Не сказав

Он носится из угла в угол, переставляя вещи. А ты так некстати вспоминаешь, что по фен-шуй это... Передвигает скрипку. ...помогает прогнать... Передвигает череп. ...негативную энергию... Смотрит на тебя через зеркало. ...из помещения и впустить... Подходит вплотную. ...энергию Ци. — Что-то не так, Джон, — выглядишь спокойным, ты это умеешь, тренировался всю жизнь и достиг небывалых высот. — Уйду, — кивает он полу. — Дверь, — указываешь налево. — Вот так?! — взрывается он. — Ждёшь реверанса? Начинается качка. Он стоит, прям и упрям. Ты щуришься, хочешь ранить: — Да у меня, знаешь, сколько таких как ты перебывало, — плюёшь ты желчно и пасуешь, и врёшь. И пасуешь. Он вздрагивает. Ты видишь, как потухает мутно-синяя радужка, а потом видишь губы-губы-губы, искусанные в мелкие белые клочья, — в сущих миллиметрах от тебя. Он, что, правда... уйдёт? Вдруг он вновь смотрит, отчаянно и жадно. И морщина меж сведёнными бровями и стиснутые до хруста челюсти декларируют, манифестуют: «Моё, моё! Не отдам, не отдам!» И ты, чёрт возьми, понимаешь, как он хотел тебя всё это время, как панически, как катастрофически, теряя разум при каждом твоём появлении, а потом при каждом твоём уходе, потому что мать вашу, мать вашу, он снова не сказал тебе, не схватил в охапку, не остановил тебя, не присвоил. Как много было ночей без сна на грани бреда, и стенаний в подушку, и крови из покусанных в мелкое крошево губ, как много было других, с которыми он забывал тебя, отключался от тебя, вытрахивал тебя из себя, как долго он доказывал, что до сих пор владеет собой.  И сколько было у него осознаний, разочарований и очарований, что он не        может                   забыть. Что он             любит                         тебя. И баста! Сейчас ты боишься его: он страшен, как зверь, раздирающий на куски добычу. Вот-вот его острые когти вонзятся в тебя, и тогда... Ты дёргаешься, повинуясь инстинктам. Огонь по предплечью — и он обрушивает тебя на диван, отрезая любые пути к отступлению. Он на тебе. Он ловит тебя. Это так близко, как никогда и ни с кем ещё не... Глаза в глаза. Ошибка системы. Мозг отключается. И он целует тебя.  Целует так головокружительно превосходно, что комната теряет краски, умирает, исчезает. Только его губы на твоих губах. Только твои пальцы в его волосах. Только ваши дрожащие вздохи, когда кислород в лёгких заканчивается и вы выныриваете из тёмного омута, чтобы вновь рухнуть на самое дно. Кончик его языка замирает в уголке твоего рта, и тебя прошибает такая дрожь, что он пугается, хватает тебя в охапку, прижимает твою голову к своей груди и только шепчет-шепчет-шепчет: «Шерлок-Шерлок-Шерлок!.. Дорогой мой!.. Дорогой...» Через пять минут твой доктор снова мил и скромен, гладит твои волосы почти смущённо, почти избегает смотреть в глаза. Ты сползаешь с дивана и обнимаешь его, лежащего, прижимаешься щекой к животу и застываешь... А он приподнимается и обнимает твои плечи... И это, чёрт возьми, так правильно, что... — Что это было? — бурчишь в живот. — Это? — теряется. — Это... — запускает пальцы в твои волосы. И молчит. Поднимаешь глаза. Его взгляд мягкий, антрацитовый, с поволокой. Сердце медленно открывается навстречу. Всё понятно. Так, чёрт возьми, понятно. Как никогда понятно.

12.06.2014