Ни слова о любви

Это у нас, разумеется, не любовь, это желание просто закрыть собой, это желание просто беречь в руках, это влечение, исповедь и мольба… тени сгущаются пылью у потолка. Гибну, сдаюсь и губами тянусь к губам. ©

Хироки уже не вспомнил бы, когда они встретились, как они встретились. Момент знакомства, первые встречи – всё начисто стёрлось из памяти, и остались только какие-то смешные странные фотографии. Остались они у Эрины, который любил подобным образом оставлять воспоминания. Таким образом, вокалист однажды с удивлением обнаружил, что в их первую встречу он был просто ужасен: в старой помятой рубашке, потёртых джинсах, невыспавшийся и угрюмый, да ещё и до кучи ко всему с волосами, стоящими колом. Должно быть, после концертной укладки голову не мыл, так и уснул, а с утра так и отправился по делам. Как он согласился сделать это фото, или насколько должен был быть настойчив Эрина – Хиро не знает. Только просит ему больше эту фотографию не показывать, удивляясь словам гитариста о том, что покорил его сердце буквально с первого взгляда. Буквально одним своим видом. «Мне тебя сразу захотелось погладить, согреть и накормить, а потом думать, что делать с твоей одеждой», - смеялся Ри, вспоминая о первой встрече, а Хиро скромно улыбался, потому что на самом деле ему было ужасно стыдно. Как так получилось, что Эрина влюбился в него, а он – ответил на это чувство, Хироки тоже не смог бы объяснить при всём желании. Почему и с какой стати они стали встречаться, когда сблизились настолько, что решили съехаться и жить вместе… «Кажется, мы просто пили вместе кофе, - тихо произнёс Хироки в один из вечеров, когда они спонтанно начали говорить о начале своих отношений, - а потом ты каким-то образом оказался у меня дома», - он рассмеялся, а Эрина со странной смесью упрёка и веселья на лице ткнул его в бок локтем. В тот вечер они так же просто пили вместе кофе. Удивляться странным привычкам друг друга, например – пить бодрящий напиток на ночь – было поздно, и по желанию, или по настроению, получалось только в этих странностях друг друга поддерживать. Эрина проворчал что-то по поводу того, какой он ужасный – вот так вламываться в чужую жизнь, да ещё и с вещами, и без спроса. Но Хиро не был против, а потому всё это в самом деле сводилось к шуткам. Потом Эрина рассказал, как, оказывается, настойчив был Шаура на волне внезапной влюблённости. Как не отставал от гитариста, провожая того до дома, приглашая в различные кафе и рестораны, и как сам Ри тогда мысленно смеялся, замечая изучающий его губы взгляд Хиро. «Это ты был первый», - с уверенностью заявил Эрина, с удовольствием глядя на всё более смущающегося вокалиста, который был готов всё отрицать. «Но встречаться предложил я, - с хитрой улыбкой продолжил Ри, а потом тихо рассмеялся. – Странно было предложить такое, когда мы уже встречались, да? Но мне нужна была уверенность». В чём именно и какая уверенность ему была нужна, гитарист не договорил, хотя взгляд его на пару мгновений стал чуть серьёзнее, и не догадаться было бы глупостью. Зато в настоящести своих ответных чувств Хироки стал сомневаться почти сразу, и это не давало ему покоя долгое время. Сначала – да, он был окрылён, он хотел носить Эрину на руках и положить весь мир к его ногам, таким и запомнил его Ри, таким и видел всё последующее время. Но что случилось потом… Хироки думал об этом слишком много, забывая о том, что привык ненужные мысли из головы выкидывать. Все ненужные мысли, ведущие к неудачам, появляющиеся во времена упадка духа, пессимистичные и не дающие свободно вздохнуть. Хиро обычно максимально быстро расправлялся с ними, занимаясь делом и доказывая себе обратное, а с этой упрямой, грызущей изнутри мыслью как-то не сложилось. Со временем начало казаться, что Эрина – немного не то, чего он хотел бы. Что такая счастливая уютная жизнь – тоже не для него. Что Эрина, открыто и совершенно искренне любящий его, доверяющий ему всецело, – это слишком уж неправдоподобно. Это непривычно, неожиданно, пусть даже они вместе уже достаточно давно, что бы поверить и привыкнуть. А может быть, они вместе слишком давно – и именно поэтому нахождение гитариста рядом уже не кажется чем-то особенным, исключительным, как это казалось в первое время… ведь тогда Хироки казалось, что он прикасается к случайно обнаруженной сказке. К чудесному миражу, найденному в городской тесной пустыне, к самому чуду. В своём настоящем Хироки никакой сказки и уж тем более чуда в Эрине не видел, с тоской отмечая, что слишком много чего-то себе придумал, и в этой своей ошибке далеко зашёл. Недопустимо и чудовищно далеко. Представить, что по какому-то странному стечению обстоятельств или по собственному желанию ему придётся Эрину оставить, Хироки не мог, как ни старался. Не мог представить это в солнечном свете и яркой беспечности, какими, казалось, жил гитарист. Он представлял только мгновенно поникшего Ри, видел, как в его глазах умирает последняя надежда, вера, и, наверное, любовь, и уже этого простить себе не мог. Ужасно гнусно добиваться чего-то и это сразу же бросать, потому что перестаёт быть интересным, - Хироки это вдруг осознал, примерив роль антагониста на себя. Раньше он не понимал, как такое может быть, не верил в то, что так бывает, а теперь узнал на своём примере. Быть плохим, быть отрицательным героем он не желал, а потому старательно взращивал в себе хоть какие-то чувства к Эрине. Пытался вернуть ушедшее восхищение, пытался вспомнить, какой мечтой был гитарист и почему казалось таким важным сделать его своим. Однако самим отсутствием этих самых чувств он не мучился. С Эриной ему было… просто хорошо. Тепло и уютно, и не было тянущего одиночества, - о том, что это такое, Хироки вообще забыл. Ри с успехом удавалось создать и поддерживать в маленькой квартире атмосферу большого и полного дома, в котором не было никаких бед, проблем, и даже мелких недопониманий. Его хотелось оберегать – неизвестно от чего, ото всего на свете. Хранить как хрупкое сокровище, и ни за что, никогда не огорчать. Предать его казалось недопустимым, невозможным, и Хироки боялся только одного – случайно глупо раскрыться. Боялся, что не даёт достаточного количества нежности и ласки, боялся, что Эрина может не увидеть в нём ответных таких же горящих чувств. Но все эти сомнения и страхи отпадали при взгляде на то, как откровенно ластится к нему гитарист за домашним просмотром фильма, как он неподдельно счастлив каждую секунду, проведённую рядом с Хиро, и счастлив уже который год. Шаура не мог и не хотел думать хоть немного о расставании. Можно продолжать мечтать о чём-то другом, более остросюжетном, более стремительном и быстром, или не мечтать, но жалеть, о том, что с Эриной всё совсем не так. А можно забыть об этом, обнимая единственного человека, который всё на свете готов отдать, только чтобы быть рядом, и поверить ему, отдать ему себя и позволить себя любить. Так ли необходимо отвечать непременно тем же чувством?..