Их жизни.

твердо заявляю, что Ева — чертова овца. вот какого хера ей захотелось сожрать это чертово яблоко? а женской половине населения теперь с месячными мучиться. ______________________ — Его сознание просто выбрало другую манеру поведения, — устало говорил Шамал. — И? – поторопил Бель, сжимая телефон в руке. — Не знаю, сколько это сможет продлиться. Только если что-то заставит сознание разблокироваться. — И какая может быть причина? Бель сделал грозное лицо, взглядом говоря сидеть спокойно. Фран лишь недовольно посмотрел на телефон, завоевавший все внимание Его Высочества и снова поерзал на коленях принца – ему было неудобно. Казалось слишком жестко и так хотелось в теплоту кровати. Уже неделю они просто сидели в комнате, Фран читал книги, Бель шишикал, метал ножи, пропускал ругательства и следил чтобы этот «мелкий зеленый головастик» не причинил себе вреда. — Да все что угодно, что-то, что было в тот момент, когда случилась эта травма. Погода, звуки, запахи. Да черт возьми, что я тебе объясняю? Ты итак все вычитал уже. Бель промолчал, подмечая, что доктор-киллер прав. — Он будет помнить то, что происходит сейчас? — Половина на половину. Все зависит от сознания. Ты понял, что надо делать? — Нет, иначе бы никто так не сделал. — Тебе так приглянулся Фран, который ведет себя как боготворящий тебя мальчишка чем тот едкий, но молчаливый? – хохотнул Шамал. Это был один из первый нормальных диалогов с принцем Варии, пусть даже тот и не являлся девушкой, но внимания заслуживал. — Они одно целое, — протянул Бель, отбирая у Франа свой ножик, — просто принцу не хочется… — Чтобы что-то менялось? Напрасно, незнание самое интересное, — ухмыльнулся доктор, — вот никогда не знаешь, какая девушка окажется… Бельфегор раздраженно положил трубку. — Не вздумай трогать мои ножи! — А зачем они Вам? — Потому что я убиваю людей. — Плохих? – наивная уверенность в изумрудных глазах. — Любых, которых скажут. Фран замолчал, секунду рассматривая пол. — Обещаешь, что ты не причинишь мне вреда? – иллюзионист протянул руку, вытягивая вперед мизинец. — Что это? – слегка удивленно спросил Бель. — Луссурия-сан сказал, что так в Японии дают обещания, — очередная радостно-счастливая улыбка. — А что ты пообещаешь мне? – неприкрытый интерес. — А что ты хочешь? – снова это детское удивление. — А что у тебя есть? – начал увиливать Бель, мысленно смеясь этому диалогу. — Смотря, что ты потребуешь, — а вот и юношеский пыл. — Но я ведь должен знать твои возможности, — хмыкнул принц. — Для тебя я сделаю все, — Фран смущенно улыбнулся, но смотрел прямо в глаза принцу. — Тогда скажи мне, что ты чувствуешь ко мне? Изумрудные глаза округлились, вопросительно поднялись брови и даже губы немного приоткрылись. — Ты снова хочешь посмеяться надо мной? – и Фран тут же опустил глаза, надув губы. — Нет, хочу услышать это от тебя. Сейчас. — Быть рядом и помогать, — немного отстраненно выговорил Фран, отчего нотки голоса показались смутно знакомыми с тем иллюзионистом, который не терял память. — Ты помогать мне? – высокомерно усмехнулся Бель. — Вот Вы снова смеетесь надо мной, — снова надул губы. — Это и правда смешно, — едва ли не хохотал Бель. Фран обиженно поджал губы и спрыгнул с колен принца. — И куда это ты собрался? — В туалет, или вы тоже со мной пойдете? – с сарказмом спросил Фран, пряча обиду. — Ты слишком много мечтаешь, иди быстрее. Фран торжественно удалился в уборную, драматично хлопнув дверью. — Эй, лягушка, ну и где ты? – Бельфегору было немного неловко вытаскивать иллюзиониста из-за двери туалета. Ответа не последовало. — Эй, Фран! – чуть повысил голос Бель. Громче было просто нельзя – иначе прибежит Ску выяснять что случилось. А если учесть, что он так и не пересекался с Франом с того времени, как тот потерял себя, то положение принца становилось весьма шатким. Бель дернул ручку двери, но там дверь не поддавалась. — Лягушка, черт бы тебя… — выругался принц, стуча по куску деревяшки, которая преграждала ему путь. Даже становилось страшно – вдруг эта мелочь сотворит что-нибудь. Или вообще непонятно что от него можно ожидать. «Черт! Хочу чтобы тот Фран вернулся!». — Оджи-сама? – удивленно спросил Фран из-за двери. — Какого дьявола ты там сидишь уже полчаса?! — А, я книжку читал, — дверной замок щелкнул, и Фран показался из-за двери, сжимая в пальцах книгу. Принц мысленно сосчитал до десяти. Понял что не успокоился и досчитал уже до двадцати, рисуя во всех красках тело выпотрошенного лягушонка. Но если раньше это зрелище успокаивало получше чем любой транквилизатор, то сейчас вызвало лишь чувство омерзения. — А вы что, переживали, сэмпай? — Да нужен ты мн… Как ты меня назвал?! – королевские глаза сверкнули. — Н-не знаю. Это случайно вырвалось, — равнодушно пожал плечами Фран. Бель лишь облегченно вздохнул. Эта лягушка уже приходит в себя. И намного быстрее чем он предполагал. «Но ведь если он вспомнит все, то…» — никак не мог понять Бельфегор, отгоняя в памяти воспоминание о пустых глазах. — Оджи-сама? – щелкнул перед носом принца Фран. — Да чего тебе? – выходя из транса размышлений, раздраженно спросил Бель. — Вы так застыли, что я подумал, что вы потеряли рассудок. — Это ты потерял рассудок, — огрызнулся принц, разваливаясь на диване. Фран лишь равнодушно посмотрел на Его Высочество и сел с краю, открывая книгу. — А что это за книга? Фран внимательно осматривал увесистый том в коричневом переплете и золотую филигрань на корешке: «Глоссуорси. Собрание сочинений». — Ты ее читал недавно. — Вы думаете, что мне это поможет? — Тебе уже ничего не поможет, — по привычке сказал Бель. — Правда? – упавшим голосом спросил Фран, едва не роняя книгу из ослабших пальцев. — Нет, иначе я бы тебя прирезал. Нет смысла в иллюзионисте, если он похож на плаксивую девочку. — Я не похож на девочку, — обиженно парировал Фран. — Тебя нагло обманули, похож, и еще как. — Вы так хотите чтобы вернулся тот Фран? – с печалью в голосе спросил иллюзионист. — Что за глупые вопросы? — Я не хочу уходить, — печально потупился взор изумрудных глаз. — Ты – всего лишь копия. Всего лишь неполноценный он. Кусочек. Половинка. Да как хочешь называй. — Вам нужен он? – столько грусти в голосе. — Что за вопросы? – раздраженно шикнул Бель. — Вы не ответили. Бельфегор замолчал. Пару минут он просто быстро скакал с одной мысли на другую, желая определиться. Да! Он хотел чтобы настоящий Фран вернулся. Он хотел чтобы вернулись это язвительные насмешки. Равнодушные взгляды и одновременно эти нерешительные порывы сблизиться. Он хотел чтобы это вернулось! Чтобы уже не надо было волноваться о Скуало. И чтобы точно знать – этот Фран не будет совершать какую-нибудь глупость. Хотеть то хотел, но… Что делать когда он вернется? Именно отсюда и выходило желание того, что Бельфегор не хотел, чтобы лягушонок вновь становился собой. Чтобы он снова все вспомнил, и смог укорить за порыв тщеславия принца. Нет, Белу отнюдь не было стыдно, он не жалел что так поступил. Не жалел, но знал что это не правда. Он привык к этому кохаю, который мог завалиться в три часа в комнату и сказать что у него закончились книги и начать рыться в библиотеке, дисциплинированно ойкая и вытаскивая из спины ножи. Потом забирал очередной увесистый томик и шел спать, на пороге желая: «Самых страшных и кошмарных снов, сэмпай» На что Бель обычно отвечал: «Ты что, собираешься мне присниться?» Фран ничего не говорил и закрывал дверь. «Кажется, он вообще не спит» — всегда мелькало в голове принца. — Оджи-сама, — требовательно протянул Фран, отвратительно коверкая гласные. — Да что тебе снова? – прерываясь от размышлений, буркнул Бель. — Я задал вам вопрос, а вы застыли, не отвечали. Даже не моргали, — добавил иллюзионист, словно бы последнее имело самое важное значение. — Я думал. А ты прервал. Фран лишь тяжело вздохнул и снова углубился в книгу. — Эй, лягушка. — Оджи-сама? – Фран оторвался от подушки и едва разлепил глаза, сталкиваясь с гипнотическими королевскими очами. — Ты ведь спрашивал меня, кого бы я хотел видеть, да? Фран лишь молча кивнул, внимательно, даже не моргая, смотря в глаза Бельфегору. — Так вот, это… — А-а-а! – Фран схватился за голову, и тут же рухнул на кровать без сознания. — Эй, ты тут помереть решил? – резко потормошил иллюзиониста Бель. — Что вы делаете, сэмпай? Равнодушные изумруды глаз, непричастное лицо в тенях сумрака, и нотки отчуждение в голосе. — Ты вернулся…