Зверь

– Привет! Ты уже дома? Голос согрел и разрумянил пасмурный февральский день. Как это происходит? Он может понять законы существования народа, исчезнувшего тысячи лет назад, и даже не пытается объяснить власть над собой беззаботного, почти подросткового голоса. – Можно сказать, еще дома. Я сегодня никуда не выходил. Эта статья о фракийцах меня доконает. – А кто говорил, что любит свою работу? – поддразнил голос. – Любовь – сложное чувство, моя госпожа. Иногда она превращает в демона тебя самого, а иногда – то, что ты любишь. – Демон! Потрясающе! Постарайся остаться им до моего приезда. Интонации изменились. Подросток исчез, уступив место женщине. Невероятно, но ей вправду нравятся их отношения. Джо, старый хрен, между вами двадцать лет разницы! Двадцать пять, если уж точно. Ты говоришь себе об этом каждый раз, когда ее слышишь, и забываешь каждый раз, как ее видишь. Дени тоже забывает о разнице в возрасте? Или вовсе не замечает? Слишком смелое предположение. Он не голливудский вечный мальчик. Его сорок семь не скроешь. – Мы спалим в драконьем огне все, что посмеет нас отвлечь, – продолжал голос. – Как будет «секс» по-фракийски? – Во фракийском языке такого слова нет. Но всадникам это не мешало быть в форме. Приезжай. Разбудим зверя. – Еду! Короткие гудки. Дени можно дорожить за одно то, что она не завершает разговор банальным «Я люблю тебя!» Слова, которые веками дарили и отнимали жизнь, в наше время стали всего лишь устойчивым оборотом. Бесцветным, безвкусным, бесполым. Они не выразят его чувство к Дени, как не смогут объяснить отношение девушки, год назад отметившей совершеннолетие, к человеку вдвое старше. К тому времени, как Джозеф Энделл, археолог и знаток нескольких древних языков, увидел голосующую на дороге студентку Дени Таргьен, он был почти так же мертв, как его любимые языки. Все началось давно, очень давно, ему казалось, веков десять прошло с тех пор, и даже его универсальная память, достойная Книги Гиннеса, устала перебирать колючие осколки прошлого. Хотя лицо жены, когда она сообщила, что между ними все кончено, он будет помнить до смерти, какой бы ни оказалась его смерть. Не из-за выражения – в этом красивом, с налетом инфернальности (его всегда привлекала мистика) лице в тот момент не было ничего примечательного. Она произносила многократно обдуманные фразы о его слишком частых экспедициях, ее одиночестве и о том, что адвокат предлагает щадящий вариант раздела имущества, хотя она имеет право настаивать на большем. А Джо чувствовал, как что-то поднимается со дна души и ломает привычный уклад, прорастая сквозь трещины. Что-то новое, страшное, сладкое. Темный, животный инстинкт брал над ним власть, обессмысливал все доводы разума. Зверь, запертый в потемках подсознания, вышел на волю, рыкнул и лег к его ногам, готовый растерзать любого, кого укажут – медленно или мгновенно, по желанию хозяина. Джо сам не понял, как удержался тогда, чтобы не убить жену, как загнал самого себя обратно в клетку. В первый и единственный раз. С тех пор он почти не вылезал из экспедиций. Нигерия, Ливан, Афганистан, Камбоджа... Джозеф Энделл стал легендой научного мира. Он побывал во всех «горячих» точках, вел раскопки на землях, подвластных мятежникам, террористам, мафиози, вождям мелких племен и директорам крупных компаний, которые мало чем отличались от мафиози. Он возвращался из мест, откуда никто не возвращался. Всегда с добычей. Всегда с сенсацией. Студентки восторгались его колючей рыжей щетиной и цитировали ответ телеведущему по поводу широкого рваного шрама на шее: «Он заменяет мне галстук». Коллеги приятельски улыбались и смертельно завидовали. Ведущие ток-шоу совершали невидимый миру подвиг, перехватывая и превращая в шутку неполиткорректности Энделла. Им нравился этот неулыбчивый экстремал, и большинство из них втайне разделяло его взгляды. Так шло вплоть до дождливого дня, седьмого подряд дождливого дня в том августе. Он возвращался из университетского городка, обдумывая новую экспедицию. Впрочем, его авантюры вряд ли подходили под определение «экспедиция». Он всегда отправлялся на раскопки один: больше шансов вернуться. Дорога шла через сосновую рощу (одна из достопримечательностей, числившихся за университетом). Пусто. Тихо. Ни машин, ни людей в этот час, лишь тонкая как подросток девушка голосовала на обочине. Она промокла насквозь. Длинные светлые волосы слиплись от воды, мокрая футболка выставляла напоказ высокую маленькую грудь. Джо невесело усмехнулся. Сколько их предупреждают: не садитесь в машину к незнакомому человеку! Нет же! Каждая уверена, что ее ангел-хранитель самый расторопный и с ней-то уж точно ничего не случится. Энделл остановил машину. Девушка юркнула на переднее сиденье. – Вы – чудо! – радостно сообщила она. Ее голубые глаза сияли. – Я расцеловала бы вас за спасение, но вы не согласитесь, и правильно сделаете. Я самая ужасная нескладуха на свете. – Не похоже, – ответил Джо, смотря на дорогу. – Когда такая девушка предлагает расцеловать мужчину… Кто-то может не устоять. Ты не боишься подсаживаться в машины к незнакомым людям? – Нет! – заулыбалась его попутчица. – Я четыре года путешествовала автостопом на каникулах. Опыт есть. Интуиция не подводит. – В самом деле? – Джо бросил на нее быстрый взгляд. – И что же сейчас говорит твоя интуиция? – Что в мокрой футболке я простужусь, – простодушно сообщила девушка. Голубые глаза смотрели с доверчивостью кошки, взобравшейся на колени к хозяину. – Мы недалеко от моего дома, – неожиданно сказал Джо. – Это единственное средство от простуды, которое могу предложить. – Я же говорю, вы – чудо! – она захлопала в ладоши, потом сложила руки в жесте «намасте». – В Индии научилась. Так выражают благодарность. Дханьявад! (1) – Крипа (2), – кивнул Джо, сворачивая с трассы к дому. Потом она сидела за столом в его рубашке, пила чай, пыталась есть таббуле (3) кусочками питы (4) (Энделл умел готовить, и арабская кухня была его слабостью), рассказывала о себе и с жадным любопытством расспрашивала об экспедициях, находках, народах и обычаях, смеялась, напевала слышанные ею индийские мелодии, перескакивала с одной темы на другую. Так в жизнь Джо Энделла ворвалась Дени Таргьен, безбашенная девчонка и изумительная женщина. Ощутив в первый раз ее губы, он испугался. Слишком долго зверь гулял на свободе, его уже не загнать в клетку. До сих пор Энделл был недоступен для страха. Теперь любовь делала его уязвимым. Рядом с ней зверь снова становился человеком. *** ...Раздался звонок. Джо распахнул дверь. Дени, как всегда, не вошла, а вбежала, прихватив с собой аромат мороза. Запрыгнула на него, как ребенок, обхватив шею руками, болтая ногами в воздухе. – День – сказка! – сообщила она. – Туман не любят, а ведь он способен вдохновлять. Вообрази, как звучала бы «Туманная сюита». Цикл прелюдий. Или… Джо не дал ей договорить. Слова утонули в неопределенном лепете, перешедшем во вполне узнаваемые звуки поцелуев. – Такая прелюдия мне нравится, – сказал Энделл, отпуская, наконец, Дени. Та замахала руками, пытаясь отдышаться, и чуть не свалилась с него на пол. – Куда?! – Джо подхватил обожательницу туманной погоды и понес внутрь дома. *** – ...Не представляешь, как с тобой хорошо, – Дени приподнялась в постели, опираясь на плечо Джо. Осторожно провела по шраму на шее. – Шрамы болят? – Такие – да, – ответил Джо, ощущая шелковистую молодую кожу ее пальцев. – В туман или дождь. Если кто-то будет отрицать это, не верь. – На тебе шрамов больше, чем на ином «морском котике», – улыбнулась Дени. – Ничего удивительного. Эти ребята пускают вперед беспилотники, а я расправляюсь с оппонентами весьма варварским способом – лицом к лицу. Дени всмотрелась в него, будто хотела что-то понять. – Ты когда-нибудь убивал? – А что говорит интуиция? – Джо притянул ее к себе. – Что ты не похож на убийцу, – Дени принялась губами пересчитывать его раны. Перед Энделлом на мгновение мелькнул фонтан крови, бьющий из горла кочевника-нуристанца, того самого, кто подарил ему пресловутый шрам. Вождя племени, молодого сильного мужчину, разбил паралич, и его младший брат вообразил, что живший в их становище «франги» имеет к этому прямое отношение. Попробуй рассказать такому, что гипертония не знает возраста. Кочевник набросился на Джо с каким-то дурацким железным крюком и пытался повалить его и перерезать горло. Неудачная попытка оставила памятку на всю жизнь. Но неудачные попытки не засчитываются. Брат вождя был слишком молод. Джо казался ему стариком, а молодые недооценивают стариков. Большая ошибка. Кочевник даже не успел понять, как «франги» зашел ему в тыл. Короткий удушающий прием – и остро заточенный нож вскрыл горло нуристанца. Энделл едва успел отскочить, чтобы не вымазаться в клокочущем фонтане крови. Юноша бился в предсмертных конвульсиях, а Джо смотрел в вытаращенные глаза умирающего, видел лицо жены и чувствовал победный рык зверя внутри себя. Поединок проходил у входа в дом, где лежал парализованный вождь. В соседней комнатке кричала одна из его наложниц. У нее начались родовые схватки. Остальные женщины боязливо жались по стенам, похожие на призраков в своих синих покрывалах. Энделл вошел в дом, снял со стены пару автоматов (в здешних местах деревни напичканы оружием) и, прихватив свой рюкзак с наиболее ценными находками из раскопок древнего кургана, проложил путь до ближайшей военной базы, не особо разбирая, в кого стреляет. По дороге схлопотал пулевое ранение в руку, но находки донес на себе в полной сохранности. ...Дени прижалась к нему. Светлые волосы покрыли его грудь в жестких темно-рыжих завитках. – Я по сравнению с тобой урод, – Джо гладил ее затылок. – И старик. За что ты меня любишь? – Бедненький старичок! – Дени подняла лицо, сделав жалостливую гримасу. – Никому он не нужен, и студентки не сходят по нему с ума и не записываются специально на его лекции в надежде провести с ним вечер, а еще лучше – ночь! – Бред! – отмахнулся Джо. – Слушай, ты и правда из другой эпохи, – Дени уселась на него и принялась щекотать кончиками волос. – Ты что, не замечал, как они одеты? Прозрачные блузки и обтягивающие футболки, и у каждой второй под этим ничего больше нет. – Я не слепой, но не думал, что они одеваются так для меня. – Для тебя. Когда ты уезжаешь в экспедицию, на всех будущих археологинях появляются лифчики. – С ума сойти! Не знал, что я – секс-символ университета. – Ты будешь им и через двадцать лет, – убежденно сказала Дени. – У тебя харизма, шрамы и приключения в таких краях, которые нам боязно даже вообразить. Ты круче любого голливудского красавчика, потому что и шрамы, и приключения у тебя настоящие. И ты не пустой авантюрист, ты спасаешь для всех нас красоту и мудрость древнего мира. – Тебе это нравится? – Начиналось с этого, – Дени принялась медленно покачиваться на его бедрах. – Я ведь тоже была фанатеющей студенткой, только посмелее остальных. Пока другие мечтали, я встала у обочины шоссе. Человека три предлагали меня подвезти, но я упорно мокла под дождем. Дождь был очень кстати. Да, начиналось с этого. А теперь.. Знаешь, что мне больше всего кружит голову теперь? Твоя нежность. Под этой рыжей шкурой живет ангел. Он обхватил ее за талию и легко перевернул под себя. Дени тихо и счастливо застонала, ее руки зашарили по его спине. Оба словно качались на морских волнах. Нежность... да разве с Дени можно по-другому? С ней его зверь спит. Будь они вместе тогда, в Пакистане, парень, что пытался выкрасть найденные в гробнице давно забытого правителя три яйца из зеленого нефрита, жил бы и поныне. Впрочем, нет. Парень пытался столкнуть его с местной мафией. Выбирать не приходилось. Неудачливый грабитель был слишком самонадеян. Заезжий «бритиш» казался ему тихим и неопасным. Он еще не знал, что убивать можно тихо и не обязательно ножом. А Джо знал это очень хорошо. Джо сказал нужные слова нужным людям, и парня окунули головой в расплавленный металл. Как визгливо, плачуще кричал мальчишка с тонкими усиками и едва пробившейся бородкой, как цеплялся ногами за землю, когда его волокли к форме, в которой кипело олово! Как умолял просто пристрелить его! Джо предпочел бы этого не видеть, но ему пришлось просмотреть всю сцену, кадр за кадром, не отводя глаз: если бы он хоть раз вздрогнул или как-то по-другому выдал страх, его убили бы точно так же. Когда двум громилам все же удалось всунуть парня в бурлящее месиво, в памяти Джо снова возникла жена. И он снова ощутил прорастающую сквозь него смерть. Другого такое преследовало бы по ночам до конца жизни. Но предложи Джозефу Энделлу кошмары на выбор, он не смог бы назвать самый ужасный. Сожженная заживо нигерийка, которую он собственноручно привязал к столбу, и которая пыталась унять огонь пением заклинаний? Или тоже заживо похороненный в пирамиде суданец? Безобразный, огромный, могучий, но его сил не хватило поднять каменную плиту, которой Джо, знавший хитрости древних строителей, перекрыл вход. Энделл перестал задаваться вопросом, не являются ли все эти жизни чудовищным выкупом за единственный отказ от убийства. И стоил ли этот отказ всего, что случилось с ним после? Джо и Дени одновременно выныривают из возносящей их волны и долго не могут успокоиться. Дени утихает первой. Кладет голову ему на плечо и, улыбаясь, что-то мурлычет себе под нос. «Дени... Дени... Немного от меня останется, когда я оставлю тебя». Джо похолодел. Впервые эта мысль прозвучала так ясно. А ведь он предчувствовал. Чуть ли не с первой встречи. Надо успеть расстаться до того, как... Да, рядом с ней его зверь спит, но зверя нельзя приручить. И доверять зверю нельзя. Если Дени хоть что-то значит для него, он уедет и как можно скорее – к тем, кого не знает и кого не жалко убивать. – Знаешь, – уже под утро сонно произносит Дени и даже по голосу слышно, что она улыбается, – я вдруг вспомнила, на кого ты похож. – На кого? – Есть такой сериал, называется «Игра престолов». Может, смотрел? – Не видел и не слышал. – Диковатое фэнтези. Жестокое, местами даже отталкивающее, а местами красивое, и энергетика – хоть батарейки заряжай. Там есть один персонаж – Джорах Мормонт, еще его зовут Джорах из андалов. Ты похож на него или на артиста, который его играет. – Похож лицом или характером? – Лицом. По характеру Джорах как-то не дотягивает до героя, что плохого, что хорошего. Хотя в этом фэнтези все герои не то, чем кажутся сначала. А твой двойник – вокруг него такие лютые смерти творятся, а он ни при чем. Но, каждый раз, как я смотрела очередную серию, все ждала: вот сейчас обнаружится, что он-то и есть настоящий убийца. Противоречивый, влюбленный в свою королеву и... безжалостный. Я запомнила одну его фразу: «В каждом человеке живет этот зверь». Он имел в виду желание убивать. – И чем же закончилась его история? Был хеппи-энд? – Не знаю. Сериал пока не доснят, история продолжается. Но в последнем сезоне Джорах и его королева расстаются. Она его изгнала. – За что же? – У Джораха из андалов были кое-какие тайны от королевы. Женщины этого не любят. Слушай, странно, у нас даже имена созвучны с именами этих двух. Джо – Джорах, Дени – Дейенерис. – Может быть, это мы и есть? В другой жизни? Или параллельном мире? – предположил Джо. Дени засмеялась и обняла его. – Это я так, спросонья! Мы же не расстанемся. И какая из меня королева? Она и впрямь вскоре заснула. Джо осторожно поцеловал ее и откинулся на подушку. «В каждом человек живет этот зверь», – повторяет он про себя. Все решено. Вечером он вылетает в Бейрут. Статью о фракийцах можно закончить в самолете. Два-три дня, и перед ним – все забытые Богом деревушки Сирии. Территория смерти, где иностранцам режут горло перед видеокамерами. Тем, кому перережет горло он, повезет меньше – мир о них не услышит. Его зверь найдет себе пищу или станет пищей для зверя, живущего в ком-то еще. Последнее даже лучше. Для Дени это будет меньшей потерей, чем если она узнает его настоящего. Хочется верить, в память о Джо Энделле, легендарном археологе, студентки наденут прозрачные черные блузки и оставят дома лифчики... Примечания: 1. Дханьявад (санскрит) – «спасибо» 2. Крипа (санскрит) – «пожалуйста» 3. Таббуле – салат из дробленой пшеницы, помидоров и зелени, с добавлением специй, одно из самых популярных блюд на Ближнем Востоке. 4. Пита – пресная лепешка