Часть 1
4 апреля 2015 г. в 19:19
Маленькая фигурка в алом мундире, сама себе напоминающая ядовитую, как и все насекомые с яркой окраской, букашку, деловито ползла по каменному лабиринту. Точнее — Айзенн Исард торопливо шла по коридору императорского дворца. Правда, сейчас директору СИБ было не до метафор, на лице у нее застыло сосредоточенное выражение, а алые сапоги цокали каблуками по драгоценному мрамору. Проходя мимо знакомого поворота, Айзенн не удержалась от беглого взгляда вправо: там, за стеной воды, мерно струящейся по стеклу, угадывался экзотический сад, или точнее — кусочек джунглей Харуун-Кэла. Балаваи, союзники сепаратистов в войне клонов, добывали в джунглях пряности, дерево и экзотические растения, и слова «кора тисселя» и «листья портаака» до сих пор говорят ценителям многое. Исард всегда занимал вопрос, как далеко зашел Император в стремлении достигнуть аутентичности, и велел ли он поселить в этот сад клещей-буравчиков, жужжащих червей и хватолистов, делавших настоящие джунгли смертельно опасными для визитеров. Пара лозных кошек скользила между изогнутых древесных стволов, но в отношении менее заметной фауны судить было трудно, ведь из-за стекла в коридор не доносилось ни звука.
Кусочек живого мира, запаянный в стеклянную клетку. Вполне в духе Палпатина.
Каждый раз, следуя на аудиенцию к Повелителю, она проходила мимо этого сада. И всякий раз забывала о нем, переступив порог тронного зала, столь велико было воздействие Императора. Их встречи всегда проходили почти одинаково: она говорила, он — слушал. Палпатин был единственным существом в галактике, которое все еще могло вызвать в ней страх одним лишь присутствием. Уходя из дворца, Исард гадала, в чем же тут дело — манера держаться, взгляд, запах? — но точных ответов не находила. Другим человеком, пугавшим Айзенн, был ее отец, но его уже нет.
Хотела бы она убить и Императора тоже, чтобы стать совершенно бесстрашной?
Эту мысль она додумывала уже поздно вечером в ресторане, ожидая прибытия того, с кем у нее на сегодня планировалась поздняя встреча.
Они познакомились почти случайно. В тот день она занималась очередной попыткой покушения на Императора, предотвращенной СИБ. Основная работа была уже закончена, террорист — обезврежен, и ей оставалось только смотреть, как ее специалисты отскребают от коллекционного мрамора то, что осталось от неудачливого преступника. А если взорвать термодетонатор в коконе из силового поля, то от человека останется мало… хорошо еще, что на сей раз злоумышленник — не мон-каламари, эти вообще расползались в кисель. Генетическая экспертиза погибшего — рутинная процедура. Неприятно лишь то, что поле для этого пришлось снять, и теперь лужа крови, вытекшая из измельченной до не опознаваемого состояния плоти, перемешанной с осколками костей, медленно подползала к ее сапогу. Айзенн подумала, что дроидам-уборщикам придется здесь потрудиться, и, опустив взгляд, увидела карий глаз, который смотрел на нее из этого фарша.
Он вызвал нежданное воспоминание: Гэвин, улыбчивый инженер из сектора Н-46. Когда там случайно включилась система пожаротушения, за одну минуту откачав кислород, его глаза почти вылезли из орбит. Смерть от удушья в Империи любил только Вейдер, а потому никому даже в голову не пришло связать этот компьютерный сбой с директором СИБ. Сказать, что ему неприятен кавалер дочки, словами Арманд Исард не умел.
Этот урок был ею выучен быстро: потребовался всего десяток «случайных» смертей разной степени некрасивости, среди которых лидировал Фейт, выпавший из окна со сто двадцать девятого этажа. Все кости его тела были переломаны, как после пребывания в мясорубке, и он тоже вполне походил на сегодняшний фарш из неудачливого борца с тиранией. Хотя над останками Фейта Айзенн даже всплакнула. Тогда она была молода, а ее отец — жесток, как и весь этот мир. Она выучила этот урок вместе со многими другими. И теперь сама носила форму директора СИБ, напоминающую мундир гранд-адмирала, только не белый, а красный. А единственным чувством Исард при виде кровавых останков было опасение испачкать о них сапоги.
Айзенн подняла голову, оторвав взгляд от одинокого глаза, некстати напомнившего о прошлом, и увидела Императора, идущего по коридору. Его присутствие удивило: обычно Властитель Империи предпочитал не марать руки лично. Потом ее внимание переключилось на человека, идущего рядом с ним…
***
Синдик Митт’рау’нуруодо, за годы работы с Империей привыкший к сокращенному имени Траун, вышел из штаба имперского флота с неподобающей гранд-адмиралу поспешностью. Накопившиеся дела заняли больше времени, чем он планировал, в основном из-за пресловутого «человеческого фактора», и теперь Траун рисковал опоздать на еще одну важную встречу. Что может быть хуже для стратега, чем неверный расчет времени? Только необходимость общаться с людьми, которым требуется повторять очевидные, с его точки зрения, вещи и дважды, и трижды. Имперских военных отчасти оправдывало лишь то, что сам флот, еще тысячу лет назад «убитый» как самостоятельная структура руусанской реформой Тарсуса Валорума, до сих пор находился в состоянии постоянного переформирования и вялотекущих реформ. Двадцать лет — не такой уж долгий срок по сравнению с тысячелетием. Но к объективному фактору прилагался и субъективный: человеческая вредность. Его отбытие в Неизведанные регионы обставлялось как ссылка, и многие недальновидные военные уже праздновали победу над красноглазым выскочкой. Митт’рау’нуруодо знал истинную причину сбора этой экспедиции и, более того, сам рассказал Императору о странных чужаках на живых кораблях, слухи о которых доходили до Ксиллы уже многие годы. Но удаленность Доминации от основных торговых путей привела к тому, что основная часть обитаемой галактики мало что знала о чиссах, да и сами чиссы не рвались как-нибудь сократить эту дистанцию. Все, кроме него.
Запрыгнув в свой личный флаер и приказав пилоту поторопиться, гранд-адмирал посмотрел на наручный хронометр. Откликаясь на пожелание хозяина, сложное устройство, обладающее зачатками искусственного интеллекта, охотно продемонстрировало ему время до цели с учетом столичных пробок. В допустимый лимит Траун укладывался, но легкое недовольство собой все же оставалось. Он не принадлежал к человеческой расе. Но совершенно по-человечески не любил ошибаться, пусть даже и в мелочах.
***
Воздушный ресторан, в котором они встречались сегодня, располагался недалеко от двойного пика Манараи, одной из наиболее знаменитых «визиток» столицы для тех, кто интересуется достопримечательностями. У основания этих гор раскинулась пирамида императорского дворца, а чуть в стороне от него спрятано ее любимое детище, «Лусанкия». Глядя вниз, на город, из панорамного окна, Айзенн, казалось, могла рассмотреть контуры девятнадцатикилометрового разрушителя под жилыми кварталами. Закопать огромный корабль, переоборудованный в секретную тюрьму, чуть ли не в двух шагах от Сената… даже Исард порой находила, что юмор у их повелителя своеобразный. Впрочем, ей было не на что жаловаться.
Айзенн пришла немного раньше, сказалась привычка всегда прибавлять четверть часа к дороге на трафик, и теперь, ожидая Трауна, быстро просматривала отчет полковника Вуллфа Юларена о новом проекте Уиллхуффа Таркина. Их отношения можно было назвать вооруженным нейтралитетом: Айзенн не забывала о том, что до того, как стать аналитиком СИБ, Вуллф был адмиралом, и очень успешным. А аналитик всегда помнил о том, кто на кого работает в данный момент. И пока что они друг друга устраивали. Чего нельзя сказать о других сотрудниках Центрального управления СИБ, работавших на ее отца. Став директором, Айзенн Исард провела грандиозную чистку в рядах своего ведомства, и далеко не все из сотрудников были просто уволены. Контрразведчиком можно лишь стать, один раз и навсегда. Эта структура не отпускает так просто.
***
Еще по дороге Траун в очередной раз поразмыслил о том, зачем он опять встречается с Айзенн Исард. Многие из тех, кто случайно видел их вместе, посоветовали ему держаться подальше от этой женщины. И далеко не у всех были скверные намерения. Персону нового директора СИБ окружали бесконечные домыслы, правда, высказывали их больше вполголоса. А с тех пор, как с легкой руки кого-то из Внутреннего круга разнесся слух о том, что Исард завершила строительство новой тюрьмы, где человек легко может пропасть, не оставив даже костей, голоса, обсуждающие директора, и вовсе утихли. Даже ближайшее окружение Палпатина считало Исард с Дартом Вейдером двумя сапогами одной пары. Заводя отношения с женщиной, Митт’рау’нуруодо всегда предусмотрительно разузнавал, кому он при этом переходит дорогу, ведь таков закон жизни: прекрасные женщины невостребованными не бывают. Так вот, «парой» в любых романтических смыслах Исард с Вейдером не были, хотя, наверно, могли бы, но умные люди опасались их практически одинаково. Вейдер у Императора числился своего рода «парадным пугалом», Исард — действовала исподтишка. И гранд-адмирал порой думал, что подход лорда ситхов пришелся бы по душе его соотечественникам с их кодексом ведения битвы. И потому недолюбливал Вейдера с первого дня знакомства, ибо его, Трауна, подход к делу был куда эффективнее, но жители Ксиллы сочли его чрезмерно… новаторским.
Изгнание из родного мира было той раной, которую Синдик Митт’рау’нуруодо лечить не хотел и временами даже нарочно растравливал, напоминая себе о том, что нанести удар в спину может и самый близкий. Именно так Айзенн Исард поступила с родным отцом. И это было одной из причин, почему их редкие встречи не оборвались после первого свидания. Эта женщина не давала Трауну расслабиться, а он не желал больше обманываться иллюзией доверительных отношений. Они были как хищники разного пола, запертые в слишком тесной для них клетке. В таких случаях даже опытные смотрители зоопарков не знают, что именно они застанут сегодня, любовь или трупы...
***
Завидев худощавую фигуру чисса, проходящего через вращающиеся двери, Айзенн погасила экран электронного блокнота. Час был уже достаточно поздний, и верхний свет в зале погас, сменившись приглушенным светом встроенных в стены светильников. В ресторане играла негромкая музыка, и в дальнем конце зала несколько пар уже начали танцевать, на взгляд Исард, не очень умело для столь фешенебельного заведения. Глядя на приближающегося к ней Трауна, Айзенн думала не о работе, что само по себе было редкостью. Исард размышляла о том, почему она с ним связалась. Ее отец не одобрил бы ухажера-чисса, хотя генетики Империи и полагали их ветвью человеческой расы. Первая из причин. Гранд-адмирал был необычен и очень умен, даже по ее меркам. Вторая причина. Таких умников лучше держать в поле зрения. И, наконец, третья и главная. С ним всегда было интересно, даже при том, что он не пытался ей льстить или вытягивать важные сведения. Гранд-адмирал был просто приятной компанией… хотя в его обществе на Исард и косился весь ресторан. И вовсе не как на главу контрразведки и основательницу секретной имперской тюрьмы, спрятанной прямо под носом всех борцов за права людей и экзотических рас. То, что возможно сделать все это и удостоиться заинтересованных взглядов только тогда, когда за твой стол сядет синекожий экзот, заставляло ее улыбаться.
Это была их последняя встреча с гранд-адмиралом. Император отсылал Трауна в Неизведанные регионы, правда, перед этим повысив в должности. Айзенн была любопытна, но уже знала, что в это дело она лезть не станет, чутье на опасность обычно ее не обманывало. Однако сейчас, глядя на его подтянутую фигуру, поняла, что будет скучать по их встречам. Им было приятно друг с другом, и, в отличие от прочих мужчин, он не пытался поговорить с ней о будущем. И особенно о семье. Смешно было спрашивать, что выберет каждый из них, предложи ему повышение в обмен на голову любовника.
Они поздоровались, сели за стол и, сделав заказ, заняли время ожидания необременительной беседой, ограничившись обсуждением неполадок с климат-контролем в нескольких секторах и карты вин. Это — столица Империи, и Исард с Трауном знали, что прямо сейчас за ними следят, и весьма пристально. Если бы им захотелось обсудить политику или же новое назначение Трауна, делать это стоило в защищенных местах, а отнюдь не на публике.
Другое дело, что сегодня подобных бесед они не планировали.
***
Делая вид, что он занят бокалом с вином, Траун внимательно оглядел полупустой зал заведения поверх края бокала. Айзенн не стала бы приглашать его в непроверенные места, но доверять директору СИБ абсолютно во всем — несусветная глупость. Двое за столиком у стены, без сомнения, сотрудники контрразведки: слишком удачно сидят, с видом на дверь, да и пьют только сок. Необычное зрение Трауна позволяло ему легко рассмотреть их напитки и в сумерках.
Забрак за соседним столом похож на удачливого бизнесмена, обмывающего сделку. Судя по наличию пустых стаканов, он пил быстро и много, ведь в заведениях подобного класса посуда на столах не задерживается. Чисс дежурно отметил этого посетителя как возможный источник проблем и перешел к следующей парочке.
Муж и жена, отмечающие юбилей. Ну, или очень давние любовники, не суть важно. Похоже, они копили на этот вечер несколько месяцев: их одежда слишком проста для здешней роскоши, да и в жестах скользит неуверенность. Неудивительно, что сотрудники Айзенн сидят рядом с ними. Наемные убийцы редко вращаются в высшем обществе, а потому за парой следят очень пристально.
Чуть дальше — компания «золотой молодежи», которая, судя по доносящимся репликам, уже готова сменить ресторан на какой-нибудь клуб. Именно они смотрят на Трауна с наибольшим интересом, даже не пытаясь прикрыть его маской вежливости. Гранд-адмирал находил крайне забавным, что взгляды людей привлекает лишь его экзотическая для этих краев внешность, в то время как Айзенн всегда остается как бы в тени. Впрочем, ее профессия и не предполагает публичности. Глядя на собеседницу, Траун второй раз за день подумал о том, почему он покинул собственный народ, и о том, что побудило его связаться с Исард. Ему показалось, что она столь же одинока среди людей, как он — среди чиссов, и это ощущение паршивой овцы, существа, не похожего на сородичей, вызвало у него интерес. Митт’рау’нуруодо совсем не был уверен в том, что, глядя на него, Айзенн не разрезает мысленно его на части, чтобы посмотреть, как чисс устроен внутри. Несмотря на то, что его внешность всегда выделяла его из окружения Императора, люди никогда не считали его таким странным, как чиссы.
Старое воспоминание, как вспышка яркого света: ему восемь лет и он препарирует пойманную в лесу меерсу в надежде понять, каким образом ее зубы могли вдохновить великого зодчего прошлого на то, чтобы построить два самых прекрасных небоскреба столицы. Увидев на кухонном столике растерзанный труп, мать кричит, и этот звук до сих пор повторяется эхом у Митт’рау’нуруодо в ушах. А отец, выслушав его сбивчивые пояснения, замечает, что архитектора вдохновила живая меерса, а не ее окровавленные останки. И тогда тошнит уже самого Трауна…
От этого воспоминания аппетит гаснет, хотя он не ел с самого утра. С тех самых пор Траун ставил свои эксперименты только на тех, кто не умер, а о внутреннем мире различных народов судил не используя извлеченные органы, а по их произведениям искусства. Но и это не помогло ему стать на Ксилле своим, и родной дом он все-таки потерял.
Поздний ужин как-то не складывался, и по обоюдному согласию они не стали задерживаться в ресторане и поехали в выбранный Айзенн отель, где их ждала ночь любви. Если покинутый ими ресторан был заведением высшего класса, то отель был как раз «средней руки», неплохой, но не более. Он даже располагался не на верхних уровнях, а чуть ниже, правда, еще в тех границах, где можно дышать нормально очищенным воздухом. Микроклимат в отдельных зданиях на Корусанте был вещью загадочной и непредсказуемой даже для СИБ. Впрочем, сотрудники контрразведки в этом случае полагались скорее на опыт. Отель был неплохим, кровать не скрипела, а от матрацев не пахло пылью и потом других постояльцев. И, в отличие от ужина, секс был тоже хорош, и, в третий раз брызнув спермой на простыни, чисс наконец-то расслабился. Но даже столь бурная разрядка перед сном не защитила любовников от кошмаров. И это тоже было привычной частью свиданий.
Айзенн опять снилось, как будто ее отец собран врагами Империи из пепла, в который его обратила кремация, и теперь он ведет всех заключенных, томящихся на «Лусанкии», на штурм императорского дворца. А она смотрит на все это с десятого этажа и понимает, что защищает Палпатина только она, а на ее бластере — нулевая отметка заряда. И что ее тоже никто не спасет. Когда отец появляется на ее этаже, гротескная фигура с деформированным отвратительными наростами черепом и многосуставчатыми руками, она снова и снова жмет на курок. Но оружие не выпускает зарядов, а мертвое лицо Арманда искажается злобной радостью… и она, на секунду проснувшись от пережитого ужаса, крепче вжалась лицом в плечо Трауна.
А гранд-адмирала терзали его личные демоны. В сегодняшнем сне он вел свой звездный разрушитель «Химера» к родной планете тех чужаков, о которых они говорили с Палпатином. Навстречу им летел вражеский корабль, и Митт’рау’нуруодо, ни секунды не сомневаясь, приказал капитану открыть огонь. И именно в тот момент, когда турболазеры уже выплюнули из пасти пучки смертоносной энергии, в рубке «Химеры» загорелся обзорный экран и Траун увидел, что капитан того корабля — его родной брат. А потом выстрелы с «Химеры» разнесли «чужака» на куски…
Все еще в полусне, гранд-адмирал крепко стиснул руку прижавшейся к нему Айзенн и снова заснул, на сей раз, к счастью, без сновидений.
Наутро они даже особо не разговаривали, торопливо натягивая принесенные коридорным почти одинаковые по покрою мундиры, но разного цвета. Как обычно, СИБ бдит, но даже эта структура не властна над снами. И над мечтами.
— Мы еще встретимся?
«Ты все еще хочешь меня?»
— Если на то будет воля Палпатина.
«Если он не велит мне пытать и убить тебя раньше».
— Здесь на все его воля.
«Я понимаю».