Равный

- Не ушибся? – сочувственно поинтересовался Окита. Тощий мальчишка лет пятнадцати хмуро взглянул на юношу и попытался вылезти из мутной воды Камогавы. Содзи, смеясь, протянул ему руку, он встал и принялся выжимать мокрые насквозь хакама. Выглядел мальчишка презабавно. Ржаво-рыжие волосы торчали в разные стороны, потрёпанная одежда явно была сшита на человека раза в три крупнее, старый варадзи улетел при падении куда-то на дорогу. Тем не менее, боккен за поясом подросток умудрился сохранить, и это внушало уважение. - Прошу простить мою невежливую свинью, – Окита сунул под мышку возмущённо вырывающегося Сайдзо. – Такой непослушный поросёнок: вечно с кем-нибудь сталкивается. Нечаянно. Судя по выражению лица мальчишки, в «нечаянно» он верил плохо. - Куда ты шёл-то? – поинтересовался Содзи, когда жертва боевой свиньи уселась на берегу в одних фундоси, расстелив косодэ и хакама на просушку. Полуденное солнце так и жарило, так что высохнуть одежда должна была быстро. Мальчишка помрачнел ещё больше. - Сейчас уже никуда, наверное. Я в Мибу собирался, хотел вступить в Синсэнгуми. Ответом ему был звонкий смех Окиты и скептическое похрюкивание Сайдзо. Пятнадцатилетний рыжий недокормыш – в Синсэнгуми! Подумать только! Содзи невольно вспомнилось, как яростно Хидзиката возражал против присутствия детей в отряде. Под «детьми» имелся в виду сам Содзи, а он был тогда уж точно старше этого малыша. - И Хидзиката-сан сказал, что здесь не храмовая школа для бедных сироток или что-то в этом роде? - Нет. Я его не видел. Часовые даже не пропустили меня в ворота. - Вот, значит, как… А зачем ты хочешь вступить в Синсэнгуми? Окита внимательно посмотрел мальчику в глаза. - Хочешь стать сильнее, да? Туда часто приходят за этим. «А потом некоторые встречают Сайто-сана в тёмном переулке…» - мысленно добавил он. - Нет, – ответил рыжий. – Я хочу защищать людей. Содзи чуть приподнял тёмные брови: мол, продолжай. - Одна женщина здесь, в Киото, рассказала мне о Синсэнгуми. Они зарубили ронина, который пытался ограбить её лавку. Я считаю, что они делают правильное дело. Вот. Окита задумался. - Большинство Синсэнгуми – очень хорошие бойцы, – предупредил он. - Я справлюсь. Кто у них там лучший? Окита Содзи, так мне говорили? Ну вот, с ним и справлюсь, тогда не смогут не взять. - Оххх… а родители хоть знают? – спросил Содзи. Судя по количеству дорожной пыли на одежде мальчишки, его родители были где-то далеко. А на косодэ ещё и веточки какие-то налипли: лесом, что ли, шёл? - У меня нет родителей. Окита помолчал, решаясь. «Ох, выскажет мне потом Хидзиката-сан!» - Знаешь, я хочу как-то извиниться за то, что Сайдзо спихнул тебя в реку. У меня есть несколько знакомых в Синсэнгуми, так что, может, я и смогу тебе помочь…

***

- Хидзиката-сан! Будить они-фукутё после ночного патруля решился бы только самоубийца или Окита Содзи, так что Хидзиката, с трудом разлепив веки, был очень удивлён, увидев на пороге комнаты Сайто. - Что случилось? Что-то из ряда вон выходящее, похоже… - Фукутё, мне кажется, вам стоит взглянуть. Хидзиката героическим усилием воли отогнал образ трёх… или пяти… нежных ойран, которые снились ему вот буквально секунду назад, и прорычал, не скрывая раздражения: - Да что там?! Говори толком! - Содзи притащил какого-то рыжего мальца, который хочет вступить в отряд, а малец выбрал Содзи своим противником в проверочном поединке. Кондо-сан и остальные уже во дворе: когда я уходил, эти двое сражались. Мысли фукутё были сонными и тяжёлыми. Мальчишка сражается против Содзи… Что?! Хидзиката мгновенно сел и протёр глаза. - Погоди, Сайто. Ты хочешь сказать, что всё это время, пока мы тут разговариваем, этот малец держится против Окиты? Сайто выглянул во двор. - Именно так. Хидзиката молча запахнул поплотней юкату, быстрым шагом вышел наружу и, протолкавшись сквозь бело-голубую толпу, встал рядом с Кондо. Напротив Содзи по утоптанной площадке медленно, по-кошачьи мягко кружило рыжее, большеглазое, тощее нечто. Сперва это нечто пробуждало желание покормить, затем уж драться. А потом фукутё случайно встретился с ним взглядами… Помогая Кондо преподавать в додзё Сиейкан, Хидзиката знал, как дерутся дети и подростки. Их кен-ки похоже на фейерверк: много искр, несколько отдельных ярких вспышек, но поддерживать нужный уровень сосредоточенности в течение всего поединка они обычно не могут и быстро выдыхаются. Здесь этого не было. Фукутё буквально кожей чувствовал кен-ки противника Содзи: ровное и мощное пламя, которое не сжигает, но придаёт силы: такое даже у взрослых бойцов появляется после нескольких лет упорных тренировок и медитаций. «Кто же ты такой?!» - удивлённо подумал Хидзиката и пропустил момент, когда рыжий ринулся в атаку. Пропустил момент атаки и Окита. То ли недооценил маленького противника, то ли на долю секунды отвлёкся, то ли камешек неудачно под ногу попал… весь опыт тренировочных и реальных схваток сейчас буквально кричал Хидзикате: Содзи не успеет ни отступить, ни закрыться. В руках у рыжего был боккен – но фукутё не раз видел неосторожные головы, разбитые деревянными мечами и понимал, насколько опасна даже простая палка в руках такого бойца. Позабыв обо всём, он бросился вперёд, рванув из-за пояса меч и вскидывая его вперёд и вверх, к сияющему голубому небу. Раздался треск, боккен в руках рыжего разлетелся пополам. Мальчишка стоял посреди площадки, хлопая глазами и, казалось, не понимая, откуда взялся второй боец. Содзи тронул фукутё за плечо. Его глаза сияли искренней и неподдельной радостью. Наконец-то настоящий, равный противник, с которым можно биться в полную силу! - Берём! – как сквозь вату, услышал Хидзиката голос Кондо. Сил возражать не было: все ушли на стремительный, почти за гранью доступной человеку скорости, рывок. Рыжий вышел на середину площадки и церемонно поклонился своему, отныне и навсегда, командиру. Кондо развернул тонкий лист рисовой бумаги и прочёл имя и название фехтовальной школы, написанные корявым мальчишеским почерком. - Химура Кэнсин, стиль Хитен Мицуруги Рю! – провозгласил кёкутё в наступившей тишине и добавил твердо, словно ставил печать на приговор: - Принят!