Там, где живёт страх

В каждом городке, даже самом небольшом, есть старые заброшенные строения, регулярно притягивающие к себе подростков, которые мечтают покончить с собой. Одним из таких всего несколько месяцев назад был и Саша. Но всё, что беспокоило тогда, кажется ему сейчас абсолютно бессмысленным. Ну, пригласил он на выпускной вечер девочку, которая ему нравилась. Ну, отказала она. Ну, высмеяли на весь класс… Стоило просто плюнуть и забыть. Но нет, хотелось что-то кому-то доказать и показать, как они виноваты. Саша медленно, пиная все камушки на тротуаре, шагал в сторону давно опустелой больницы на окраине родного городка, неся с собой старый, чуть затупившийся охотничий нож и нескончаемую обиду на жизнь. Вокруг быстро смеркалось. Несмотря на позднюю осень, температура держалась выше нуля и не было столь привычной для этого времени года промозглости. Вдали уже отчётливо виднелся силуэт четырёхэтажного полуразрушенного здания. Ни на секунду не задумываясь о правильности своего решения, парень, ускоряя шаг, направлялся к больнице. Уже много лет он слышал разные страшилки об этом месте, но никогда в них не верил. Да и не считал нужным бояться какой-то нечисти — живые люди приносили ему гораздо больше боли и разочарования. Подойдя к зданию, Саша на секунду застыл, оглядывая сквозь порванную металлическую ограду прилежащую территорию. Что-то гнетущее витало в воздухе, заставляя поёжиться. Не от ледяного, вмиг проснувшегося ветра, а от мыслей и воспоминаний о том, сколько людей приходили сюда с той же целью, что и он. На фоне темнеющего неба полуразрушенные стены и выбитые стёкла выглядели пугающе. Парень перелез через прорыв сетки, едва не порвав куртку. Тишина внутри здания нарушалась шумом редких порывов ветра. От волнения у Саши едва ли не тряслись ноги — наконец-то он должен был покончить со всем этим: с насмешками в школе, с отчимом, который ни во что не ставил ни его, ни мать, с друзьями, которые появлялись, когда им что-то было нужно. От воспоминаний вновь накатила обида, из-за чего у парня выступили слёзы. С этими мыслями он медленно зашёл в здание; внутри было уже слишком темно, но некоторые надписи на обшарпанных стенах до сих пор можно было прочесть: «Ты умрёшь здесь», «Цой жив» и бессчётные номера телефонов. На ободранных колоннах были нарисованы разномастные неизвестные знаки. По полу были раскиданы пустые бутылки, сигаретные окурки и использованные шприцы и презервативы. С тёмного высокого потолка кое-где просачивались капли чего-то дурно пахнущего. В итоге в воздухе смешались сотни запахов, вызывая рвотный рефлекс. Стараясь не наступить в лужу чьей-то блевотины, Саша не спеша пробирался к лестнице наверх. Ступени были почти разбиты, местами осталось лишь металлическое основание, перила давно сдали в металлолом, оставив только железные штыри креплений. Каждый шаг парня отдавался гулким эхо и звуком осыпающегося бетона. В этом жутком месте ему становилось не по себе. Хотя откуда у него мог быть страх, если он решил покончить с собой, парень пока не осознавал. Но страх был, он разрастался в нём с каждой секундой, с каждым сделанным шагом, с каждым новым вдохом. Такой же липкий и мерзкий, как всё дерьмо на полу старой больницы. Где-то наверху что-то зашуршало, и парень вскинул голову, отчаянно стараясь разглядеть источник шума в темноте, спрутом сгустившейся под потолком. Темнота скрывала от глаз Саши давно скопившуюся там огромную каплю, которая через секунду уже летела парню прямо в лицо. Почувствовав что-то на коже, парень заорал, отшатнувшись. Его тело накренилось, и, зацепившись джинсами о штырь перил, он с воплями полетел вниз с лестницы, основательно разодрав ногу о ржавый металлический прут. Удар спиной об пол выбил воздух из лёгких, заставив парня захрипеть. Боль в ноге не давала пошевелиться. Вся штанина была мокрой. Он с ужасом думал о том, что это могла быть не лужа пива или блевотины. А кровь. Его кровь. Руками цепляясь за бетонные выступы, Саша полз к выходу, сжимая в руке старый охотничий ножик, который теперь хотел использовать для иной цели. Через несколько секунд тяжёлые удары сердца притихли, а дыхание восстановилось. От лестницы парень отполз на добрых несколько метров. Теперь он сидел, прислонившись к стене и оглядывая покалеченную ногу. От вида рваной раны, из которой текла кровь, и накопившегося волнения парня вывернуло. Сил не было, так что он даже не мог отодвинуться от собственной рвоты. Где-то совсем далеко, казалось, из другого мира слышались смешки подвыпившей компании. Саша понял, что рассиживаться нельзя. Пьяные люди могли сделать и чего похуже его падения с лестницы. Собрав все силы в кулак, он поднялся, опираясь на стену, несколько раз скатившись в зловонную жижу. Покалеченная нога отчаянно не хотела вставать ровно и теперь просто тащилась, как не до конца стянутый носок, за парнем, прыгающим на одной ноге. Саша старался дышать и глотать как можно тише. Ему начало казаться, что кто-то или — ещё того хуже — что-то смотрит на него. Но, обернувшись, он никого не увидел. Страх всё нарастал, боль от каждого прыжка расходилась волнами по телу, принуждая глаза сжиматься, сдерживая слёзы. Единственной мечтой было сбежать как можно дальше. Домой, к матери. Даже отчиму, который даст подзатыльник за джинсы, он был бы рад. До выхода оставалось не более пяти метров, когда парень услышал странный звук. Не крики тех пьянчуг, а звук стукающегося об пол мячика. Обычного, детского, знакомого всем. Звук резины, шлёпающей по ступеням, своей монотонностью раздражал слух. Не в силах обернуться от страха, Саша заковылял быстрее. К мячику на ступенях добавились чьи-то лёгкие шаги и тонкий голос, насвистывающий весёлую мелодию. Парень замер, не в состоянии сглотнуть накопившуюся слюну. Его трясло, пробирая до костей. Он чувствовал дыхание и взгляд позади. Чувствовал, что так просто ему не уйти. Но он не хотел видеть, что там. Позади. В решительной попытке бегства он прыгнул к выходу на здоровой ноге, но не заметил пивную бутылку, так некстати из неоткуда подкатившуюся ему под ноги. Повреждённая конечность предательски хрустнула, вызывая новый спазм боли. Падая, он увидел то, что его преследовало. Кошмар. В истинном обличье. Крик застрял в горле. «Это конец!» Эмма возвращалась из гостей слишком поздно, уже стемнело. Но домой её особо и не тянуло. Жила девушка в одиночестве: родители остались в другом городе, с лёгкостью отпустив дочь учиться, предварительно обеспечив её небольшой квартиркой в центре. Парни у неё бывали, но ни один не задерживался дольше пары месяцев. Путь до квартиры Эммы от места сборища её одногруппников лежал долгий. Особенно страшно, но в меру подросткового возраста, и интересно было проходить мимо заброшенной больницы. Девушка училась на журналиста и слышала очень много историй об этом здании. Построено оно было в начале девяностых, но в эксплуатацию так и не введено. В итоге ранее охраняемая территория оказалась покинутой. Первой интересной мистической легендой с летальным исходом, найденной Эммой, стала история о группе подростков-школьников. По слухам, они увлекались всякой чертовщиной и в ту злополучную ночь решили вызвать что-то типа Пиковой Дамы. Вроде детская страшилка, но одна из девочек оттуда не вернулась. Поговаривали, что в разгар «веселья» девочка подскочила, хватаясь за сердце, побежала к выходу, но с перекошенным от ужаса лицом пала замертво. Врачи решили, что это инфаркт, но откуда проблемы с сердцем у столь юной особы, волновало многих, а безутешные родители распространяться о здоровье дочери прессе не стали. Эта смерть стала первой известной, затем последовала череда загадочных самоубийств и несчастных случаев. В общем, за эти годы около тридцати детей и подростков оставили там свои жизни. Удивительным было то, что взрослых среди жертв «больницы» практически не было. Эмма вспоминала всё это, рассматривая в чуть освещённой фонарями темноте мрачную четырёхэтажку. В голову пришла неожиданная идея сфотографировать больницу в этой ночной мистической обстановке. Подняв телефон повыше, Эмма остановилась и постаралась выбрать нужный ракурс. В самый неподходящий момент телефон завибрировал, и на экране всплыло новое сообщение: «Здравствуй, котик, как дела?» — Чёрт, как не вовремя! — ругнулась Эмма, опуская телефон и открывая сообщение. Ответить стоило — этот парень, Игорь, ей очень нравился. Неожиданный удар пришёлся девушке в плечо и грудь, выбивая мобильник из рук. — Что за?.. — начала было девушка, но увидев, в чём дело, моментально замолчала. Перед ней стоял молодой темноволосый парень, казалось, на пару лет моложе. Дышал он со странными хрипами, был явно жутко напуган, руки в крови. «Убийца…» — на секунду мелькнуло в голове у испуганной Эммы. — Помогите… — плача, жутко сиплым голосом простонал парень, падая к её ногам. Эмма несколько секунд пыталась сообразить, что вообще он сказал. Страх её понемногу проходил, оставляя место интересу и странному волнению. Парень лежал у её ног, не двигаясь. Едва задев его носком ботинка, Эмма поняла, что странный тип без сознания. Поднимая сотовый, Эмма спешно набрала номер скорой помощи. Саша очнулся не сразу. Тяжелее всего было открыть глаза. В них будто бы насыпали песка. Парня радовало, что боли почти не было, тело не мёрзло и отсутствовал тот мерзкий, преследовавший его запах заброшки. Он отрывками помнил, как очнулся на грязном полу, как полз, волоча за собой травмированную ногу, как вырвался оттуда и преодолел проезжую часть, из-за всех сил стараясь покинуть жуткое место. Столь страшное, что он помнил, — чувство ужаса, выворачивающее изнутри, но то, что его так испугало, стёрлось из памяти. Когда от попыток вспомнить разболелась голова, Саша приоткрыл глаза. Вокруг было очень светло. — Воу, ты очнулся! — взвизгнул незнакомый девичий голос. Саше пришлось приложить немало усилий, чтобы перевести взгляд на звук. Около его кровати оказалась миловидная девушка лет двадцати, с азиатским разрезом глаз и волнистыми каштановыми волосами. В её взгляде с лёгкостью можно было прочесть и увлечённость, и беспокойство. Парень вопросительно посмотрел на неё. Эмма немного замялась: — Это в меня ты врезался… Я вызвала скорую. Меня зовут Эмма. — Спасибо, конечно… — начал Саша, но был прерван девушкой. — Я учусь на журналиста, — сразу сообщила она, вытаскивая блокнот. — Меня заинтересовал твой случай. — Что в нем особенного? — недоумевал Саша. — Ты что, про больницу столько слухов! И ты бы видел своё перекошенное от ужаса лицо, когда столкнулся со мной! — Эмма говорила с огромным энтузиазмом и обильной жестикуляцией, ещё больше смущая парня. — Начнём с малого, зачем ты пошёл туда? — Я э-э-э… был… — «очень расстроен» на мгновение пронеслось у Саши в голове, но признаться в слабости он был не готов. — Я проспорил… Мы с ребятами условились, что я туда пойду один, ночью, без телефона. Эмме показалось, что он говорил слишком быстро. Возможно, врал. Так подсказывало её внутреннее чутьё. Тем не менее сказанное она записала и, закусив ручку, вновь вопросительно уставилась на Сашу. — И? — поторопила она. — Что дальше? Ну, ты пошёл, а потом? Почему у тебя был такой избитый вид? Ты едва ногу не потерял! Саша внезапно вспомнил жуткое состояние своей конечности и с облегчением пошевелил пальцами на ней. — Я начал подниматься по лестнице, посмотрел наверх, мне показалось, что оттуда донёсся какой-то шум… — о напугавшей до колик капле Саша также решил умолчать. — Я оступился и упал. Всё. Остальное не помню. Парень выжидающе уставился на Эмму с надеждой, что она наконец отстанет. Та заметно задумалась, видимо, выискивая новый вопрос. — Ты всё твердил о каком-то кошмаре и ужасе там… — начала она. — И сейчас, пока спал, ты метался по кровати… — Я очень плохо помню, серьёзно. Только чувство страха до дрожи в коленях. Наверное, я ударился головой, привиделось что-то… — признался Саша, зевнув. Парень правда не помнил снов, а вспомни он, что ему снилось, то вряд ли захотел бы когда-нибудь уснуть вновь. — Ладно, отдыхай! — с улыбкой ответила Эмма и поднялась со стула у кушетки, звонко захлопывая свой блокнот. Уходя, девушка впустила в палату обеспокоенную мать Саши, ободряюще ей улыбнувшись. Эмме очень хотелось побывать в той больнице и узнать, что могло так сильно напугать парня, но одной идти не хотелось — скучно, а друзья не соглашались. Саша ей определённо что-то не договаривал. В голову закралась мысль о том, чтобы позвать именно этого случайно встреченного парня, когда он выздоровет. Осталось только придумать план, как его туда вытащить, он явно до сих пор боялся этого места. Саше с матерью удалось поговорить недолго, довольно быстро силы его покинули. Глаза налились тяжестью и закрылись... Он огляделся и почувствовал себя гораздо спокойнее, поняв, что находится в родном городе. Напугало то, что ноги сами собою несли его по знакомым улочкам в сторону заброшенной больницы. На улице стремительно темнело, по спине Саши бежали мурашки. Металлическая сеть забора куда-то пропала, как успел приметить парень. И вот вновь перед его глазами раскинулась тёмная бетонная площадь, с возвышающимися мрачными четырьмя этажами. Глубоко вдохнув, парень поднялся на первый этаж и шагнул в темноту обширного холла. Глаза быстро привыкли и начали определять очертания предметов. Та самая лестница, которая не так давно принесла ему много боли. Но сейчас боли не было. Было что-то, что тянуло его наверх. Осторожно обходя всю мерзость на полу, Саша подошёл к лестнице и шумно сглотнул. Сердце гулко билось, отдаваясь в висках. С каждой ступенью, с каждым звуком осыпающегося бетона страх нарастал, а темнота вокруг сгущалась. Поднявшись на второй этаж, Саша замер, поражённый тем, как отличался он от первого. Записей на стенах было гораздо меньше, да и мусора почти не валялось — лишь лужи, в которые срывались редкие капли с потолка. Пару шагов Саша прошёл вглубь и вновь огляделся. Всё его существо чего-то ждало. Ждало и не видело, как сзади, всего в нескольких сантиметрах от него, из темноты показалась тонкая, иссохшая рука, похожая на руки мумий из исторических программ. Разодранная, местами свисающая кожа обнажала потемневшие суставы и белеющие кости. Рука тянулась, всё приближаясь к Саше, а он уставился вперёд, стараясь понять, что его привело сюда. Лёгкое дуновение ветра и какое-то касание парень почувствовал у себя на плече. Вздрогнув, он обернулся. Увидев руку, он едва сдержал крик; медленно, словно в кино, она обрастала плотью, а тьма вблизи немного рассеивалась, выжимая из себя силуэт темноволосой полноватой девушки. — Ты, как и я… — тихий голос призрака сопровождался скрежетом, — …иди ко мне. — К-кто ты? — заикаясь, переспросил Саша. — Они и меня обижали, я из-за них тут… Я хочу их… Их всех… Иди ко мне…. Саша внимательно смотрел в полные слёз зелёные глаза девушки, своей сверстницы. Чуть полноватой и малопривлекательной. Колени его дрожали, а сердце готовилось выпрыгнуть из груди. Видение начало приближаться к парню, отстраняя его всё дальше к лестнице. Оставался всего шаг и… Саша вновь полетел вниз. — …иди ко мне, — всё дальше удалялся голос. Парень проснулся, тяжело дыша. Горло пересохло, и ему едва удалось сглотнуть слюну. «Иди ко мне…» — голос до сих пор звучал в голове, но как-то смутно, плавающе. Слова не были чёткими и медленно ускользали из памяти вместе с подробностями сна. Следующие несколько недель прошли для Саши очень быстро, здоровье отлично восстанавливалось, нужно было подтянуться по учёбе. Всё-таки выпускной класс. Частенько теперь к нему в гости забегала Эмма, но разговоры о больнице они обходили стороной. Хотя с каждым столь быстро забывающимся сном во фразе «иди ко мне» Саше слышалось слово «веди». Но он этого не помнил или не хотел помнить. Теперь парень осознавал лишь странную тягу к заброшенному зданию, хотелось туда вернуться. Очень. А Эмме очень хотелось попасть в запустелую больницу по другой причине. Историю «проклятого места» она выбрала для своей курсовой работы, и время поджимало. В голове крутились мысли: просто позвать его или всё же взять на «слабо». Но решение пришло само собой. Саша начал беседу первым. — Эм, а ты же журналистка и много знаешь? — сидя на своей кровати по-турецки, Саша спросил у Эммы, крутящейся неподалёку на компьютерном стуле. — Ну, конечно, — согласилась девушка, удивлённо приподнимая брови. — А что ты знаешь об этой больнице? Я все истории слышал лишь обрывками, — пожал парень плечами. — Ну, первой была история о девушке: они с друзьями там вызывали кого-то типа Пиковой Дамы… Саша, громко хрюкнув, скорчился от смеха. — Да-да, детская страшилка, — согласилась Эмма, — но девчонка отчего-то так испугалась, что упала замертво. Говорят, от страха ребятки не стёрли ступеньки призыва и Дама осталась тут. А потом… — Да, потом я знаю… слышал. Интересно, отчего умерла девочка. Может, правда Дама? — усмехнулся Саша. — А может, подшутили друзья, не зная о её болезни сердца, — ответила Эмма, задумавшись над этим. Для неё это казалось дикостью — над ней никогда никто не шутил. Её любили и в школе, и в универе. Зависнув, она спросила у Саши: — А над тобой в школе не шутили? Саша не знал, как ответить. Ему до сих пор неприятно было признавать свою слабость перед этой девушкой. — Не-е-е. Всё в разумных пределах, — жизнерадостно ответил парень. — А с чего этот вопрос? — хмыкнула Эмма, крутя в руках цветную чашку с жирафами. — Хочешь вернуться туда? — Да нет… — Саша подумал, что девушка будто читала его мысли. — А со мной бы пошёл? Я ни разу там не была, — протянула Эмма, лукаво переведя взгляд на парня. — Ты что?! — скрывая волнение, воскликнул Саша. — Там покалечиться — нефиг делать! Он задрал штанину, показывая ещё свежий шрам на ноге. — Так мы же вместе, — Эмма присела к парню и, приобняв его за шею, легко прикоснулась своими губами к его. — С тобой я ничего не боюсь. — Ну… э-э-э… — Саша сильно замялся. Страх его преследовал до сих пор. Но желание вернуться было сильнее, да и теперь можно было переложить ответственность за этот поступок на девушку. Такую красивую и уже взрослую. Такую, которая ему очень нравилась. — Когда? — Уиии, — почти завизжала от радости Эмма и захлопала в ладоши. — Пошли прямо сегодня. Через пару часов, едва начало смеркаться, ребята двинулись в путь. От места назначения их отделяли с десяток улиц, потому к моменту появления на горизонте нужного здания энтузиазм у них поутих. — Может, не стоит? — чуть притормаживая, спросил Саша. — Да ну, что ты! Уже немного осталось, — дёрнула его за руку Эмма. И вот вновь Саша пролез сквозь прорыв в сетке забора. Следом пролезла и девушка, со вскриком оставив небольшой клочок волос на проволоке. Больница встретила их полной тишиной, не слышно было даже шума ветра. Саше вновь стало не по себе. Выбитые стёкла смотрели на них пустыми, мёртвыми глазницами. Порушенные, обшарпанные стены в сумраке, казалось, были покрыты уродливыми, потемневшими картинами. Даже Эмма, с трудом сглотнув слюну, задумалась над тем, стоило ли продолжать свой путь. Но интерес пересилил, и она сделала первые шаги по ступеням. Небо сильно потемнело, собирался дождь. На первом этаже всё так же воняло, но людей не было. Саше показалось, что тут даже ничего не изменилось. Он мог узнать каждый шприц, каждую лужу. И эту бутылку. Теперь он отчётливо вспомнил, как падал и как блевал у стены. Вон и его лужа крови у лестницы. Там он едва ли не оторвал себе ногу. В ней вновь запульсировала боль. С болью вернулся и страх. Тот самый, всеобъемлющий, сгущающийся где-то внутри, как тьма под потолком. Эмме тоже было не по себе. Она словно чувствовала чей-то взгляд, но никак не могла понять, откуда он шёл. Саша смотрел совсем в другую сторону от неё, куда-то на лестницу. Возможно, подумала она, что он что-то вспомнил. Тело её мелко подрагивало, она сама не могла понять: это от сквозняка, так внезапно появившегося, или от страха. Но внутреннее чутьё тянуло её идти дальше, туда. Наверх. Без лишних слов она потянула за собой к лестнице прихрамывающего Сашу. Ступени по-прежнему осыпались, оставляя лишь металлическое основание. С каждым шагом становилось холоднее. Саше тоже казалось, что за ними кто-то следил. Подъём даже на второй этаж ему представлялся бесконечным. Но Эмма с усилием тянула его дальше. Она чувствовала дрожь парня, но остановиться не могла. Внутри всё трепетало. И вот они уже поднялись на второй этаж. Как и думала Эмма, тут почти не было той грязи. Сюда явно дошли немногие. Уже поднявшись на последние ступени, Саша выдернул руку из ладони Эммы. — Нет, я дальше не пойду. Идём отсюда. У меня плохое предчувствие! — Саш, ты что, не понимаешь? Посмотри, тут почти не было людей. Оглянись, нет мусора. Практически нет надписей. Там, выше, их, наверно, нет совсем! — с жаром воскликнула девушка, в первую очередь стараясь успокоить себя саму, чувствуя, как собственное сердце стучало уже где-то в районе горла. — Как скажешь, — неожиданно спокойно согласился Саша, и он сам зашагал по лестнице на третий этаж. Ему захотелось всё закончить поскорее. Бояться сил уже не было. Только скорее всё сделать и сбежать отсюда, никогда больше не возвращаясь. Тьма под потолком становилась всё ближе, но отчего-то не рассеивалась. И вот он. Третий этаж. Предпоследний. Эмма оглянулась, поняв, что, действительно, вандалы не добрались сюда. — Хей, Саш, посмотри, — воскликнула она, отходя вглубь холла и разводя руки. — Какая тут чистота! В самом деле, потёртые колонны не украшали надписи, а на полу лежали лишь мелкие камни осыпающейся крыши. Кое-где виднелись тёмные лужи капающей с потолка влаги. Что-то поистине волнующее и интригующее было в этой тьме, чуть подсвеченной тусклыми уличными фонарями. Поднялся ветер. Его порывы зашумели в пустых глазницах выбитых окон. Раскат грома заставил Эмму взвизгнуть и присесть, прикрывая руками голову. Саша же в ужасе смотрел на что-то позади девушки и даже, казалось, не заметил жуткого звука. То, что он видел, не укладывалось бы в голове нормального человека. Руки — столь старые или даже… мёртвые. Облезшие. Парню чудилось, что он чувствует их вонь. Из темноты они тянулись к Эмме. Звук застрял в горле парня, страх парализовал так, что он не мог и с места сдвинуться. Воцарилась тишина, и Эмма, поднявшая голову, не могла не заметить наполненные ужасом глаза Саши. Она шумно сглотнула и выпрямилась. — Саш, почему ты так тяжело вздохнул? — напряженно спросила она. Но уже знала ответ. Нужно бежать. — Я не вздыхал. Беги… — задыхаясь, прошептал парень. Но руки уже схватили девушку, хватающуюся за воздух, и утащили во тьму. Эмма, не успев сделать и шага, почувствовала лишь резкий рывок, жуткую вонь, которую нельзя было сравнить ни с чем ей известным. Животный страх. Она увидела глазницы с жуками, выползающими оттуда, глаза пустые, как окна этой заброшки, и почувствовала жуткую боль. Оглушительный крик разнёсся по больнице и ближайшей округе. Саша не мог пошевелиться, закричать — он не мог ничего. Ничего, когда Эмму затащило во тьму. Ничего, когда она дико кричала от невыносимой боли. Ничего, когда её тело, вылетающее из тьмы, забрызгивая его каплями крови, падало между пролётами лестницы куда-то вниз. Оно проскрежетало, буквально в самое его ухо: — Веди ко мне… всех… Лишь тогда он смог кивнуть, падая на колени.