говорит она. – Я подумала, что вам там будет проще повидаться с ним, и так он не расстроит других пациентов. Палата Джона маленькая и белая. В ней стоит кровать и тумбочка, а из большого окна дует прохладный ветерок. На тумбочке фотографии Гарри и Джона и молодого Джона в годы военной службы. Джон сидит на кровати, глядя за окно на распустившиеся деревья. Энн спокойно ждет у двери, пока Шерлок подходит к Джону и садится с ним рядом на матрас. – Здравствуй, Джон, – мягко говорит Шерлок. – Мне сказали, что ты не очень хорошо себя чувствуешь. Джон поворачивается и с осторожностью смотрит на него. Потом у него появляется неуверенная улыбка. – Тебя не было очень долго, – говорит он. – Ты сказал, что никогда надолго не исчезаешь. Я волновался, что они забрали тебя. – Мне очень жаль, – говорит Шерлок, и так оно и есть. – Я должен был прийти к тебе раньше. С тобой все хорошо? Джон смотрит на свои сцепленные руки, лежащие на коленях. – Я не могу снова потерять своих гномов. Я не хочу быть один. – Я знаю, – говорит Шерлок, и незаметно обнимает Джона за плечи. – Но я здесь, живой и здоровый. И ты здесь. С нами все не так уж плохо, верно? – Да, – говорит Джон. – Не так уж плохо.